Роберт Голдсборо - Пропавшая глава
В прозрачное лишь изнутри стекло я разглядел незнакомца, на которого, право, стоило обратить внимание - по первому разу, хотя бы. Жемчужно-серая пиджачная пара в тонкую полоску сидела на нем как влитая. Галстук был чуть потемнее, с желтоватыми полосками. Выглядел незнакомец лет на сорок пять-пятьдесят пять; скуластое лицо клинышком сужалось к заостренному подбородку. Верхнюю губу украшали изящные усики, составшие бы честь полковнику британских войск. Наконец голову нашего франта венчал котелок разумеется, тоже серый. И - черт меня побери, - если он не держал в руках трость. Только коротких гетр недоставало.
Признаться, открыв дверь, я ожидал услышать британский акцент, однако посетитель заговорил с четким выговором уроженца Новой Англии.
- Мистер Вулф у себя? - осведомился изысканный незнакомец.
- Да, но в данную минуту занят. Вы договаривались с ним о встрече? спросил я, прекрасно зная, что Вулф никого не ждал.
- Нет, но я убежден, что он согласится меня принять. Меня зовут Уилбур Хоббс. - Произнес он это так, словно ожидал, что я паду ниц и облобызаю нефритовый перстень на его левом мизинце. - А вы, должно быть, мистер Гудвин?
- Совершенно верно. Мистер Вулф будет занят до одиннадцати часов. Желаете пройти и подождать?
- Да, - с серьезным видом кивнул Хоббс. Он вступил в прихожую, поместил котелок на деревянную полочку, проверив сначала, не слишком ли она пыльная, после чего аккуратно прислонил трость к стене.
- Вы можете пока подождать в гостиной - журналы, например, полистать, - или же я готов проводить вас в кабинет, но, правда, занять вас разговором пока не в состоянии; у меня срочная работа.
- Я предпочитаю кабинет, - высказался Хоббс. - По словам моего друга и коллеги, мистера Коэна, мистер Вулф располагает изумительной библиотекой, одной из лучших в Нью-Йорке. Сочту за честь осмотреть её. С вашего позволения, разумеется.
- Да, конечно. Проходите, пожалуйста.
Проводив Хоббса в кабинет, я усадил его в краснокожее кресло, а сам вернулся к письму, которое почти уже закончил. Не прошло и нескольких секунд, как Хоббс уже встал и прохаживался перед книжными полками, восхищенно цокая языком. Поначалу я думал натравить Хоббса на Вулфа, как только Его Пузачество спустится из оранжереи, но по мере того, как я допечатывал письмо, планы мои несколько изменились. Дело в том, что я не раз наблюдал, как Вулф, сталкиваясь с нежданным визитером, резко поворачивает вспять и покидает кабинет, и решил поэтому предвосхитить подобный поворот событий.
- С вашего позволения, я на несколько минут отлучусь, - сообщил я критику. - Не хотите ли что-нибудь выпить?
- Нет, благодарю. - Он даже не соблаговолил повернуться, с головой зарывшись в какой-то фолиант.
Зайдя на кухню, я застал там Фрица, который причитал и чертыхался над дымящейся кастрюлькой.
- Не знаю, что у тебя там, но выйдет оно на славу, - заверил я. Слово Арчи. Послушай, Фриц, мне нужно заскочить наверх и перекинуться парой слов с мистером Вулфом, а в кабинете сидит посетитель. С виду он вполне безобидный, но мне бы не хотелось, чтобы он умыкнул у нас какую-нибудь ценную книгу. Ты уж присматривай за ним через дырку, и позвони в оранжерею, если он вдруг соберется дать деру.
Фриц, который умеет за себя постоять, когда его припирают к стенке, серьезно кивнул и, выйдя в нишу, отодвинул панель, скрывавшую потайное отверстие. С противоположной стороны, в кабинете, отверстие было замаскировано хитроумной картиной, изображающей водопад; через отверстие любой желающий мог наблюдать, что творится в кабинете.
Оставив Фрица на посту, я понесся вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Сколько бы я ни посещал нашу оранжерею, занимавшую весь четвертый этаж под застекленной крышей, всякий раз изумительное красочное зрелище (можете представить себе десять тысяч красочных орхидей во всем великолепии, которые Вулф бесстыдно именует своими наложницами?) завораживало меня, как впервые. Пройдя через три зала с разными климатами, я очутился в питомнике, сидя в котором, Вулф с Теодором удостоили меня холодными взглядами. Вулф, облаченный в желтый рабочий халат, примостился на табурете перед скамьей с горшочками.
- Чего тебе? - рыкнул он. Вулф терпеть не может, когда его отрывают от любимой забавы.
- К нам гость пожаловал, Уилбур Хоббс. Пришел без звонка несколько минут назад. Я оставил его в кабинете под присмотром Фрица.
- Гр-рр! - пробурчал Вулф и плотно стиснул губы. Затем изрек: - Ладно, в одиннадцать.
И отвернулся, давая понять, что аудиенция окончена.
