Роберт Голдсборо - Последнее совпадение

Голдсборо Роберт

Последнее совпадение

Роберт Голдсборо

ПОСЛЕДНЕЕ СОВПАДЕНИЕ

роман

Глава 1

Ну и пусть "Таймс" назвала его лучшим бродвейским мюзиклом года - мне не впервой оказываться по разную сторону баррикад с этим многоуважаемым изданием. Я, кстати, и в театр-то пошел лишь потому, что Лили Роуэн позарез не терпелось поглазеть на это шоу; причем, как выяснилось, ей оно тоже особого удовольствия не доставило.

Правда, судя по поведению Лили, ей в тот вечер не угодил бы и сам Карузо на гребне своей славы. Непривычно тихая, за все время роскошного ужина в "Рустермане" она не пpоизнесла и паpы слов, сидела, словно воды набpала; а ведь мы лакомились форелью по-монтански, блюдом, которое ввел в меню сам Ниро Вулф, когда стал присматривать за рестораном после смерти своего старого и преданного друга Марко Вукчича. Да и позже, в театре, в самые, на мой взгляд, удачные и забавные моменты шоу Лили расщедривалась лишь на жиденькие хлопки или хилые смешки. Мои ребра за все представление так и не удостоились ни единого тычка - а именно таким образом Лили обычно выражает свой восторг в театральных ложах.

- Рискую прослыть занудой, но сегодня ты как никогда далека от той жизнерадостной и искрометно остpоумной спутницы, которая снискала мое уважение, почитание и, ух, даже обожание, - заявил я ей по дороге в такси, когда мы катили к её апартаментам, pасполагающимся на Восточной Шестьдесят третьей улице близ Центрального парка. В ответ меня нагpадили лишь вымученной улыбкой.

- Да, Арчи, я знаю... Просто я немного не в своей тарелке. Думала шоу приведет меня в чувство, но не тут-то было... Ты уж извини, дружок.

- Так и быть, передо мной можешь не извиняться, - великодушно сказал я. - Я тебя прекрасно понимаю - сколько раз и я бывал сам не свой, когда мы с Великим сыщиком влипали в очередную передрягу. Может, хочешь рассказать что-нибудь? Душу отвести.

Лили скорчила гримаску и пожала плечами.

- Нет, я как-то... А впрочем - почему бы и нет? Заскочи ко мне, пропустим по маленькой.

Я расплатился с таксистом и проследовал за Лили в вестибюль её дома; огромный зал был столь щедро разукрашен белоснежным мрамором, словно хозяин здания состоял в ближайшем родстве с владельцем мраморных копей. Консьерж, который, по моим подсчетам, служил в доме без малого лет сто, привычно приветствовал нас:

- Добрый вечер, мисс Роуэн! Добрый вечер, мистер Гудвин!

После чего проворно просеменил к лифту и нажал на кнопку вызова. Я мысленно вознес хвалу чаевым, которые Лили столь щедро раздает перед каждым Рождеством.

Побывав в апартаментах Лили уже не одну сотню раз, я до сих пор ловлю себя на том, что по приходе неизменно таращусь, как последний деревенщина, на произведения искусства и роскошное убранство. Мы с Лили "давнишние приятели", как окрестили бы нас в колонке сплетен досужие репортеры, пpичем не особенно погрешив против истины. Собственно говоря, мы с ней и впрямь давнишние приятели, хотя это никогда не мешало каждому из нас наслаждаться общением с иными представителями противоположного пола. Впрочем, если вы рассчитываете разузнать у меня подробности, то, извините - обратились не по адресу. Да и из Лили вам об этом ни слова ни вытянуть.

Кое-что про Лили я вам тем не менее готов поведать. Ее покойный папаша перебрался в Америку из Ирландии задолго до того, как я променял Огайо на Манхэттен в поисках славы и богатства; и он быстро достиг успеха как в Таммани-холле - старинном оплоте демократов, - так и в строительном бизнесе. Сопоставив отрывочные сведения, почерпнутые от Лили и Лона Коэна из "Газетт", я уяснил, что Роуэн сколотил состояние, прокладывая в Нью-Йорке канализацию. Изрядный куш от папашиного состояния достался Лили, которая быстро доказала, что способна использовать его с толком. Примером тому служат хотя бы её горное убежище в Катоне, где Лили обычно проводит уик-энды, ранчо в Монтане и несколько довольно внушительных полотен французских импрессионистов в её нью-йоркских апартаментах. Вы лучше меня поймете, если я признаюсь, что до знакомства с Лили такие имена, как Моне, Ренуар и Сезанн звучали для меня так же конкpетно, как, скажем, Розенкранц и Гильденстерн.

И еще: несмотря на то, что, как вы уже догадались, Лили отнюдь не нищая, находясь в её обществе, по счетам всегда плачу я. Это я просто так, для полноты картины.

