Наталья Солнцева - Испанские шахматы
Глинский не являлся ни первым, ни вторым, ни третьим - он воспринял метаморфозу, происшедшую с Субботиной, как чудо, которому не нашел объяснения.
«Она же прелестна! - подумал вдруг он, ощущая прилив желания. - Какой, в сущности, безделицы хватило, чтобы оттенить ее красоту, заставить ее засиять всеми гранями. Ах, Грёза, Грёза! Не зря тебе дали это имя…»
- Вам очень идет этот цвет, - сказал он, чтобы нарушить опасное молчание.
Слова порой разрушают внутреннюю магию момента, отрезвляют людей и возвращают их с заоблачных высей на земную твердь.
- Правда? - застенчиво улыбнулась она.
И звук ее голоса, совершенно другой, не тот, что пару минут назад, вновь погрузил Глинского в сладостное полузабытье.
- Послушайте, - удивляясь своей горячности, начал он. - Ирбелин сделал вам подарок, так возьмите его! Не гадайте о том, что побудило этого человека раскошелиться. Он не обеднеет, поверьте.
- Не знаю, Жорж, могу ли я доверять вам…
Она заколебалась, и чаша весов склонилась в пользу Глинского. Собственное имя в ее устах показалось ему вульгарным. Лучше бы она называла его Георгием, но теперь поздно что-либо менять.
- Пожалуй, я последую вашему совету, - добавила Грёза. - Была не была! В конце концов, я ничего не просила.
- Конечно, - улыбнулся гость.
- Я понимаю, что не должна брать подарки у этого… Ирбелина, но… очень хочется.
- Вы молодец. Только к такой шубе придется покупать новые сапожки.
- Потом как-нибудь, - погрустнела Грёза. - Я не умею копить деньги. Едва получу зарплату, тут же все потрачу. Я ужасная транжира!
Глинский обвел взглядом обстановку гостиной: истертые плюшевые накидки; портьеры с обвисшей бахромой; какой-то ободранный буфет, набитый остатками отслуживших свой срок сервизов; ламповый телевизор; выцветший матерчатый абажур над круглым столом - повсюду неприкрытая бедность, которая бывает в жилищах одиноких стариков. И эта молодая женщина еще обвиняет себя в расточительстве! Ему неудержимо захотелось выгрести из шкафов пришедшие в негодность пожитки, вытащить их во двор и поджечь. Устроить большой костер.
Грёза угадала его мысли и оскорбилась.
- Не смейте меня жалеть, - с вызовом сказала она. - Я этого терпеть не могу!
Глинский с удивлением обнаружил, что ему не хочется уходить. Старомодные вещи, которые пережили своих хозяев, придавали квартире какой-то неповторимый уют. Да и нынешняя их владелица производила на молодого человека странное впечатление - в ее поведении, манере говорить, в ее жестах и чертах лица было что-то, чему он не знал названия. Магнетизм… невыразимое очарование…
- Вы… не откажетесь поужинать со мной? - пробормотал он, не в силах более сопротивляться этому притяжению. - Надо же обновить шубу и… обмыть.
- Будем кутить! - решилась она и зажмурилась, как перед прыжком с большой высоты.
Глинский ни с того ни с сего ощутил себя на седьмом небе. Он из кожи вон лез, чтобы угодить ей, ужасаясь своему поведению.
На улице сыпал мокрый снежок. За углом дома, укрывшись в его тени, сидел в машине господин Ирбелин, наблюдал. Он не отдавал себе отчета, что привело его сюда. Или осознанно не хотел понимать. Он увидел, как со скрипом открылась рассохшаяся дверь парадного и вышел директор агентства «Перун», поддерживая за локоть девицу Субботину, как распахнул перед нею дверцу своего нового авто, припорошенного рыхлыми белыми хлопьями, как черная иномарка выпустила из выхлопной трубы дым и плавно, с достоинством покатила по узкой улочке к проспекту.
Ирбелин двинулся следом. Нечто невообразимое творилось в его иссохшей пустынной душе - без любви, без сострадания, без жажды поклоняться и жертвовать. Оказывается, сохранился еще на самом донышке его трезвого и сурового сердца неисчерпанный родник, который вдруг проснулся и зазвенел, оглашая сухую пустыню весенней песней, языческой и священной, как первый звук зарождающейся жизни…
- О, боже! - простонал он. - Этого не может быть! Не может…
***Виктор возвращался с дружеской попойки, изрядно набравшись. Они с товарищами, торгующими по соседству, праздновали день рождения. Ребята уговаривали его остаться, обещали пригласить девочек, но Виктор рвался домой. По дороге он заскочил в супермаркет и купил фруктов и вина для Грёзы. Она сейчас, как никогда, нуждается в мужском плече, в бескорыстном участии. История с шахматным королем совершенно выбила ее из колеи. Женщины так уязвимы, их так легко вывести из равновесия, испугать. Подумаешь, какая-то деревянная фигурка! А сколько ужаса было в глазах Грёзы, когда она рассказывала о странном появлении этого короля. Как будто вещи могут сами собой пропадать и находиться! Мистика - продукт женских фантазий. На самом деле всему в конце концов находится вполне разумное объяснение - это бывший оперативник знал по собственному опыту.
