Марина Серова - Пустячок с десятью нулями
Предположить невероятное, что сама Вероника? Версия и так достаточно дикая, к тому же жены Герасименко в день убийства вообще не было в городе, и это доказанный факт.
И потом, Герасименко, по заявлению Рыбникова, ходил счастливым уже месяц. А деньги пропали всего лишь несколько дней назад. Кстати, Владимир Стекольников тоже говорил о необычных изменениях в поведении Валерия Васильевича за последнее время. Правда, он характеризовал его несколько по-иному: Герасименко был то возбужден, то задумчив… Жена же его утверждает, что он вообще был зол и взвинчен по причине телефонных звонков с угрозами. Что же было с Герасименко на самом деле? И связана ли его смерть с пропажей денег из сейфа?
Я просто не находила себе места. В голове словно крутилась одна и та же заезженная пластинка, которую и слушать надоело, и выбросить не хватало решимости.
«Может быть, позвонить Папазяну? Узнать, как у него продвигается дело?» — подумала я и тут же откинула эту мысль.
Капитан Папазян, как только вернулся из Москвы, вздумал вести себя со мной холодно и отстраненно, как будто нас вообще ничего не связывало. Может, обиделся? Да нет, он, как и все кавказские мужчины, обижаться на женщину сочтет просто недостойным.
«Скорее всего, нашел себе кого-то», — пришла я к неутешительному для себя как для женщины выводу. Хотя чего это мне переживать? Я всегда только и мечтала, чтобы Гарик оставил меня в покое!
Тут сразу память подкинула мне эпизоды нашей последней встречи. Папазян просто-напросто изменял самому себе. Нордический мужчина, да и только! Обычно живые карие глаза, в которых так и читались всяческие похотливые устремления, смотрели сухо. Просто ужас какой-то!
Да и вообще, я вдруг вспомнила, что Гарик просто-напросто потолстел. И это не добавляло ему привлекательности, по крайней мере в моих глазах. Короче, поставим на нем крест. И как на мужчине, и как на напарнике по расследованию. Напарник — это, конечно, громко сказано. Так, помощник… Как бывало раньше. Но сейчас и это, видимо, излишне.
Проведя таким образом нехитрые размышления, я твердо решила дальше двигаться в одиночку. Десяти минут мне хватило. Приняв решение, я вздохнула и закурила свою первую за этот день сигарету. Выкурив ее до самого фильтра, я решительно откинула одеяло, встала и прошла на кухню.
Колдуя на кухне, я включила радиоприемник, чтобы скрасить музыкой слишком тихий и спокойный утренний час. «Эхо Москвы», долетающее по радиоволнам до достаточно удаленного Тарасова, прервало трансляцию тонизирующих мелодий и ритмов для очередного выпуска новостей. Российские события, международные… И среди прочего, под конец подборки диктор зачитал сообщение об урагане, пронесшемся над индийскими просторами вдоль побережья. Сообщалось о всевозможных разрушениях и прочих напастях, которые повлекло за собой стихийное бедствие.
«А Вероника все равно вела себя странно», — вдруг подумала я. Это было очевидно. По-видимому, она чего-то не договаривает. Боится? Вполне возможно. Что за этими недомолвками кроется — это и предстояло мне узнать. Но пока что на повестке дня — Стекольников и компания…
Когда я подъезжала к дому Стекольниковых, до назначенной Владимиром Алексеевичем встречи оставалось добрых полчаса. Но я решила, что ничего страшного не случится, если я подъеду раньше. Все равно кто-нибудь будет дома, и можно будет пока поговорить с этим человеком в ожидании остальных.
На мое удивление, дверь открыл довольно молодой и весьма симпатичный парень лет двадцати пяти, с мягкими чертами лица и большими темно-синими глазами. Волнистые темные волосы мягко спадали на плечи, а длинным, густым и загнутым ресницам могла позавидовать не одна молоденькая девочка. Ресницы тоже выглядели мягкими. И вообще, глядя на этого парня, постоянно хотелось употреблять прилагательное «мягкий». Но мягкий в приятном смысле. Мягкий овал лица, мягкие движения, наверняка и голос тоже мягкий. Парень спокойно смотрел на меня и чуть улыбался.
— Добрый день, я к хозяину дома, — я была очарована внешностью этого молодого человека, так что даже забыла, зачем приехала.
— А… его, увы, нет, — парень с сожалеющим видом развел передо мной руками. Голос его и впрямь оказался мягким, очень вежливым, с чуть вкрадчивыми интонациями. Этакий типичный голос обольстителя. Мальчик наверняка уже успел понять цену своих внешних данных, поскольку держался уверенно, а манеры его были рассчитаны как раз на то, чтобы произвести на женщину впечатление. Мне показалось, что это выработалось у него уже рефлекторно. Однако это мнение я составила на основании лишь нескольких мгновений общения.
