Андрей Ветер - Случай в Кропоткинском переулке
Приставив лезвие ножа к животу, чуть в стороне от пупка, он ударил по ножу другой рукой. Когда солдаты подбежали, бить Калмыка не имело смысла, он уже упал и лежал скорчившись, из-под него вытекала кровь.
— В медчасть его!
Асланбек покачал головой. Он понимал, что не всякий человек был способен на такой поступок. Все знали, что можно точно отмерить место — от пуповины на спичечный коробок влево и на спичечный коробок вниз живота — и нанести туда удар, который не должен задеть внутренних органов. Многие пробовали делать это, приняв для смелости наркотики, но били криво и погибали. Нужна была не только решимость, но и уверенность…
Теперь авторитет Калмыка был не просто восстановлен полностью, но даже вырос.
* * *В кабинете было темно. Настольная лампа освещала половину стола, грудь сидевшего за столом Юдина и нижнюю часть его лица, остальное пространство было погружено во мрак. За окном тоже лежала неподвижная ночная бездна.
— Ну что, Бек? Не надоело тебе здесь? — спросил Юдин, закуривая. Сизый дым густо окутал его голову и растворился в темноте.
— Как не надоесть, гражданин начальник? Конечно, надоело, только ведь срок мне накинули.
— Вот и мне надоело. Скажу тебе честно: я просто подыхаю здесь. Я молод, умён, может быть, даже талантлив, но я ни хрена не могу проявить из моих талантов! Потому что здесь — дыра! Хуже, чем в заднице!
— Понимаю, гражданин начальник.
— Я долго не дёргал тебя.
— Да, — Асланбек сонно кивнул, — мы давно не разговаривали, гражданин начальник.
— Мне кажется, что ты вполне созрел. Пора распрощаться с этим заведением, не так ли? — Юдин снова выпустил дым, на этот раз вниз, и дым тяжело расползся по поверхности стола.
— Так ведь срок…
— Да, срок, — согласился лейтенант устало. — Но ведь я тебя, Бек, предупреждал. Или разве не предупреждал? Что молчишь? Я больше не хочу заниматься твоим делом. Я решил, что пора перевести тебя в другую колонию. Я своё помучился, пусть теперь другие опера потрудятся. Информации на тебя вдоволь, так что работать им будет над чем… И начнётся твоя эпопея с самого начала. Как тебе это?
— Я согласен, гражданин начальник, — голос Асланбека звучал тихо, подавлено.
— Что? Ты согласен поменять зону? Или в Новочеркасскую надумал?
— Нет, я согласен дёрнуть отсюда с вами.
— Да? — Юдин даже не поверил тому, что услышал.
— Не хочу я больше париться тут.
— Не хочешь? Молодец, что не хочешь… Значит, ты согласен привести меня к тайнику? — Юдин бросил на стол папиросы. — Кури, Бек, я забыл предложить тебе. Кури…
Асланбек взял папиросу и размял её крепкими пальцами. Сейчас свобода показалась ему желанной как никогда. Он чиркнул спичкой.
— Чифир хочешь? — спросил Юдин.
Асланбек кивнул. Его фигура была почти не видна в темноте, но лейтенант уловил движение его головы. Юдин встал и прошёл к тумбочке, где на электрической плитке стоял чайник.
— У меня чай хороший, — сказал, приободрившись, лейтенант и повернул ручку включателя, — индийский, настоящий.
— Мы без чифиря сломаемся, надо как-то держать себя, в натуре.
— Сломаетесь… Как же! У вас, у зэков, порода какая-то особая. Вы ни от анаши не ломаетесь, ни от бормотухи, которую вам по ночам в канистрах носят, ни от этила, ни от всех прочих «удовольствий», которые бывают в ШИЗО.
— Вы когда на моём месте будете, гражданин начальник, у вас в крови тоже особая порода проснётся.
— Что? — Юдин чуть ли не прыгнул к Асланбеку. — Что ты сказал, падла? Я на твоём месте? — Он схватил Тевлоева за ворот. — Ты никак угрожаешь мне, Бек? Ты, может, подставить меня надумал?
Асланбек громко сглотнул слюну:
— Ничего не надумал, гражданин начальник, никакого западла… Я просто так, к слову… Я подумал, что мы базарить можем теперь на равных, раз мы в доле…
— Чего, чего? — Юдин не сразу понял смысл услышанного. — На равных? Ах да… Ты, конечно, прав… Вот только дело в том, что мы ещё не слиняли с тобой из зоны, — Юдин вернулся к электроплитке и чайнику, — ещё не слиняли… Но скоро мы отвалим с тобой…
Асланбек с облегчением вздохнул.
— Я всё организую, — лейтенант взял гранёный стакан. — Заметь, я больше не спрашиваю тебя о тайнике. И не буду спрашивать. Ты просто отведёшь меня туда. Там всё поделим пополам… И разойдёмся… — Юдин замолчал и долго стоял, не произнося ни слова. Затем он заварил чифир в стакан и поставил его на край стола. Он остановился у окна и, глядя во тьму, сказал: — И никто больше не услышит обо мне. Я, наконец, распрощаюсь с этой страной… Прощай, Советский Союз! Прощай, самая большая жопа в мире! Здравствуй, свобода!
МОСКВА. ВИКТОР СМЕЛЯКОВ
Смеляков вошёл в Ленинскую комнату одним из первых и поспешил занять место за первым столом. Ознакомительная практика на посту у посольства закончилась, и сегодня начинались теоретические занятия. Слушатели приглушённо гудели, охваченные предвкушением чего-то нового и необычного, делились своими догадками и предположениями о том, что им предстояло услышать на лекциях и впечатлениями о днях, проведённых на посту.
— Здравствуйте, товарищи! Меня зовут Владимир Петрович, — вошедший высокий мужчина обвёл взглядом слушателей и остановился перед столом. В руках он держал старенький портфель. Поставив портфель на стол, он постучал по нему пальцами. — Я буду рассказывать вам об основах криминалистики… Вы знаете, что такое криминалистика?
Со всех сторон загалдели голоса:
— Убийства! Расследование преступлений! Сыщики! Отпечатки пальцев!
Владимир Петрович послушал секунд двадцать и поднял руку.
— Всё это, конечно, верно… Криминалистика связана с преступлениями. Но главное, что вы упустили: криминалистика это искусство!
— Какое такое искусство?
— Знаете, хороший музыкант может вовсе не слушать музыку ушами, он умеет читать её по нотам. Просто посмотрит партитуру и таким образом «услышит» симфонию.
— Как это так?
— Ну, вы же читаете книгу «про себя», не в голос то есть. Верно? Вы же не произносите слова, просто бегаете глазами по строчкам, или я ошибаюсь? Вот так же и хороший криминалист должен уметь читать по самым малым следам на месте преступления.
— Соколиный Глаз, Кожаный Чулок! — засмеялся кто-то.
— Точно! — согласился Владимир Петрович. — И чем менее заметны следы, которые умеет обнаружить и расшифровать криминалист, тем выше его класс. Этим искусством должен стараться овладеть каждый милиционер.
— А вы умеете?
Владимир Петрович улыбнулся.
— Давайте сделаем так, — сказал он, хитро щурясь. — Чтобы мои слова не были пустым звуком, проведём маленький эксперимент. Я сейчас выйду за дверь, а кто-нибудь из вас оставит отпечаток пальца на окне, на стекле. Затем вы позовёте меня, а я по этому отпечатку скажу, кто это сделал.
— Да ладно! — слушатели недоверчиво замахали руки. — Прямо так? Без специальной аппаратуры? Не может быть!
Смеляков ткнул локтем в бок Сытина:
— Я отпечаток оставлю!
Едва за Владимиром Петровичем закрылась дверь, Виктор перемахнул через стол и остановился перед окном.
— Гляньте, чтобы он не подглядывал! — шепнул он,
Пять человек сразу ринулись к двери, чтобы плотно затворить её и заслонить собой дверной проём на тот случай, если там были какие-то щели, сквозь которые можно было подсмотреть. Виктор с удовольствием приложил палец к стеклу, приблизился и подышал на стекло, чтобы убедиться, виден ли след его пальца.
— Готово!
Все шумно расселись по местам.
— Владимир Петрович, входите!
Преподаватель спокойно вошёл в дверь и, не глядя на раззадорившихся слушателей, прошёл сразу к окну.
— Ну-с? — он внимательно посмотрел на отпечаток пальца, затем повернулся, наморщив лоб, к слушателям. — Что ж, товарищи, прошу всех показать мне руки.
— Вы хотите сказать, что уже запомнили? — послышался чей-то скептический голос.
— Сейчас проверим, — ухмыльнулся он, — выставляйте ваши руки. Так-с…
Он мельком оглядывал растопыренные пятерни, от некоторых сразу отказывался, решительно отодвигая их от себя со словами: «Нет, совсем не то». Возле других он задерживался на несколько секунд дольше, изучал их руки и тоже отодвигал, но кое-кому говорил: «Вас я посмотрю ещё раз». К Смелякову тоже обещал вернуться. Для повторного изучения пальцев он оставил сначала три человека. Их руки он разглядывал пристально, ходил от одного к другому, брал их руки в свои, подносил близко к глазам.
— Вот, — удовлетворённо произнёс он в конце концов, стоя перед Смеляковым, и поднял вверх руку Виктора, оттопырил его средний палец, — вот этот отпечаток. Верно?
— Верно! — в аудитории поднялся непередаваемый шум. — Но как это вы?..
— Разве такое бывает?..
