Юлия Алейникова - Божья кара
Потому, что попала под влияние Виктории Ганелиной? Женя отхлебнула отвратительной бурой жижи из чашки и поморщилась. Конечно, Ганелина насильно ее ни к чему не принуждала, она просто предложила провести другое расследование, и Женя легко согласилась. Вопрос, почему она согласилась так быстро?
Женя поставила на стол остывшую чашку. Проблема, всплывшая совершенно случайно, оказалось вдруг вовсе не шуточной. И дело было не в расследовании. Дело было в ней, в Жене. Почему она так легко меняет свои планы и мнения? Потому что она по-прежнему осталась бесхребетной, легковнушаемой тряпкой? Или потому, что она чутко прислушивается к доводам здравого смысла и нутром чувствует наиболее острую, скандальную, перспективную с репортерской точки зрения тему? Второй вариант был значительно привлекательнее, но Жене сейчас была важна не привлекательность, а правда. После стольких лет, проведенных ею в плену иллюзий и под гнетом чужой, эгоистичной, недоброй воли, ей было важно убедиться, что она еще способна мыслить самостоятельно, самостоятельно принимать решения. Объективно, здраво оценивать ситуации, анализировать чужие мнения и мысли, а не принимать их как данность, как неоспоримую истину. Не прогибаться перед более стойким, напористым и сильным духом оппонентом, другом, врагом.
Женя взглянула на свое отражение в черном стекле. Прямая спина, наследство увлечения танцами. Тощая шея. Коротенькая мальчишеская стрижка. Прямые, похожие на тире брови, ровненький, чуть вздернутый нос, широкие скулы и большие розовые уши. Таким ушам позавидовала бы японская гейша, усмехнулась про себя Женя. Большие розовые уши доставляли ей столько переживаний в пору отрочества и юности, что наконец выжали из нее все мыслимые эмоции. И в одно прекрасное утро Женя проснулась, взглянула на себя в зеркало и подумала: «Уши как уши, все равно не отвалятся и другие на их месте не вырастут, а значит, и расстраиваться нечего. Надо жить дальше». Эта внутренняя метаморфоза почему-то быстро забылась, а жаль. Ведь если она смогла преодолеть такой существенный комплекс, значит, ей по силам и большее. Женя встрепенулась. Значит, она может избавиться и от неуверенности в себе, и от позиции «жертвы». Выгнала же она вчера Владика, да еще с каким треском!
Сегодня утром, по пути на работу, Женя заскочила в отделение и передала арестованному джинсы и свитер, бедняга всю ночь провел в трусах, куртке и ботинках. Хорошо в отделении было не холодно. И тут ее мыслительный поток был прерван телефонной трелью.
Просто мистика какая-то, отметила про себя Женя, беря в руки мобильник. Только вспомнишь, и вот он тут как тут. Сивка-Бурка вещая каурка, не иначе.
– Чего тебе? – нелюбезно, но на удивление спокойно спросила Женя, минуя приветствие.
– Немедленно верни мне вещи! – приказным, не терпящим возражений тоном произнес Владик Корытко. – Все до единой! Сегодня же привези их в театр, не позже десяти!
– Да? А не то что? В полицию пожалуешься? – насмешливо спросила Женя. – Вот что, голубчик. Ничего я тебе не повезу. – Голос ее звучал на удивление спокойно, даже несколько утомленно. – Пришли кого-нибудь за ними, сам не приезжай. Сегодня я буду дома, – Женя задумчиво взглянула на часы, – часов в десять. Значит, с половины одиннадцатого до одиннадцати можешь присылать. – И повесила трубку.
Нет. Все же не так просто ею теперь помыкать. Дудки, усмехнулась взбодрившаяся Женя. А что касается расследования, то она вполне в состоянии провести оба расследования параллельно. В конце концов, если материал будет интересным, запустят две передачи. А может, ей вообще собственную передачу поручат вести. Что-то типа «Журналистских расследований», или, например, «Потапова обвиняет», или «Поиск истины с Евгенией Потаповой». С такими заголовками она сможет сперва получить премию телеакадемии, а потом и перейти на один из центральных каналов. Перспективы, нарисовавшиеся в Женькиной голове, были такими головокружительными, такими манящими, такими реалистичными, что вместо дальнейшего штудирования блогов она открыла новое окно и принялась выбирать себе вечернее платье для торжественной церемонии. А спустя полчаса, убедившись, что голова ее реалистично мыслить и здраво рассуждать уже отказалась, Женя сочла за лучшее отправиться домой.
И все же до звонка Владика она успела почерпнуть кое-что дельное. Помимо уже найденных Викторией пациенток доктора Васильевой, Женя сумела найти еще троих пострадавших. Точнее, двоих, третья женщина недавно скончалась от запущенного рака. На форуме Женя общалась с ее сестрой. Судя по найденным Женей отзывам, Виктория Ганелина была абсолютно права, и милейшая Галина Борисовна Васильева злонамеренно и расчетливо губила чужие жизни, неплохо при этом наживаясь на чужой беде. Теперь перед Женей стояла непростая задача убедить всех откликнувшихся женщин встретиться с ней, а затем принять участие в передаче или хотя бы дать интервью. Первое, конечно, предпочтительнее.
