Марина Серова - Взрывное лето. Сюита для убийцы (сборник)
– Вот-вот, растерялись, запаниковали… А ты еще говоришь – профессионалы. Нечего было в казино соваться, если профессионалы! И вообще, Леля, как у них автомат в машине оказался, они ведь не на разбой ехали, а в казино?
– Так они же самые настоящие бандиты. Этот дебил, который все время хихикает, с автоматом не расстается. Он, наверно, и спит с ним. А второй все время нож с собой таскает. Здоровенный такой ножище, человека насквозь проткнуть можно.
– Дернул тебя черт с убийцами связаться!
– А с кем, по-твоему, мне надо было связываться, с гимназистами? Да и поздно теперь об этом говорить. И вообще, если ты такой умный, убирал бы Барина сам.
– Еще раз тебе говорю: я с самого начала был против!
– Ладно, Косачев, – в голосе Елены Викторовны послышалась явная усталость. – Это в конце концов тоже дела минувшие. Возвращаемся к тому же вопросу – что теперь делать будем?
– А что нам делать? Не дергаться, жить по-прежнему. Даже если менты что-то подозревают, доказать-то никто ничего не может.
– А Иванова?
– Что Иванова? Кто такая Иванова? Имела ты полное право выгнать ее из офиса? Имела. Здесь все в порядке. Киллерам этим недоделанным запретили на улице показываться? Обеспечить их водкой, закуской, и пусть дома сидят, идиоты. Не сегодня-завтра получаем деньги и расплачиваемся. Они тут же исчезают – и все! Ничего и не было, так, кошмарный сон привиделся.
– Господи, как не вовремя эти твои банковские заморочки. Если бы деньги не задержались…
– Леля, я тебя прошу! Не пытайся меня обвинить во всех глупостях, которые делают другие. Если бы они сидели тихо, а не таскались по казино, то тогда действительно никаких проблем не было бы!
– Хорошо, хорошо, ты прав. А эту Иванову, значит, покупаем?
– Самое разумное – купить. А вот если она не возьмет, тогда дело хуже.
– Если она такая идиотка, что не возьмет, то я ее и близко к офису не подпущу.
– И поступишь очень даже неразумно. Я бы предложил не только пускать, а быть очень любезной, старательно отвечать на вопросы, изо всех сил помогать следствию и, может быть, даже подружиться с ней… Но ты ведь так не сумеешь?
– Нет, не сумею, – судя по голосу, предложение подружиться со мной вызвало у нее глубокое отвращение. – Купить запросто, а подружиться не смогу.
– А вот я ей понравился, – вклинившись, гадким голосом прокомментировал запись Андрей. – Хороший вкус у женщины, сразу видно.
– Жаль, конечно, – Косачев иллюзий в отношении бывшей супруги не питал, – могла бы быть в курсе всех дел. Но что уж теперь, тебя не переделаешь.
– Я могу от другой стороны все узнавать, – оживилась Елена Викторовна.
– От какой другой стороны?
– Пойду в больницу к этому, как его фамилия? Простая какая-то, на букву «В», кажется?
– Кажется. Мельников он, Андрей Николаевич.
– Ну вот, к этому Андрею Николаевичу и пойду. Скажу, что услышала об этом ужасном происшествии, подружусь с ним. С ним-то я смогу подружиться, я же могу быть обаятельной. Он ранен, так я буду ему нежной сестрой и вообще «родной матерью»… Он мне все и расскажет.
– Расскажешь, Мельников? – теперь вклинилась я, усмехаясь.
– А как же! – расплылся он в ответ.
– Ну что ж, пожалуй, годится, – сомнений в способности Елены Викторовны подружиться с Мельниковым у Косачева не было.
– Ты узнай, что он любит. Персики там или, может, апельсины? – развивала свою гениальную идею мадам Косачева. – Буду его закармливать, чтобы добрее стал и разговорчивее.
– Хорошо, узнаю.
Тут я даже пленку остановила. Такое я пропустить не могла.
– Слышал, Мельников, какие возможности перед тобой открываюся? Смотри не продешеви, – и я улыбнулась насколько могла ехидно.
– Не сомневайся, задешево я не дамся, – этого верзилу твердокаменного разве проймешь ехидной улыбкой. – Ты давай запись включай, может быть, она обо мне еще что-нибудь хорошее скажет.
Я снова включила запись.
– А Иванову, – продолжал Косачев, – если даже не купишь, всячески ублажай, но к документации не подпускай.
– Если не купим, то, по-моему, лучше от нее просто избавиться.
– Леля! Опять? Мало тебе Кондратова?
– А в чем дело? Можно на этот раз не взрывать, а устроить обыкновенный несчастный случай. Автомобильная авария или нападение хулиганов… Наверняка она по ночам одна ходит, сыщица. А деньги получим, расплатимся сразу за двоих.
– Ну что это! Ты какая-то стала… кровожадная. Просто будь аккуратна с ней, и все будет хорошо.
