Джон Макдональд - Темнее, чем янтарь

— Ее убили. Как долго вы у нее работали?

— Пятнадцать месяцев.

— Как часто она уезжала?

— Она совершала круизы по Карибскому морю. От пяти до пятнадцати дней каждый. Она предупреждала меня, когда вернется, так что я убирала после ее отъезда и потом приходила уже накануне возвращения. Кстати, у нее была потрясающая способность за двадцать минут превратить только что убранную квартиру в хлев. Обычно она привозила мне в подарок какую-нибудь безделушку. Эти круизные теплоходы отправляются из Эверглейда и зимой, и летом, так что длительных перерывов не было. Всего на моей памяти она уезжала раз двенадцать.

— Как это обычно происходило? Вы заметили какие-нибудь закономерности?

— В общем-то да. После возвращения из круиза она всегда проводила дома несколько дней, никуда не выходя. Спала до полудня, слушала пластинки, смотрела телевизор. И, конечно, занималась собой. Она вообще очень за собой следила. Гимнастика, массаж, маски и все такое. Очень любила перебирать свое барахло. Выволакивала все на середину комнаты, да так и оставляла до моего прихода. Иногда к ней приходили подруги. Я видела двух. Пару раз они приходили вместе, чаще — поодиночке. Они делали друг другу прически, играли в джин и болтали. Не знаю, в каком притоне так разговаривают, как они.

— А как их зовут, вы не знаете?

— Одна, маленькая и рыжая, — Ди-ди. Она немного полнее, чем мисс Тами. Сейчас… Они однажды дразнили ее, называя полным именем… Вспомнила: Делия Дельберта Барнтри. Но чаще они говорили «Ди-Ди» или «Ди-Ди-Би». Она казалось более образованной, чем мисс Вестерн, но язык у нее — не дай бог! Ядовитое жало. Она одного возраста с мисс Тами, а третья девушка помоложе, около двадцати — двадцати двух. Она очень тоненькая, натуральная блондинка, с гривой тяжелых волос, которые она закалывает таким образом, чтобы подчеркнуть свою хрупкость. Четкие черты лица, подкрашенные темные брови и ресницы. Они называли ее Дел. Фамилию не упоминали.

— Какая машина была у Тами Вестерн?

— Красный «мустанг» с откидным белым верхом.

— Сколько времени обычно продолжалось ее затворничество после круизов?

— Семь-десять дней. Потом она, как правило, отправлялась в поход по магазинам — она это обожала. Возвращалась с кучей покупок. По вечерам тоже часто уходила, иногда не ночевала дома. Три-четыре раза в неделю. В этот период, когда она оставалась дома, ей часто звонили мужчины. Обычно она говорила им всякие страстные слова, а сама в это время подмигивала мне и гримасничала. Однажды она делала вид, что рыдает, но все равно кривлялась и корчила рожи.

— Мужчины бывали у нее?

— Нет. Она часто говорила, что не хочет допускать никого из мужчин в свое гнездышко.

— Но мужчина из номера 7 С, Грифф, знает ее?

— Да, я его видела. Крупный, малосимпатичный мужчина. Я не знаю, в каких они были отношениях. Иногда он ее звал, и она ненадолго уходила к нему через калитку.

— И все-таки, что вы думаете об их отношениях? И об отношениях между девушками?

Она пожала плечами.

— Мне кажется, те две тоже часто отправлялись в круизы. А знакомы они были через мужчин, которые подстраховывали их. Я не сомневаюсь, что все эти девушки торгуют собой, но только стараются при этом действовать не как обычные проститутки. Для прикрытия и для защиты им нужны мужчины, такие, как этот Грифф. Возможно, мужчины поставляют им клиентов или что-нибудь в этом роде.

— Девушки называли какие-нибудь имена?

— Они подтрунивали над отношениями Дел с каким-то Терри. Вернее, даже не подтрунивали, а издевались, так что Дел выходила из себя. Других имен я не помню.

— Мисс Тами расплачивалась наличными или чеками?

— Насколько мне известно, только наличными. Она платила наличными и в магазинах, и за квартиру. Да, вот еще что. Как-то раз ей надо было заплатить мне двенадцать долларов, а в сумочке у нее оставалось только два-три. Тогда она велела мне подождать, прошла на кухню и минут через пять вернулась с десяткой в руках.

— Ее не смущало, что вы можете догадаться, где она держит деньги?

— Нет. Как-то раз она дала мне постирать блузку, привезенную из Haccaу, очень красивую, ручной работы. Начав стирку, я обнаружила в карманчике блузки четыре стодолларовых бумажки. Я высушила деньги и отнесла ей. Она страшно удивилась и сказала, что это самое смешное происшествие в ее жизни. Она дала мне двадцать долларов и с тех пор, видимо, поверила в мою честность.

— В последний раз она тоже сказала вам, что уезжает?