Глава 9
Женя торопливо шагала к дому, надвинув капюшон куртки на самый нос и засунув руки в карманы. Холодный промозглый ветер, задувавший с Невы, наводил на мысль, что пора бы уже найти перчатки и шарф. Золотая осень с теплыми, тихими вечерами и россыпями ярких звезд на небе закончилась, уступив месте слякотной, дождливой поре, неласковой и неуютной, с ночными заморозками, холодными дождями и пасмурным сизо-серым небом. Перепрыгивая через лужи, Женя сама не заметила, как добралась до знакомого отделения полиции. Свет в окошках свежевыкрашенного в веселенький желтый цвет старого здания еще горел, и Жене вдруг подумалось, а не заглянуть ли ей на огонек к капитану Суровцеву. Надо же ей раздобыть данные по Ирине Ковальчук, а капитан Суровцев – это простейший и кратчайший путь к ее цели. К тому же они теперь так сдружились. И Женя решительно потянула на себя тяжелую казенную дверь.
– Потапова? Теперь чего? – едва увидев в дверях знакомую личность, не скрывая раздражения, спросил Петр Леонидович, который, как всегда, оказался на месте, и, как всегда, был не в духе.
– Здравия желаю! – насмешливо, по-военному поздоровалась Женя, совершенно не смущенная нелюбезным приемом. После задержания Владика она испытывала к капитану почти родственные чувства. Да и бояться его перестала, потому как поняла, все его хамство и грубость – следствие тяжелой жизни, нерегулярного питания и скверной компании. А на какую еще может рассчитывать сотрудник следственного отдела? А потому Женя смело прошла в кабинет и дружелюбно спросила: – А вы почему до сих пор на работе? Вот сидели бы по вечерам, как все люди, дома перед телевизором, и не пришлось бы так часто со мной видеться.
– У меня теща в гости приехала, на две недели, – буркнул капитан, и его небритое, брюзгливое лицо залилось свекольным румянцем.
Надо же, умилилась Женя, оказывается, и суровому капитану не чужды простые человеческие эмоции. Например, смущение и стыд. Боитесь вы, голубчик капитан Суровцев, собственной тещи. Бандитов не боитесь, а тещи боитесь. Наверное, и жены тоже опасаетесь. А значит, вы не кто иной, как обыкновенный подкаблучник. Осознав самую суть личности грозного капитана, Женя окончательно утратила перед ним всякую робость и по-хозяйски устроилась на стуле, закинув ногу на ногу, расстегнув куртку и бросив на пол пестренький лоскутный баул. Надо будет завтра же купить приличную сумку, отметила мимоходом она.
– Гражданочка, а что это вы тут располагаетесь? – нахмурил недоуменно брови капитан Петр Леонидович, и не догадывающийся, какие крамольные мысли витают в Жениной голове. – Вам что, собственно, надо? Опять сожитель в квартире буянит или на этот раз к вам насильник на улице пристал?
– Да нет. Я насчет погибшей Коваленко, – растирая озябшие руки, пояснила Женя. – Хорошо у вас тут, тепло. А на улице такой холод, влажность, ветер до самых костей пробирает. Еле-еле до вас добежала. Сейчас погреюсь немного, данные на Коваленко запишу и домой.
Во время этого полного искренней наивности диалога капитанские глаза успели выкатиться из-под вечно прищуренных век и уставиться на Женю, балансируя в очень опасном положении, рискуя вовсе вывалиться из глазниц.
– Вы что, сюда погреться зашли? – тихим, каким-то подчеркнуто ласковым голосом спросил он.
– Нет. Я же говорю, мне сведения о Коваленко нужны. Хотя, – пожав легкомысленно плечами, продолжила после недолгой паузы Женя, – если бы на улице не было так холодно, может, я бы и поленилась сегодня к вам идти. Ну так что? Продиктуете ее адрес и место работы или на бумажке напишете?
– Потапова, ты понимаешь, где ты находишься? Ты себе отчет отдаешь, с кем беседуешь? – прежним проникновенным голосом спросил капитан, глядя на Женю, как на заморского кенгуру.
– Да ладно вам, Петр Леонидович, – успокаивающе проговорила Женя. – Я вас больше не боюсь, так что шипеть на меня не надо. Зато, если вы сейчас быстренько все сведения выдадите, я вас к себе в гости приглашу. У меня сегодня тушеные баклажаны с чесноком, свиные отбивные. – О том, что и баклажаны, и отбивные были ею только что куплены в ближайшей кулинарии, Женя решила не рассказывать. – Картошка в мундире, потому что чистить долго и муторно, и, кажется, осталась банка соленых огурцов. Бабушкиных. Она, знаете, как их вкусно солит? Они у нее всегда хрустящими остаются. Ну что, идем?