– Конечно. А если убрать ее, то все будет прекрасно!
– Я запрещаю снова ввязываться в убийства!
– Да? И с каких пор твой голос стал решающим?
– Леля, но пойми же ты, наконец… Впрочем, о чем я говорю! Ладно, езжай сейчас домой, сиди тихо. Я сам все скажу.
– Не забудь мое особое мнение, что эту слишком шуструю сыскарку надо убрать.
– Забудешь тут… Иди. И будь дома, никуда не ходи, никому не звони. Я вечером все расскажу.
– Почему только вечером? Позвони сразу.
– А тебе не приходит в голову, что эта, как ты выразилась, шустрая сыскарка, если уж на тебя нацелилась, вполне могла «жучка» на наш телефонный кабель посадить?
Андрей вопросительно взглянул на меня, я отрицательно покачала головой и развела руками – не такая уж я и шустрая, оказывается.
– А что, разве можно прямо на кабель, не заходя в дом? – наивно удивилась Косачева.
– Ох, Леля… Как финансовые документы крутить, тут у тебя светлая голова, а что касается обыкновенных, житейских вещей, тут ты, прости меня, дура дурой. Езжай домой, и я тебя прошу, хоть раз в жизни сделай, как я говорю.
Запись кончилась. Я выключила магнитофон.
– После этого она вернулась в машину и поехала прямо домой, нигде не останавливаясь. Во дворе тоже ни с кем не разговаривала, зашла сразу в подъезд. Так что, очевидно, раз в жизни она своего муженька послушалась. А правда, милый штрих, что «жучка» на телефонном кабеле Косачев считает житейской мелочью? В подъезде тоже никого не было, я потом заходила. Магнитофон прицепила на площадке, за трубой мусоропровода.
– А микрофон где?
– В сумочку воткнула.
Андрей недовольно скривился.
– Сама знаю, что не лучший вариант, а куда? Лето ведь, на ней сарафанчик такой, что туда с лишней булавкой не сунешься. Да, домой к себе она меня теперь не пустит, а жаль…
Дверь в палату открылась, и вошел Самойлов.
– Привет начальству! Таня, ты уже здесь? Вот и хорошо! – Витя прямо-таки бурлил весельем. Ярославцев, вошедший за ним, был привычно сдержан.
– Ничего себе «уже». Мы и поболтали, и пленочку прослушали. А что это ты такой довольный?
– С Шуриком твоим пообщался. Милейшее создание!
– Он не мой, он Андрея.
– Какие мелочи, Танюша, пусть будет Андрея. Короче, он очень уверенно опознал на фотороботе тех двоих, которые пили у него за упокой Барина, разве плохо?
– А не врет? – усомнилась я. – Этот богомольный бармен уж очень милиции боится. Кого та захочет, того он и узнает. И еще крест целовать будет.
– Это у Шурика есть, – согласился Андрей.
– На этот раз не врет, – стоял на своем Витя. – Есть подтверждение экспертизы.
– Эксперты проверяли, врет Шурик или нет, на детекторе лжи? – не смогла я удержаться. – А где приборчик достали, добрый дядя из Америки прислал?
– А шуточки твои, Татьяна, совершенно неуместны, – Витя сделал вид, что обиделся. – Мы только что получили официальную бумагу из лаборатории. Почерк у них ужасный, сплошные закорючки и понять ничего нельзя. Но мы с Венькой проявили настойчивость, упорство и еще что-то там такое, не помню что, и прочли. Так вот, эксперты сообщают, что машина Кондратова и синий «Москвич» взорваны одним типом взрывчатки, с применением одних и тех же детонаторов. В одной манере сработано.
– И получается, что Шурик правду сказал.
– Вот именно. Криминалисты подтверждают. А они люди умные и в целом принципиальные. Им можно верить на все сто процентов. Таким образом, мы имеем теперь следующее: стреляли в тебя, Андрюша, именно те, кто взорвал Кондратова.
– Сразу было видно, что это одна и та же пара, – не утерпела я.
– Ты, Таня, типичный субъективный идеалист, – Витя, оказывается, еще что-то помнил из лекций по философии, – и делаешь заключения, основываясь на явлениях совершенно нематериальных: внутренний голос, интуиция, гадания твои. Я, конечно, тебе в таких случаях доверяю, но это, – он торжественно помахал передо мной двуми мелко исписанными листками, – это официальные документы. Знаешь, почему они так называются? Потому что в них все официально и документально зафиксировано. Кстати, что это за пленочку вы здесь слушали? Я так понимаю, это не последний хит Земфиры, а что-то более актуальное?
– Да уж, актуальнее некуда. Еще одно подтверждение, что одни и те же бандиты взорвали Кондратова и стреляли в Андрея. Только, как ты выражаешься, не официальное, не документальное и не являющееся уликой. Поскольку запись получена путем несанкционированного прослушивания.
