Смерть Отморозка - Кирилл Шелестов
Во главе его сидел уверенный толстый широкоплечий накачанный парень, лет уже за сорок, с мясистым насмешливым лицом, изрытым оспинами, светлыми волосами и ощупывающим взглядом исподлобья. Он был в спортивном костюме; снятая олимпийка висела на спинке его стула, черная футболка с короткими рукавами открывала выпуклые бицепсы. Он громко прихлебывал чай из чашки, загребал орешки из вазочки, отправлял пригоршню в рот и с легким чавканьем неторопливо разгрызал белыми, крепкими зубами. Норов сразу догадался, что это и есть Костя Лях.
По левую руку от него располагался круглолицый курносый паренек, лет 30, с глуповатой физиономией, похожий на водителя. Возможно, это и был водитель, которого Костя держал возле себя в качестве денщика.
Однако самой примечательной личностью здесь был худой высокий малый, с наглой физиономией и какими-то шальными светлыми глазами. Светлые волосы редкими прядями лежали вдоль узкого черепа. Он курил сигарету с марихуаной, поднося ее к длинным мокрым губам большим и указательным пальцем. В выражении его костистого лица было что-то неприятное, садистическое. В вырезе его низко расстегнутой кремовой рубахи с полосками торчал острый кадык и виднелась массивная золотая цепь и верх большого золотого креста. На мощной шее Кости тоже была толстая цепь, наверное, и его грудь украшал огромный золотой крест – обязательный бандитский атрибут того времени.
Крайним был рыжий Петро, он сидел чуть поодаль от остальных, ближе ко входу, в его лице и несколько напряженной позе отражалась готовность услужить. Видимо, сам он к бандитам не принадлежал, был одним из бригадных коммерсантов, платил им за крышу и боялся, как огня. Увидев Норова, он смущенно моргнул, изобразил улыбку, подался было вперед, собираясь пожать ему руку, но, бросив вороватый взгляд на других, передумал и остался на месте.
Сидевшие в банкетке пили чай, спиртного на столе не было. Стояли разные закуски, фрукты, варенье, мед, чашки и большой заварочный чайник. Сопровождавшие Норова вышли из банкетки, Норов остался стоять.
–Здорово, Павло,– проговорил Костя, испытующе разглядывая Норова.– Чаю будешь?
Он не предложил сесть и не подал руки. Это означало, что ровней он Норова не считает. Норов опустился на мягкий стул с резной спинкой и подлокотниками.
–Налей, – сказал он.
Костин водитель налил в чашку чай и подвинул Норову.
–Че, бать, во рту пересохло? – ухмыльнулся длинный.– Потряхивает со страху? Гляди, не обос—сь! – Он коротко хохотнул.
Петро тут же хихикнул.
–Я на стенку пос-у, когда невмоготу станет,– ответил Норов, стараясь сохранять хладнокровие.– Рядом с тобой, не возражаешь? С тобой-то не страшно.
Костя хмыкнул. Длинный, все так же нехорошо усмехаясь, качнул головой.
–Борзый,– заметил он.
Костя кивнул, пряча улыбку.
Норов не сомневался, что длинный и есть тот самый Рома Упокойник, о котором полковник рассказывал ему всякие жуткие истории. На тыльной стороне ладони и пальцев Ромы были тюремные татуировки. Его шальные, будто невидящие глаза, с расширенными зрачками и слегка подергивающиеся мокрые губы говорили о пристрастии к наркоте. Он, как и Костя, говорил по-русски чисто, лишь изредка вставляя украинские слова. Наверное, он был русским.
–А ты че один-то, без мусора? – продолжал Упокойник.– Ты ж, вроде, всегда с ним?
–По мусорам соскучился? – поинтересовался Норов.
Костя вновь хмыкнул. Рома на мгновенье недобро сощурил глаза, но тут же на его длинных мокрых губах вновь заиграла глумливая ухмылка.
–Борзый!– подтвердил он свой первоначальный диагноз.
–Москали все борзые,– отозвался Костя.
–Пока им роги не обломают,– заключил Рома.
Разговор с первых фраз получался неприязненными и враждебным. Норов понимал, что на него давят. Это была бандитская манера: постараться сразу запугать собеседника, навязать ему свои условия. Он знал ее, но холодок все равно бежал по спине, а ладони предательски потели.
* * *
Встреча с жандармами – верный знак неприятностей, поэтому никто ей не радуется, возможно, даже жандармы не испытывают удовольствия при виде друг друга.
–Что им от нас надо? – озабоченно проворчал Норов, прижимаясь к обочине и останавливаясь.
Джип тоже остановился, и из него вылезли двое. Рослый оплывший жандарм, лет за пятьдесят, с залысинами на висках, в круглых очках с золотой оправой и погонах с нашивками, был преисполнен важности. Водитель был невысоким, черноволосым, смуглым и подвижным.
–Как мне его не хватало! – с досадой проговорил Норов.
–Кто это? – тревожно спросила Анна.
–Да тот самый Лансак, который пытался меня закрыть после эпизода с Камарком.
–Нам не повезло.
–Не очень.
Оба жандарма приблизились к «рено» со стороны Норова. Не выходя из машины, он опустил окошко.
–Bonjour, – холодно проговорил старший.– Ваши документы.
У него был тот раздражающий снисходительно-высокомерный тон, который часто берут с иностранцами французские бюрократы, когда чувствуют их зависимость от себя. Выдающиеся вперед большие передние зубы придавали ему некоторое сходство с кроликом. Норов молча протянул ему водительское удостоверение.
–Месье Норов,– прочитал жандарм, делая ударение на последний слог. Он посмотрел на Норова.– Кажется, мы с вами уже встречались, не так ли?
Норов был уверен, что жандарм узнал его сразу, как и он его. Может быть, даже запомнил машину, потому и погнался.
–Не припоминаю, – Норов задумчиво посмотрел ему в лицо. – Подождите, это не вас я видел на прошлой неделе в Париже на опере «Месть фараона»?
Чернявый прыснул. Лансак бросил на него суровый взгляд, и тот тут же состроил серьезную мину.
–Я не хожу в оперу! – холодно отрезал Лансак и посмотрел на Анну.
–Ваши документы?
Анна, порывшись в сумке, достала паспорт. Жандарм его полистал.
–Мадам Полья… Польянска…– он дважды попытался прочитать фамилию Анны, но у него не получилось.
–Полянская,– подсказала Анна.
–Мерси,– кивнул жандарм и вновь обратился к Норову.
–Почему вы ехали с превышением скорости?
–Разве?
–Максимальная скорость, разрешенная здесь, – 80 километров, а вы ехали 86, даже 87.
–На узкой дороге я не хотел выбиваться из общего потока и создавать помехи другим водителям, – сказал Норов.
–Здесь не было других водителей, только вы и мы.
–Вот я и не хотел вам мешать.
Чернявый опять не удержался и фыркнул. Похоже, он вообще был смешлив.
–Почему вы не останавливались по моему требованию?
–Простите, я не понял, что это вы. Думал, какой-то посторонний жандарм.
Лансак поморщился, показывая, что шутки Норова ему не нравятся.
–Если машина жандармерии подает вам сигнал остановиться, вы обязаны подчиниться! – отчеканил он.
–Я, собственно, так и сделал,– пожал плечами Норов.
* * *
–Ну що, Павло, – заговорил Костя.– Тут с сахаром твоим херня одна вышла.
То, что с сахаром вышла херня, Норов уже понимал, он даже