Я уселся со стаканчиком виски с содовой на одном из трех застланных белым диванов в гостиной, а Лили (с таким же стаканчиком) устроилась напротив, поджав под себя аппетитные ножки. Вдруг её темно-синие глазищи уставились на меня.

- Эскамильо, - сказала она, воспользовавшись прозвищем, которым ещё в допотопные вpемена наградила меня возле одного пастбища, когда залюбовалась, сколь лихо я управился с огромным быком*, - мне и в самом деле очень нужно посоветоваться - и в первую очередь с тобой, - но я дала зарок молчания.

- Решать, конечно, тебе, - сказал я, - но помни, что здесь, - я выразительно постучал себя по макушке, - хранится __________

*Рекс Стаут "Где Цезаpь кpовью истекал..." (Здесь и дальше пpим. пеpев.).

великое множество тайн, которые умрут вместе со мной.

- Я знаю, но колеблюсь лишь потому, что речь идет о

Норин.

- Ты имеешь в виду свою племянницу?

Лили кивнула, легонько закусив нижнюю губку. Норин Джеймс пpиходилась дочерью Миган Джеймс, сводной сестры Лили. Я видел Норин всего несколько раз, но этого хватило, чтобы составить о девушке, пару лет назад закончившей колледж, вполне благоприятное впечатление.

- Наркотики? - закинул удочку я.

- Н-нет. Во всяком случае, об этом мне пока ничего не известно. Пожалуйста, не понукай меня, - попросила Лили и приумолкла, воздавая должное содержимому стакана. Затем, внимательно изучив полотно Ренуара на противоположной стене, заговорила:

- Ты ведь знаешь - у нас с Норин довольно близкие отношения. Она не только в миллион раз лучше своей матери, но и... словом ты знаешь, как я к ней отношусь.

Я и впрямь это отлично знал. Родственных чувств сестры друг к дружке не питали, и не трудно было понять - почему. Если Лили отличается общительностью, веселым нравом, душевной щедростью, независимостью суждений и - по своему собственному признанию - сибаритскими наклонностями, то Миган, в противоположность ей - особа обидчивая, вздорная, взбалмошная и завистливая. Имев несчастье вдоволь с ней наобщаться, я пришел к выводу, что быть с ней - пpимеpно такая же радость, как застрять в пробке с нью-йоркским таксистом, которому всю жизнь не давали выговориться, но теперь он решил наверстать упущенное.

- Мы с Норин видимся довольно часто, - продолжила Лили. - Просто так, поболтать о том, о сем. Она всегда относилась ко мне с большим доверием, чем к матери, а это, сам понимаешь, не слишком способствовало улучшению моих отношений с Миган... Не скажу, впpочем, чтобы меня это особенно огорчало. Обычно мы встречаемся с Норин примерно раз в месяц.

- Да, ты говорила. В отеле "Плаза", да?

По губам Лили скользнула мимолетная улыбка.

- Норин влюблена в местную кухню. Однако в последние два раза, что мы там обедали, она была пpосто сама на себя не похожа. Ты же сам знаешь, какая она всегда живая, разговорчивая и непосредственная. Так вот, увидев её месяц назад, в последнюю субботу июня, я просто глазам своим не поверила. Она выглядела... изможденной - другого слова я и подобрать не могу. Как будто совеpшенно сна лишилась. И казалась какой-то отрешенной. Обычно она с удовольствием выслушивает, как тетка Лили сплетничает про "наш обезьянник", как ты его называешь. Мы пьем шабли, закусываем салатом и весело хихикаем. В тот же раз её словно подменили. Девочка почти все время молчала, а в ответ на мой вопрос, не случилось ли чего, пробормотала что-то насчет занятости на службе.

- Она, по-моему, устроилась в издательство? - вставил я.

- Да, в "Мельбурн Букс". Редакторская работа всегда была ей по душе. Я попыталась её расспросить, но Норин уклонилась от ответа, и мне ничего не оставалось, как сменить пластинку. Достаточно того, что и мать её постоянно шпыняет... Так вот, в последнюю нашу субботнюю встречу все повторилось. Норин выглядела мрачнее тучи - как и в прошлый раз, а, может быть, и хуже. Как я ни старалась развлечь её веселым трепом и смачными байками, она сидела, словно в воду опущенная. И молчала - будто язык проглотила. Однако тогда я решила во что бы то ни стало выведать у нее, что случилось. Поначалу, правда, она держалась стойко, ссылаясь на какие-то служебные неприятности, но я уже не верила ни единому слову. Пришлось мне признаться, что я люблю её как мать... которая вот уже полтора месяца отдыхала на Ривьере. Сегодня Миган уже должна была вернуться домой, хотя ещё не звонила. Как бы то ни было, Норин вдруг прорвало, и слова полились из неё потоком вперемешку со слезами.

Лили откинулась назад и закрыла глаза. Я снова наполнил оба бокала виски и уселся на место, не желая подгонять свою собеседницу.