Саша Южный - Побег из Вечности
Весь следующий месяц я регулярно ходил в институт, а вечерами сидел за учебниками. Надо было многое освежить в голове. Железо снял мне однокомнатную квартиру недалеко от своего логова и положил ежемесячный оклад в размере двух тысяч долларов. «Для начала», как сказал он. За это время я не совершил ни одного преступления, и моя жизнь практически не отличалась от жизни любого студента, за исключением того, что я был хорошо обеспечен, а по вечерам сидел за книгами, а не в кафе напротив института.
Железо иногда навещал меня, с уважением поглядывая на стол, заваленный учебной литературой. Он брал книги, раскрывал их наугад и читал. Затем клал на место.
– Время ножа и пистолета давно кончилось, – сказал как-то он. – На дворе эпоха бандитов в белых воротничках.
Я не спорил с ним, хотя до конца не был согласен. Человек с пистолетом никогда не исчезнет с горизонта цивилизации.
– Ты должен хорошо знать свое дело, чтобы стать лучшим из них, – неожиданно закончил свою мысль Железо.
Там видно будет, подумал я. Мне нравилось учиться, я старался. Это было интересней и гораздо спокойней, чем мотаться с Саней по Москве и творить невообразимое. В общем, моя жизнь потекла по плавному, без резких зигзагов руслу. Хотя и в ней кое-что не давало мне покоя. Поэтому однажды вечером я встал, захлопнул книгу и поехал на бензоколонку, где когда-то «заправил» Жоржа, как выразился Железо. Я подъехал к ней на такси. Машин не было. На моем месте дежурил незнакомый паренек. Его безразличный взгляд скользнул по мне и провалился в глубину улицы. Я распахнул дверь заправки и вошел. Кассирша Алла, увидев меня, широко распахнула глаза:
– Отто!
– Привет, Алла!
– Привет! – многозначительно протянула она, не отводя от меня взгляда. – Слушай, а ты изменился. Совсем другой человек! Гриша! – позвала она.
Из своего кабинета появился старший смены Гриша. Он был старше меня на несколько лет и из шкуры вон лез, чтобы добиться повышения. Но карьера его обещала быть медленной и нудной.
– Отто! – так же удивленно произнес он. – А мы думали, тебя посадили. А ты… – Глаза Гриши оценивающе ощупали на мне кожаную куртку за пятьдесят тысяч рублей, черную рубашку Дольче Габбана и брюки той же фирмы.
– Как видишь, неплохо устроился, – продолжил я его мысль. – Может, тебе тоже кого-нибудь бензином заправить, а, Гриша?
Гриша промолчал. Когда я здесь работал, он, москвич, с квартирой, высшим образованием и хоть небольшой, но должностью, посматривал на меня свысока. Теперь в своем дешевом сером костюме Гриша выглядел весьма бледно. И понимал это.
– Вообще-то я по делу, – сказа я. – Меня интересует красная «Мазда-Кабура».
Гриша пожал плечами. Алла тоже.
– Спроси у новенького. Его Сергей зовут, – посоветовала она.
Я вышел на улицу. Парень заливал бензин в песочного цвета «вольво». Чуть сутулясь, он пустыми глазами смотрел на счетчик бензина. Мне вдруг стало понятно, каким меня видели те, чьи машины я заправлял. Парень повесил рожок, получил деньги и сунул в карман. Я протянул ему руку.
– Отто!
– Сергей! – пожал он ее с непонимающим видом.
– Я работал здесь до тебя.
У Сергея в глазах появился интерес:
– Говорят, ты какого-то клиента бензином напоил.
– Этим самым рожком, – кивнул я на пистолет, который только что повесил Сергей.
– Это шикарно! – произнес он. – Я бы не смог.
– Ты здесь «Мазду-Кабуру» не видел? – спросил я.
– Давно, – ответил Сергей. – Кстати, тебя спрашивала. Везет людям!
– Что ты сказал? – Внутри у меня все замерло.
– Сказал, что ты больше здесь не работаешь.
– А она?
– Сказала «жаль», вздохнула и уехала. Эй! Ты что? – уставился на меня Сергей.
Похоже, от такой новости меня слегка качнуло.
– Ерунда.
Круглые глаза заправщика подозрительно ощупали меня с ног до головы. Я зашел за угол, привалился спиной к стенке и уставился на кусок быстро темнеющего между навесом заправки и крышей магазина неба. Сердце стучало в груди, как молоток, – она спросила обо мне! Она сказала «жаль» и вздохнула. Уже только ради этого стоило перевернуть Москву. Но я не знал даже ее имени. Почему я не спросил тогда, как ее зовут?! Я глубоко вдыхал прохладный воздух вечера, словно пытаясь остудить жжение в груди, и понимал, что покоя мне теперь не будет. Чтобы хоть немного прийти в себя, по пути домой я купил бутылку водки.