— Нет. Я пришла туда в прошлый понедельник, думая, что застану ее в постели, как обычно. Но ее не было. Она взяла с собой все чемоданы и самые лучшие вещи, так что я поняла, что путешествие будет долгим. В комнате был жуткий беспорядок, похоже, она собиралась в страшной спешке. Я разложила все по местам, убрала и больше туда не ходила, думая, что она даст мне знать о своем приезде, как обычно.

— И последнее, мисс Уокер. Вы не знаете, куда она ходила по вечерам?

— Точно не знаю, но если судить по фирменным спичечным коробкам, она бывала во «Флигельке», «Камине» и «У Рамона».

— Вы даже не понимаете, насколько вы помогли мне, миссис Уокер. Спасибо.

— Вы не хотите рассказать мне, что, собственно, с ней случилось?

— Я обязательно встречусь с вами и все расскажу, но не сейчас. Знать что-либо об этом деле — значит подвергать себя опасности, и поэтому пока…

— Я вас не знаю и никогда с вами не говорила, — кивнула она.

— Правильно.

Мы подошли к машине, я распахнул дверцу, но она покачала головой:

— Спасибо, мистер Мак-Ги, я пойду пешком, здесь недалеко.

— По-моему, это небезопасно. Давайте я вас отвезу.

Мгновение спустя к моему горлу был приставлен нож, который она держала вполне профессионально. Впервые я увидел, как она улыбается.

— Ну что, убедились, что я смогу постоять за себя? — спросила Норин, пряча нож в потайной карман. — Не забывайте, я живу в гетто. Здесь свои законы. Да и горничная иногда может попасть в передрягу.

— Когда я в следующий раз увижу Сэма, обязательно скажу, что Норин Уокер — кадр что надо! Еще раз спасибо и всего доброго.

9

Притворяться пьяным меня учил один старичок, профессиональный шулер.

Около полуночи я, пошатываясь, переступил порог «Флигелька» и направился к стойке, старательно обходя столики и бормоча невнятные извинения.

— Добрый вечер, сэр, — приветствовал меня уже знакомый хорек. — Плимут со льдом?

Я молча уставился на какую-то бутылку позади бармена, а затем, моргая, перевел бессмысленный взгляд на него.

— Да, кажется, здесь я уже был, — проговорил я заплетающимся языком. — У тебя хорошая память, дружок. Хороший плимут — это то, что нужно. Прекрасно. Именно то, что нужно. Спасибо тебе огромное. Ты отличный парень, и заведение у вас классное.

— Спасибо вам, сэр.

Он поставил передо мной стакан и сделал движение, собираясь отойти, когда я медленно произнес:

— Завтра, завтра, завтра.

— Сэр?..

— Знаешь ли… Кстати, как тебя зовут?

— Альберт.

— Так вот, Альберт, это строчка из одного стихотворения: завтра, завтра, завтра. Потому что хватит ждать завтра. Я заработал кучу монет за этот месяц и хочу потратить их се-год-ня. Кучу проклятых долларов.

— Поздравляю, сэр.

— Спасибо, спасибо. Ты хороший парень, Альберт, ты меня понимаешь и мы с тобой поладим. А моей благоверной стерве — ни ши-ша, ты понял? Она никогда не узнает, где я… А где я?

Задав этот вопрос, я крутанулся на табуретке, присматриваясь к обстановке. Давешняя пианистка переоделась в еще более смелое платье. Узкие полоски ткани, спускаясь с плеч, едва прикрывали соски. Не обнаружив ничего более интересного, я продолжил свои излияния:

— А-а, «Флигелек», как же, узнаю. Где я только сегодня не был, друг мой. И везде я искал со-бе-сед-ни-ка, но никто, никто меня не понял, только ты, Альберт, меня понимаешь. Потому что всех интересуют деньги, деньги, только деньги. А если человеку тоскливо и одиноко… Ты понял, да?

— Что ж, деньги есть деньги. Счастья за них не купишь, а вот утешение… Знаете, сэр, у меня несколько раз так было: приходит в бар девушка, и я вижу, что это порядочная девушка, а не какая-нибудь там… Просто у нее неприятности, и ей тоже хочется тепла, хочется кому-то рассказать. Разве я позволю, чтобы к такой девушке пристал бездельник, альфонс из тех, что здесь ошиваются? Да никогда! Но если я вижу, что серьезный, порядочный джентльмен, вроде вас, сэр, тоже нуждается в утешении, в тепле, — тогда другое дело. Почему бы им не побыть вместе? Поверьте, сэр, когда мне удается вот так вот помочь людям найти друг друга, я… я просто счастлив. Повторить, сэр?

— Что? Ах, да, повторить. Но ведь сейчас здесь нет такой девушки, так что не о чем и говорить, — уныло заключил я, принимаясь за второй коктейль.