Станислас-Андрэ Стиман - Шестеро обреченных
Мгновение спустя, твердым и быстрым шагом в кабинет вошел Сантер. У него был вид человека, принесшего важные известия.
— Мы здесь одни? Нас никто не подслушивает? — шепотом спросил он.
— Да, — лаконично ответил месье Ване на его первый вопрос и «нет» — на второй. — Вы можете говорить нормальным голосом.
Сунув руку в карман, Сантер сказал:
— Сегодня я просматривал вещи Намотта... и обнаружил в них вот это! — с этими словами он положил на стол месье Ванса пухлый от бумаг конверт.
— Знаете, что это? — спросил он, не убирая руки с конверта.
— Откуда же мне знать?..
— Это что-то вроде обвинения, точнее посмертного обвинения.
— Вот как!
— Читайте... Вот здесь... «Распечатать Жоржу Сантеру в случае моей смерти, если я умру, не повидавшись с ним».
— Странная надпись, — согласился месье Ванс. — Вы не могли бы оставить мне этот конверт? Я непременно прочитаю, как только выпадет свободное время.
— А вы не можете это сделать сейчас? Мне кажется... Раскрыв конверт и вынув листки, исписанные мелким почерком, детектив их пересчитал:
— Сейчас это совершенно невозможно. У меня, к сожалению, нет времени. Но, даю вам честное слово, что прочту это сегодня же вечером.
Сантер высказал свое разочарование. Ведь он представил следствию новые сведения, которые сам считал очень важными. Он собирался обсудить их с инспектором, но тот не торопился ознакомиться, с находкой. Раздраженный Сантер встал с места:
— Мне крайне жаль, что занятость не позволяет вам уделить несколько минут чтению этих листков... И особо я сожалею о том, что вместе со своими друзьями останусь беззащитным под ударами убийцы! — закончил он на высокой ноте и нервным движением поправил волосы, а затем хлопнул дверью, покидая кабинет.
Месье Ванс лишь улыбнулся. Он всегда был склонен симпатизировать людям, которым он не нравился. На самом же деле он попросту желал ознакомиться с обвинением Намотта без свидетелей.
Чем дальше он читал, тем больше расплывался в улыбке. Среди всех этих выспренных фраз, оговорок, целых строчек многоточий и восклицательных знаков, делающих письмо Намотта похожим на глупый иллюстрированный роман, он наткнулся на фразу, которую ему захотелось перечитать:
«С тех пор, как я стал смертельно ненавистен Смиту, и ничего не будет удивительного, если он прикончит меня».
Пожав плечами, инспектор продолжал чтение письма Анри Намотта, из которого выяснил, что тот вызвал ненависть некоего Джона Смита. Об этом человеке Намотт писал, как о негодяе, способном на все:
— Он знает, что я богат и что все наши друзья тоже разбогатели. Так что, думаю, опасность грозит не мне одному».
— Разумеется, — пробормотал месье Ване. Намотт, дописывающий свое письмо уже на борту «Аквитании», утверждал, что дважды столкнулся со Смитом в Пекине. Ему казалось, что он заметил его на борту «Аквитании» среди пассажиров третьего класса, однако эта фраза заканчивалась так: «...возможно, мне показалось».
— Вот идиот! — вырвалось у месье Ванса. — Это же письмо погубит тебя.
Открыв один из ящиков своего стола, он достал оттуда образцы трех почерков: одного женского и двух мужских и долго сравнивал их с лежащим перед ним письмом. Затем, собрав все в один конверт, он запечатал его и надписал адрес:
«Месье ОМЕРУ МАРЖЕ,
графологу, улица Сет Тур, 8»
— Срочно отнесите это на экспертизу, — сказал месье Ванс появившемуся по вызову дежурному.
Затем, сняв телефонную трубку и набрав номер, сказал:
— Алло! Марже?.. Это Ванс... Прекрасно, мой дорогой, а вы как? Я отправил вам на экспертизу кое-какие документы. Да, нечто вроде исповеди, несомненно подложной, и три разных образца почерков... Да... Я все же сомневаюсь, буквы написаны так по-разному... Да, разумеется... Я могу на вас рассчитывать?.. Спасибо. До свидания.
Не кладя трубку, кончиком карандаша он набрал еще один номер.