— В таком случае, может быть, вы позволите мне подождать? — не менее вежливо, но тоном, не допускающим отказа, проговорила я, делая движение вперед.
Молодой человек улыбнулся шире, отошел чуть в сторону и, сделав плавный жест, произнес:
— Прошу!
Я вошла в дом и разулась в прихожей. Молодой человек любезно предложил мне тапочки, которые тоже оказались мягкими. Затем он широким жестом пригласил меня в гостиную. Гостиная была довольно просторной, и этот эффект усиливался за счет светлых обоев, а также минимального количества мебели: в комнате стояли два кресла и журнальный столик.
— Хотите посмотреть журналы? — склонив голову набок, предложил молодой человек.
— Спасибо, не хочу, — отказалась я.
— Я могу включить музыку, — продолжал любезничать он. — Можно было бы даже потанцевать…
— Ох, нет, в данный момент только не танцы, — засмеялась я и чуть кокетливо добавила: — Если уж вы так хотите развлечь меня, то давайте лучше просто побеседуем.
Я внезапно поняла, что, по всей видимости, именно этот юноша может стать хорошим информатором. Во-первых, он человек общительный. Во-вторых, вхож в этот дом и даже остается в нем один, следовательно, достаточно близок семье Стекольниковых. Ну и в-третьих, мы сейчас вдвоем, а он явно строит из себя джентльмена и обязательно будет стараться меня, что называется, «закадрить». Грех мне не воспользоваться такой ситуацией! Причем во всех отношениях: и информацию по делу получить и, возможно, поддаться легкому флирту. А что? Парень, не буду кривить душой, очень и очень симпатичный. Только все-таки кто он такой?
— Да я бы не отказался побеседовать с такой приятной женщиной, — тут же откликнулся на мое предложение молодой человек. — Только давайте перейдем в соседнюю комнату. Здесь есть великолепная так называемая комната для гостей. Там, кстати, можно курить, и я бы сделал это с удовольствием, если вы, конечно, не станете возражать…
— Вовсе нет, — прервала я его словесный поток. — Я и сама не против перекурить.
— Тогда прошу, — парень галантно протянул мне руку.
Я дотронулась до нее, парень провел меня к соседней двери и, распахнув ее, щелкнул выключателем. По комнате разлился мягкий свет. Комната для гостей была очень уютной. В ней стояли низкий широкий диван и два кресла, окружавшие небольшой журнальный столик. В углу на тумбочке располагался телевизор, под ним — видеомагнитофон, а за стеклянными дверцами тумбочки виднелось множество видеокассет. На столике стояла изящная хрустальная пепельница, пара чистых рюмок, лежала пачка сигарет «Pall Mall», а также стопка ярких иллюстрированных журналов. Кроме того, здесь находился и бар, к которому мой спутник направился первым делом.
«Весьма неплохая обстановка для руководителя фирмы среднего уровня», — подумала я про себя. Господин Стекольников явно не бедствует, у Герасименко апартаменты попроще.
Достав тем временем из бара бутылку коньяка, молодой джентльмен подошел к дивану, на котором уже устроилась я, и, откупорив бутылку, предложил мне наполнить одну из рюмок, стоявших на столике.
— Благодарю вас, я не хочу, — отказалась я, и парень, пожав плечами, налил коньяк себе.
Он закурил, я последовала его примеру и собиралась уже перейти к интересующим меня темам, как молодой человек спросил:
— Вас как зовут?
— Татьяна, — кивнула я.
— А меня Вениамин, — он протянул мне ладонь. Я пожала ее и отметила, что ладонь и впрямь была мягкой. Но не вялой и, слава богу, не влажной.
«Очень интересно, — подумала я. — Подобное имечко на моей памяти встречалось всего-то пару раз».
— А вы, простите, кем приходитесь хозяину дома? — продолжала я искать ответы на свои вопросы.
— А я даже не знаю, — обескуражил меня Вениамин.
— То есть? — не скрывая своего изумления, спросила я.
— Дело в том, что я прихожусь братом его жене, — пояснил Вениамин. — Родным братом, младшим. А как в таком случае меня должны называть — деверем ли, или еще как, — я понятия не имею. Я всегда путал этих деверей, шуринов, свояков и прочих, — Вениамин развел руками и очаровательно улыбнулся.
Я улыбнулась в ответ, и молодой человек пояснил далее:
