Леонид Бобров - Нас было тринадцать
Дверь в комнату Виктора была заперта, но Олег легко открыл ее своим ключом.
Затхлый воздух, пыль. Очевидно, после похорон сюда никто не входил. На крючке сиротливо висела модная лыжная куртка и рядом — яркая вязаная шапочка.
Как давно это было — последний приезд Миршаита, Виктор, стоящий у «газика» в этой куртке и в этой шапке. Потом песни под гитару, стихи…
На столе были разбросаны листы исписанной бумаги. Я стал перебирать страницу за страницей. Формулы, выкладки, расчеты и почти никаких слов. Местами попадались рисунки женские головки, кораблики. Пошла серия мужских лиц с бородой и усами. Видимо, у Виктора была привычка рисовать в минуты раздумья.
— Посмотри, что за странная идея разрисовывать самого себя, — сказал Олег, протягивая полоску неразрезанных фотографий.
На одной из них Виктор пририсовал себе бороду и усы.
— Действительно, чудно. Может быть, собирался отпустить бороду и хотел посмотреть, как будет выглядеть? Никогда не думал, что борода так меняет человека, — добавил я, разглядывая фотографии.
Мы просмотрели исписанные листы, порылись в ящиках стола, перебрали книги на столе. Ничего интересного. Ничего, что можно было бы связать с последними словами Виктора.
Я вернулся к себе.
«Хорошие люди, да не все…» Нет, к черту. Надо сесть писать. Все выяснено, все. И время гибели точно установлено, и непричастность каждого из нас доказана. Я мысленно перебрал все доводы, аргументы. Лишь одна маленькая деталь, мелочь, оставалась непонятной. Стоит ли придавать ей значение? Не слишком ли я педантичен? А если…?
Утром я посоветовался с Олегом, потом извинился перед Б. В., сказав, что не успел написать, что мне нужен еще день.
После обеда, снова все обдумав, я вышел из дома. Протон лежал у крыльца и возился с большой обглоданной костью. Увидев меня, он заурчал и в то же время энергично замахал хвостом, показывая, что урчание не надо принимать всерьез.
— Протон, пошли гулять!
«Гулять» было любимым словом. Протон оставил кость и побежал передо мной, поминутно оглядываясь, чтобы убедиться, что я иду следом. Мы дошли до тропинки, ведущей к Альфе, и пошли дальше по дороге. Я остановился там, где предположительно погиб Виктор, лег и осторожно подполз к краю дороги. Хотелось увидеть сверху небольшой обломок скалы, вблизи которого мы нашли Виктора, и таким способом уточнить место, откуда его столкнули.
Неожиданно Протон зарычал, схватив меня за штанину, стал дергать и тащить от обрыва. Я встал. По дороге шел Харламов.
— Так и свалиться недолго. Что рассматриваете? — спросил он.
— Да так, ничего особенного, уточняю детали. Ведь Б. В. просил все описать, — ответил я.
— А, понятно. Уточняйте, уточняйте, чтоб все было ясно. Вот пес чертов. Вечно рычит на меня, — сказал Харламов и пошел в сторону Беты.
Примерно часа через три и мы с Олегом пришли на Бету.
— Кронид Августович, — начал Олег, — Б. В. придает большое значение эксперименту, который вы ведете. Он предложил кому-либо из нас, мне или Игорю, перейти работать на вашу установку. Не могли бы вы рассказать поподробнее об эксперименте, возможно, одному из нас этот опыт больше придется по душе.
Как всегда в разговоре с Кронидом, Олег говорил громко, с тем чтобы тот без труда его слышал.
— Конечно, с удовольствием, — ответил Кронид. — Нам вдвоем с Алексеем Тихоновичем очень трудно.
Кронид пригладил бороду, закурил трубку. Мы сели и приготовились слушать. Рассказывал он интересно, с огоньком. Чувствовалось, что сам увлечен новым экспериментом.
Минут через десять после нашего прихода послышался отчетливый протяжный крик. Крик человека. Как раз в этот момент Кронид умолк и сделал глубокую затяжку. Он, видимо, ничего не слышал и, выпустив мощный клуб дыма, как ни в чем не бывало продолжал излагать основную идею своего эксперимента. Харламов вздрогнул, посмотрел на нас, но, увидев невозмутимые лица трех человек, ничего не сказал и продолжал работать.
Минут через пять снова раздался крик. На этот раз значительно громче. Видимо, кто-то кричал с более близкого расстояния. И снова Кронид не прервал свой рассказ. Харламов резко повернулся к нам. В его глазах была заметна полная растерянность. И вновь он увидел спокойные лица.
Кронид кончил. Мы задали несколько вопросов и обещали на следующий день решить, кто из нас перейдет на Бету.
— Рабочий день, кажется, кончился. Вы собираетесь идти или задержитесь? — спросил я Кронида, глядя на часы.
— Да задержусь минут на двадцать.
— Если не возражаете, мы подождем вас и по дороге еще поговорим.
Шли мы вместе — Кронид, Олег и я. С нами весело бежал Протон. Немного отстав, шагал Харламов.
Пока что все шло по намеченному плану, хотя, признаться, результат был неожиданным. Теперь следовало избежать преждевременных вопросов, в особенности со стороны Б. В. Но я знал, что Б. В. не будет что-либо спрашивать в присутствии сотрудников лаборатории, и поэтому пришел в столовую с опозданием, когда ужин уже начался.
После ужина я встал и попросил меня выслушать.
— Товарищи, извините, что я вновь возвращаю вас к трагической гибели Виктора Бойченко.
Я заранее продумал каждое слово своего заявления и вопреки обычному говорил очень последовательно и, кажется, даже немного по-книжному.
— Как вы знаете, Борис Владимирович просил меня подробно изложить в письменном виде все обстоятельства гибели Виктора. Одна деталь остается для меня совершенно непонятной.
Петрович хотел что-то сказать, но я протестующе поднял руку.
— Непонятно следующее. Во время гибели Виктора Кронид Августович и Алексей Тихонович были на Бете и слышали крик. Нам всем известно, что Кронид Августович плохо слышит. Остается неясным, мог ли Кронид Августович расслышать крик Виктора?
Тут вмешался Б. В.
— Что вы опять затеяли? Кронид Августович слышит плохо, но он не абсолютно глух и вполне может услышать крик.
— Минуточку, Борис Владимирович. В физике сомнение решается экспериментом. Где-то я читал, что эксперименты применяются и в следственной практике. Так вот, сегодня к концу рабочего дня Олег и я находились на Бете. В это время раздался крик. Быть может, кто-либо из присутствующих его слышал. Закричал по нашей просьбе Петя. Кричал он с дороги, с места гибели Виктора, кричал так же, как в тот день Виктор. Этот крик слышал Олег, слышал я и, кажется, Алексей Тихонович.
— Ничего я не слышал, — воскликнул Харламов.
— Тем хуже, — бросил реплику Олег.
— Но Кронид Августович, — продолжал я, — не расслышал крика Пети. Более того, через несколько минут Петя, как мы заранее договорились, подошел значительно ближе к Бете и снова закричал. На этот раз крик был слышен много сильнее. И вновь Кронид Августович никак на него не реагировал. Должен признаться, что мы пошли на этот эксперимент не без колебаний. Крики Пети могли быть услышаны на базе. Это вызвало бы ненужные волнения. Поэтому я просил Петю сразу же вернуться на базу и, если понадобится, успокоить товарищей, сказав, что вечером я все объясню.
— Ну, а теперь, Кронид Августович, разрешите вопрос, — я повернулся к нему и, кажется, все присутствующие сделали то же. — Как вы могли расслышать крик Виктора, если сегодня не слышали значительно более громкий крик Пети?
Лицо Кронида покрылось красными пятнами, на виске вздулась и пульсировала жилка. Он встал, обвел взглядом присутствующих. Все молчали и напряженно ждали его ответа. Кажется, Харламов хотел что-то сказать, но Петрович его остановил.
Наконец Кронид заговорил.
— Я должен признаться, что стеснялся, что я глухой. Глупо было, конечно. Если правду сказать, я и тогда не слышал крик.
— Почему же вы не сказали сразу? Почему? Почему?.. — Эти «почему» прозвучали со всех сторон.
— Дело было так, — продолжал Кронид. — Алексей Тихонович вышел из лаборатории. Потом пришел обратно. Через несколько минут он послушал и сказал: «Кто-то кричал! Слышали?»
Я стеснялся признавать, что не слышу и сказал: «Да, слышу. Кто может кричать?» «Наверно, козел сорвался со скалы», — ответил Алексей Тихонович. Потом был сигнал тревоги, и мы пошли на базу.
— Никуда я не выходил, это вы отлучались! — воскликнул Харламов, вскакивая со своего места.
— Что? Я уходил? — Кронид резко повернулся к Харламову.
— Да, уходили, забыли, что ли?
— А потом пришел?
— Ну, пришли.
— А потом Виктор кричал, и вы это услышали?
— Слышал, мы вместе слышали. Сами подтвердили.
— Значит, я был на Бете. — Кронид торжествующе посмотрел на меня, потом на Б. В. — Все слышали. Харламов сказал, что, когда Виктор кричал, я был на Бете. Это правда. Правда потому, что я не уходил. Уходил Харламов. Около двадцати минут он уходил. Только я не понимаю. Когда Харламов сказал: «…вы слышали крик», — это, кажется, было после одиннадцати тридцати, а Игорь сказал, что раньше…