— Месье Сантер?.. Да, я прочел... Это весьма любопытно... Неожиданно, но интересно... Вы спрашиваете, кто этот Смит?.. Ну, знаете ли! В мире сотни тысяч мошенников по имени Джон Смит... Так что, это имя мало в чем может нам помочь... Конечно, конечно... Вы обнаружили это письмо в большом чемодане?.. Ах вот как, в маленьком?.. В одном из лежащих сбоку бумажников?.. В том, что слева?.. Кстати, вы помните, я просил вас дать мне образцы почерков всех ваших друзей?.. А вы дали мне только два... Вы обещали найти для меня и остальные, и мне очень бы хотелось уже иметь их у себя... Почему?... Ни Намотта, ни Жернико?.. Ну а Перлонжура?.. Самому у него спросить?.. Договорились... Алло, можно еще один вопрос?.. Вы уверены, в том, что это обвинение написано рукой самого Намотта?.. Ну! Разве что для очистки совести... Вы хорошо знаете его почерк?.. Ну, ладно... До свидания…
Месье Ванс закурил сигарету и выпустил — большой клуб дыма. Несмотря на всю свою ловкость, весьма опасную ловкость, на этот раз убийца все же выставил свою макушку.
Глава XV
Покоритель Атлантики
Выйдя из дома и ступив на тротуар, Сантер увидел неподвижно стоящего на противоположной стороне улицы Перлонжура. Сантер сделал вид, что не заметил его, но встреча была неизбежной, поскольку Перлонжур направлялся прямо к нему...
Жан действительно решил разрешить возникшее у него с Сантером недоразумение, разлучившее их. Он подкарауливал своего друга на улице, приняв твердое решение затащить его в близлежащий погребок. Это место было хорошо ему знакомо, и они могли бы спокойно там все обсудить. Перлонжур небезосновательно полагал, что с Сантером лучше было бы встретиться на нейтральной территории, нежели идти к нему домой.
Эти последние дни молодой человек терзал себя горькими упреками. Что делает он до сих пор в этом городе, в котором появился лишь затем, чтобы повидаться и обнять друга? Его мать уже не сможет повидаться с ним перед смертью. Жизнь даровала ей последнюю радость, которую она от нее ждала — возвращение сына. Что делает он здесь до сих пор, с пустеющим день ото дня кошельком, в то время, как уже столько судов вышло в море, в то время, как целый мир вновь зовет его?..
— Что тебе от меня нужно? — спросил Сантер.
— Я хотел бы поговорить с тобой...
— Нам не о чем с тобой говорить.
Все же Сантеру пришлось остановиться, поскольку Перлонжур преградил ему путь, однако лицо его оставалось столь же строгим и замкнутым. Видя их обоих вот так стоящими друг против друга, никто не подумал бы, что этих людей объединяет дружба, причем давняя.
— Я тороплюсь, — сказал Сантер. — До свидания.
— Ты не можешь отказать мне в этом. Я прошу тебя уделить мне всего несколько минут для беседы.
— Почему же не могу?.. Повторяю тебе: я очень тороплюсь.
— Что я тебе такого сделал?
Этот вопрос привел Сантера в замешательство, Он спросил себя: а ведь и вправду — что ему такого сделал его друг? Ему пришлось признаться перед самим собой, что, в сущности, Жан не сделал ему ничего дурного.
— Тебе что, так нужно?.. — начал он.
— Просто необходимо! — прервал его Перлонжур. Сантеру пришлось уступить этой более настойчивой и несгибаемой, нежели его собственная, воле. Всего каких-нибудь десять минут спустя оба друга уже сидели за столиком маленького уютного кафе, будучи в этот час его единственными посетителями.
— Так что же ты хотел мне сказать? — спросил Сантер,
— Вот что... — начал Перлонжур, но вдруг запнулся. Он никогда не мог бы подумать, что эту короткую фразу ему будет так трудно произнести, ту ключевую фразу, за которой все остальное последовало бы само собой: «Я хотел бы с тобой поговорить об Асунсьон».
Однако лишь упоминание этого имени заставляло его испытывать глубокое волнение, и он с грустью подумал, что Сантер испытывает при этом такие же чувства. Хотя до сих пор они и словом не обмолвились о своей любовной привязанности, однако каждый из них с болезненной уверенностью чувствовал, что друг его любит женщину и что за одну ее улыбку готов отдать жизнь.
— ...я хотел поговорить с тобой о Жернико, — неожиданно закончил Перлонжур.
— Вот как! — отозвался Сантер, удивленно поднимая брови.
— Ты уверен в том, что это было именно его тело?
— Конечно же, уверен.
— И ты собираешься сообщить об этом Асун... его невесте?
— Да, — глухо ответил Сантер.
— А ты не подумал, что, поступив таким образом, ты доставишь ей страдания?.. А?
— Кому это я доставлю страдания?
— Асунсьон.
— Нет, не думаю.
После этих слов наступило молчание. Оба друга, казалось, набирали сил для дальнейшей борьбы.
— Ты неправ, — тихо сказал Перлонжур. — Не рано ли ей знать об этом?..
— Нет, не рано. Я сейчас как раз направлялся к ней. Асунсьон пора узнать о том, что она свободна...
— Знаешь, если она действительно любила Марселя то, думаю, что свободной она станет не скоро!
— Но ведь нельзя же питать любовь к умершему.
— Ты ошибаешься. Некоторых умерших любят гораздо сильнее, чем живых.
