Маршрут случайных пассажиров - Галина Владимировна Романова
– А по-человечески?! – взорвалась Катя. – Если учесть, что я не смогла за этот месяц навестить больную мать в соседней области и ответить взаимностью парню, который мне нравится и которому нравлюсь я! Просто не смогла пойти с ним на свидание! Вечером поздно заканчивала, а утром рано вставала. И за этот месяц мы выпекли и продали столько всего!
– Дорогая… Хочу внести уточнения. Ты выпекала. А продавала я, потому что я хозяйка этой кондитерской. Улавливаешь разницу?
Фаина оттолкнулась от края стола обеими ладонями. Кресло плавно поехало назад. Она грациозно встала. Того и гляди па-де-де начнет исполнять. Жаль, партнера не было. Для этого пируэта, Катя где-то читала, непременно нужен партнер.
– Это – первое.
Мелкими красивыми шажками Фаина приближалась к двери своего крохотного кабинета. Возле двери стояла Катя с конвертом в руках.
– Второе… У тебя нет и не было больной матери в соседней области. Насколько мне известно, вы живете с ней вместе. В ее квартире. И матушка твоя жива и вполне себе здорова.
Она смотрела на Катю…
О боже, как гнусно она смотрела на нее! Как на врушку, как на насекомое, как на самую некрасивую и толстую девушку их кондитерской. Как на девушку, которая, единственная из коллектива, подбирала обрезки от тортов и поедала их прямо с разделочной доски.
– И третье…
Фаина высоко подняла подбородок, демонстрируя Кате идеальную линию скул, красивый рот и невероятно выразительные глаза. Катя подозревала, что хозяйка носит линзы. Потому что таких глаз в природе не существует. Они ею еще не придуманы и не созданы.
– Твой парень, который нравится тебе и которому нравишься ты, давно спит с тобой в одной постели. И на свидания вы если и ходите, то не дальше собственной кухни.
– Это вы сейчас к чему? – Катя почувствовала, что ее полные щеки загорелись.
– К тому, что не надо врать мне, пытаясь давить на жалость. Не надо клянчить деньги, которые не заработала. И надо быть благодарной за ту зарплату, которую я тебе плачу в соответствии с контрактом, который ты подписала. Услышала меня, Катя?
Она стояла близко. И Катя ощущала аромат ее тела: чистый, холодный, как талая вода в марте. Катя никогда так не благоухала. Она пропахла сдобой и ароматизаторами для крема. Даже выбираясь из ванны, она слышала запах ванили и корицы. Может, кому-то это и подходило. Но не ей. Этот запах при ее комплекции…
– Ты пахнешь булкой, – хихикал ее парень, с которым она действительно давно спала в одной постели.
Сегодня у нее должен был быть выходной. Заслуженный. Первый за месяц. И с вечера она напланировала много чего.
Выспаться. Убрать комнату. Перестирать вещи свои и своего парня. Прогуляться в парке. Просто идти, ни о чем не думать, ни на кого не смотреть и есть мороженое – так она хотела. А еще щуриться на яркое солнце, пробивающее поредевшую сентябрьскую листву, и мечтать. О том, к примеру, чтобы мать наконец решилась съехаться со своим ухажером. У того добротный дом в пригороде. Он давно ее туда зовет. Вот бы Кате с ее парнем выпало счастье!..
Ничего не случилось. Рано утром, пока она еще спала, позвонила напарница и принялась ныть, что не сможет выйти, потому что заболела. Сильно простуженный голос напарницы в телефоне подтверждал.
– Сегодня крупные поставщики приедут, Катюша. Где-то к трем часам. Их нельзя обижать. Продукция для погрузки готова. А отпустить будет некому. И еще там заготовок столько для завтрашнего дня. Все пропадет, если не реализовать. Катюша, выручи! Пожалуйста! Буду должна.
– Ладно, – сдалась Катя. – А что Фаина? Все еще в больнице?