Звонок в квартиру застал меня сидящим перед распахнутым окном со стаканом в руке и наполовину пустой бутылкой емкостью ноль семь напротив. У Железо был ключ, но он всегда звонил, прежде чем открыть им дверь. Я встал, ожидая, когда он войдет.
Железо, увидев водку, ткнул пальцем на бутылку с ядовито-зеленой этикеткой:
– Это что?
– Пью! – коротко пояснил я.
В глазах Железо мелькнула ярость.
– Ты чему-нибудь в этой жизни научился, кроме как держать стакан?
– Не особо, – сказал я, слегка пятясь и готовый к чему угодно.
– Так учись! – сказал Железо и опустил протянутую ко мне руку.
– Не могу, – ответил я и попытался обрисовать ситуацию, не очень надеясь, что меня поймут.
Но, к моему удивлению, Железо вдруг произнес:
– Понимаю!
Лицо у него стало задумчивым. Я усмехнулся в сторону. Что он мог понять? Чем? Железо заметил это. Некоторое время он в упор разглядывал меня, а потом заговорил:
– Знаешь, пацан, ты угорел только отчасти. Тебе, можно сказать, повезло. Откуда ты знаешь, что она ответит тебе тем же?
– Она спрашивала обо мне.
Железо усмехнулся, глядя мимо меня:
– Любопытство, Бензин. Ничего другого. И благодари судьбу, что так кончилось. Пара месяцев – и пройдет.
Железо взял бутылку, повертел ее в руках, рассматривая, и произнес:
– Ну и вкусы у тебя, – затем поморщился и метнул водку в окно. Внизу глухо звякнуло.
Железо направился к прихожей, как бы между делом роняя:
– И не волнуйся за участие в моих художествах. Если что, все возьму на себя. Я проверял, на сколько тебя хватит, потому и не говорил об этом.
За Железо закрылась дверь. Спустя минуту я подошел к окну. Мне было видно, как Железо вышел из подъезда и направился к машине. Я провожал взглядом его фигуру, не спеша пересекающую темный двор, и не верил, что этот человек сегодня понял меня. Железо сел в машину и завел мотор. Я убрал с подоконника ненужный теперь стакан и закрыл окно. «Навигатор» внизу тронулся. Я подождал, когда его огни растают в просвете между домов, усмехнулся и иронично произнес:
– Понимаю!
Через неделю я увидел ту, чей портрет висел у Железо на стене. Мы находились в галерее на выставке, разглядывая одну из картин. На полотне словно из мглы выступало несколько застывших спиной к зрителю человеческих фигур. Чуть выше и правее виднелся светлый прямоугольник, напоминающий окно, из которого, освещая ряд умывальников и зеркал, брезжил слабый свет. Картина называлась «В платном туалете». Железо останавливался возле нее уже дважды. И каждый раз я видел в его глазах явное неодобрение.
– Как тебе? – наконец спросил он.
Я пожал плечами. Если честно, мне не нравилось. Я мало соображал в живописи, но мне казалось, что в мире есть множество других, более достойных для изображения мест, нежели сортир. В это время к нам подошла стройная блондинка, та, чей портрет висел у Железо дома. Взгляд Всадника Без Головы неожиданно стал другим. Он засветился так, словно в его мозгах включили прожектор.
– Диана!
Мне показалось, что он готов повторять это имя миллион раз. И каждый раз ему будет приятно это делать. Я деликатно отошел в сторонку.
Диана что-то говорила моему патрону. Я украдкой рассматривал ее. Она чем-то напоминала мне Эву Грин, а еще испорченного ребенка. Они стояли вплотную друг к другу, и это походило на общение близких людей. Потом они повернулись ко мне, и Саня сказал:
– Познакомься, мой юрисконсульт.
– Не слишком ли молод? – произнесла Диана, протягивая мне руку.
Позже я узнал, что Диана является хозяйкой галереи и, кроме того, рисует сама. Железо относился к творческим людям с некоторым благоговением. Мне кажется, он им завидовал. И совершенно напрасно – ведь он тоже был художником в своем роде, только набрасывал мазки не на холст, а прямо на эту жизнь. Он был творцом, кистью и краской одновременно. И то, что ему порой удавалось изображать, по силе впечатлений могло поспорить с тем же Меегереном.
Потом Диану окликнула группа мужчин.
– Меценаты, – сказала она. – Я отойду.
– Подожди, – придержал ее Железо. – Кто это написал? – Он кивнул на картину.
Диана мельком глянула на полотно:
– Не знаю. Картины на выставку отбирала Нелли. Поговори с ней.
Железо, пошарив глазами по залу, заметил Нелли и махнул ей рукой.
– Кто это написал? – спросил он, когда Нелли подошла.