Проезжающий мимо «Пассат», подняв волну грязи, смешанной со снегом, мелькнул впереди красными огнями. Виктор посторонился, уклоняясь от брызг.
«Машина Глинского, - догадался он, вмиг трезвея. - Зачем он сюда приезжал? Неужто решил приударить за Грёзой? Мол, девочка из детдома, беззащитная, наивная, почему бы не попользоваться?» Картинки наглых заигрываний Глинского, с ухмылкой шепчущего девушке на ушко скабрезные предложения, одна за другой возникали в воображении Виктора. Он ускорил шаг и последние метры до подъезда почти бежал.
На громкий стук в дверь Грёзы в коридор выглянула старушка.
- Варвара Игнатьевна, - кинулся к ней незадачливый «жених». - Грёза у вас?
- Чего шумишь? - возмутилась та. - Выпил лишнего, так ложись спать!
- Мне Грёза нужна!
- Зачем?
Варвара Игнатьева была осведомлена о том, с кем уехала Грёза, но не собиралась докладывать об этом Лопаткину.
- Поговорить с ней хочу! - не отставал парень.
- Утро вечера мудренее, - назидательно произнесла пожилая соседка. - При белом свете в голову приходят дельные мысли. Не то что на ночь глядя!
- А ну вас… - махнул он рукой и направился к двери Полины.
Варвара с неожиданной прытью метнулась за ним. Опасаясь, как бы подруга не выболтала правды, она поспешила предупредить нежелательное развитие событий.
- Ты куда? - сварливо спросила старушка, загораживая Виктору дорогу. - Полюшку тревожить нельзя, она хворает!
- Грёза у нее?
- Может быть, - не моргнув глазом, солгала Варвара. - У Полины недавно приступ случился, ее одну оставлять не годится. Вероятно, Грёза сидит с ней. А ты ступай проспись, потом и разговаривать будешь.
Виктор слегка остыл. Не исключено, что он спьяну обознался и черный автомобиль, проехавший мимо него по улице, не имел никакого отношения к Глинскому. Следовательно, этот нахальный тип к Грёзе не приходил, и все ревнивые подозрения Виктора основаны только на неуверенности в себе. Ему не стоит видеть в Глинском более удачливого соперника. Разве этот самовлюбленный пройдоха - пара Грёзе? Он же ни во что не ставит таких, как она. Сомнет походя крылышки мотыльку да и забудет.
- Ладно, пойду к себе, - согласился Виктор.
Варвара с облегчением вздохнула, улыбнулась по-стариковски, не разжимая губ:
- Правильно, Витюша.
Он повернулся, смерил ее долгим неодобрительным взглядом. Замучили вы, дескать, Грёзу своей немощью и болезнями, ни днем, ни ночью покоя от вас нет. Никаких условий для личной жизни!
- Сюда никто не приходил? - все-таки спросил он. - Насчет переезда?
- Поздно уже, - развела руками соседка.
Она не хотела обманывать, но и упоминать о визите Глинского не сочла нужным. Может, и не сложится у них с Грёзой серьезных отношений, зачем зря Виктора будоражить? Мужчины, они к себе бесконечно снисходительны, а к женщинам излишне требовательны. Не стоит давать им повода для ревности.
Варвара с Полиной прочили своей любимице счастливое замужество, а Виктор не являлся, по их мнению, достойным претендентом на руку и сердце Грёзы. Куда больше годился ей в женихи директор агентства «Перун».
Старушки как раз пили зеленый чай с мятой и беседовали о пропавших из сундучка покойной Фаины шахматных фигурках, когда услышали шум подъезжающей машины и увидели из кухонного окна господина Глинского во всей красе, с огромным пакетом в руках. Там, без сомнения, были подарки.
- Бьюсь об заклад, что молодой человек приехал свататься, - прислушиваясь к происходящему в коридоре, заявила Варвара.
Пожилые дамы страдали глухотой, поэтому им оставалось только строить догадки. Но то, что Грёза через час вышла во двор под руку с Глинским, воодушевило старушек.
- Какая шубка! - в один голос воскликнули они.
- Дружеским подношением такую дорогую, роскошную вещь назвать нельзя, - заметила Варвара. - Ясно, что это подарок от жениха.
Полина согласно кивала головой, улыбалась. Повезло Грёзе! Наконец-то судьба сжалилась над бедной девочкой.
Все это пронеслось в уме Варвары Игнатьевны, пока Виктор возился с замком: выпитая водка и раздражение мешали ему попасть ключом в скважину. Когда же парень скрылся в своей квартире, пожилая дама с сознанием выполненного долга отправилась спать. Не успела она раздеться, как раздался нетерпеливый стук в дверь - это был Виктор.