Вулф стремился избавиться от меня как можно скорее по двум причинам. Во-первых, как я упоминал, он не выносит, когда ему мешают нянчиться с орхидееями. Во-вторых, он мигом смекнул, что чем дольше Фриц будет наблюдать за визитером, тем меньше времени у него останется на стряпню и подготовку к обеду.
Когда я спустился и подошел к нише, Фриц тихонько задвинул панель.
- Он все это время не отрывался книг, Арчи, - прошептал он, хотя необходимости шептать, учитывая толщину стен и дверей, не было. Я поблагодарил Фрица и вошел в кабинет.
- Приветик, извините, что пришлось вас бросить, - игриво бросил я Хоббсу. Он торчал возле полки, держа в руке - той самой, на которой красовался нефритовый перстень - раскрытый том. - Вы не слишком скучали?
- О нет! Поразительное собрание.
- Да, я и сам это подмечал. Повторяю свое предложение: не желаете ли что-нибудь выпить? Кофе? Чай? Пиво? Вода из источника?
Хоббс крутанулся вполоборота, изобразив губами некую загогулину, которую, должно-быть, считал улыбкой.
- Нет, ещё раз спасибо, - проскрипел он, возвращаясь к книге.
Ровно до одиннадцати, когда послышалось привычное моему уху жужжание лифта, я провозился с банковскими счетами и бухгалтерской книгой. Чувствовал я себя как болельщик, который в предвкушении чемпионского поединка только что проскучал на драке второразрядных боксеров.
Вулф переступил порог кабинета, на мгновение приостановился, увидев у своих книжных полок незнакомца, и склонил голову на положенную одну восьмую дюйма. Затем протопал к своему столу, воткнул в вазу свежесрезанную орхидею и лишь потом сел. Посетитель понял намек и, приблизившись к столу, остановился лицом к Вулфу.
- Меня зовут Уилбур Хоббс, - представился он. - Лон Коэн передал мне, что вы изъявили желание меня видеть в связи с... самоубийством этого писателя Чайлдресса.
В его устах слово "писатель" прозвучало примерно так же, как "проказа".
- Совершенно верно, - согласился Вулф, глядя ему в глаза. Присаживайтесь, пожалуйста, сэр. Я предпочитаю беседовать, не прибегая к необходимости крутить шеей.
Хоббс коротко кивнул и аккуратно опустился в красное кожаное кресло.
- У вас поразительная библиотека, - заметил он, складывая на груди руки.
Вулф воззрился на него без особой признательности.
- Собирая её, я не преследовал цели поразить чье-либо воображение, произнес он. - Просто я привык окружать себя произведениями, которые время от времени перечитываю.
- Именно это я и имел в виду, - ответствовал Хоббс, не без сварливости. - Меня особенно заинтересовала "История нью-йоркской провинции" Уильяма Смита. Ну и, конечно, "Каприз Ольмейера" издания 1895 года, с автографом самого Конрада. Да ещё и подписавшегося своим полным польским именем - Юзеф Теодор Конрад Коженевский. Если не ошибаюсь, это то самое знаменитое издание, в котором пропущена буква "е".
- Да, на сто десятой странице, - подтвердил Вулф. - В слове "щедрость". Не хотите чего-нибудь выпить? Лично я предпочитаю пиво.
- Нет, спасибо. Узнав от мистера Коэна о вашем желании меня видеть, я решил прийти без предварительной договоренности, хотя и понимаю, что, возможно, нарушил ваши планы. Прошу вас извинить меня. Хотя он - я имею в виду мистера Коэна - не уточнил, о чем именно вы хотели со мной поговорить, я полагаю, что это связано со смертью Чарльза Чайлдресса. Немного представляя себе вашу деятельность, полагаю, что версию самоубийства вы ставите под сомнение.
- Вполне логично, - высказался Вулф.
- Боюсь, что вряд ли сумею оказать вам сколько-нибудь существенную помощь, - сказал Хоббс, складывая пальцы шатром. - Однако я решил прийти. Признаться честно, это было в немалой степени вызвано стремлением познакомиться с вами лично и заодно взглянуть на вашу знаменитую библиотеку.
Тем более, что уже сегодня днем я уезжаю на Лонг-Айленд, а вернусь только в следующий вторник.
- Я вас не задержу, - пробурчал Вулф, наблюдая, как Фриц ставит ему на стол пиво. - Скажите, вы были лично знакомы с мистером Чайлдрессом?
Хоббс разгладил усики указательным пальцем.
- Я никогда его не встречал, - ответил он. - Я предпочитаю избегать общения с живыми авторами и имею дело только с их произведениями.
- Вы были низкого мнения о его способностях?
Хоббс набычился.
- Мне не нравится манера многих современных авторов, - ответил он, - и я покривил бы душой перед читателями "Газетт", выразившись иначе. Большинство писателей воспринимают критику правильно, принимая такие условия игры. Чарльз Чайлдресс их не принял. Вам, конечно, известно, как этот тщеславный себялюбец линчевал меня в "Манхэттен Литерари Таймс"?