– Да. Еще не выписали, хотя на ней нет ни одной царапины после той аварии. Она же в кардиологии. Перепугалась. Сердце прихватило…
– Перепугалась она! – ворчала потом Катя, собираясь на работу. – Это все карма! А как она хотела?
На работу она, как всегда, отправилась на скутере. Хоть ее парень и ржал над ней, утверждал, что скорее Катя скутер везет, а не наоборот. Она все равно всем на свете видам транспорта предпочитала свой скутер. Даже зимой, когда было не очень стыло, на нем ездила. И ничего, что брови и ресницы под шлемом у нее покрывались инеем, а руки потом минут десять приходилось отогревать. Зато это было ее личное средство передвижения.
– Купи себе машину, Катька, – советовала напарница. – Все крыша над головой.
– Не хочу. Скутер люблю, – лукавила Катя.
На машину она откладывала с каждой зарплаты. И ни разу, даже в самые сложные времена, не залезла в копилку.
До работы она добралась быстро. Ей в пробках торчать не нужно. Где дворами, где обочиной, где между машин проедет. Поставила скутер под окнами кондитерской. Открыла дверь, вошла внутрь и забыла обо всем, окунувшись в работу. Она же любила то, чем занималась. И не просто выпекала печенье и собирала тортики. Делала это с любовью. Вкладывала душу. Подходила творчески. Даже Фаина не могла этого не признать.
Полежала бы она в больнице подольше. Как тут без нее хорошо работается и дышится! Душная она, такая душная! Как с ней ее Валера живет, непонятно.
До двух часов дня Катя выполнила все по срочным заказам. Оставалось еще собрать свадебный торт. Но это удовольствие она оставила на потом. Вот встретит, проводит оптовых покупателей, все бумаги с ними подпишет, запрет изнутри кондитерскую и приступит к таинству. Может, даже успеет пораньше домой вернуться. И перестирать наконец гору одежды, своей и своего парня.
– Все в порядке, Катюша? – улыбался ей водитель, загрузив весь товар и забрав из ее рук свой экземпляр накладных, которые она распечатала.
– Все отлично. – Она убрала документы в папку и принялась теснить улыбчивого водителя к выходу.
– Может, пообедаем вместе сегодня? Тут рядом классное место есть, знаю.
– Поезжай, Вадик, у тебя полная машина скоропортящегося товара. Развези уже в срок! И не до обедов мне. Работать надо. И… – Она надула губы, и вдруг у нее вырвалось: – И худеть.
– Ты чего? Зачем? Ты такая классная, Катя! – вытаращился на нее водитель Вадик, давно ей посылающий приветливые улыбки. – Ты… Ты просто красавица. Настоящая русская красавица! Ты мне очень нравишься. Может, все же пообедаем как-нибудь? Или поужинаем?
– Вези товар уже, ловелас. – Рассмеявшись, она вытолкала его из кондитерской и заперлась изнутри.
Катя постояла на пороге, пытаясь вспомнить, что ее насторожило, когда она утром вошла и сразу распечатала документы в кабинете Фаины, чтобы потом на это не отвлекаться. Что-то было не так. Что?
У них у всех был допуск в кабинет Фаины. И пароля на ее компьютере не имелось, только на ее личных файлах. Все остальное девочки могли открыть. Это на тот случай, если хозяйки нет на месте, как вот теперь, а клиентов требуется срочно отпустить. Они могли самостоятельно распечатать накладные, поставить печать. Все тут же дублировалось в личную почту хозяйки и отправлялось ей. Воровство было исключено. Никто и не злоупотреблял ее доверием.
А еще с ее компьютера был выход к файлам с записями видеокамер, которые были установлены на входе снаружи и в рабочем зале. Их имелось всего две. Срабатывали на движение. Включались и выключались самостоятельно. И если случалось движение, то значки на мониторе – их тоже было два – загорались активным красным. Если движения не было – горел синий.
Обычно как бывало?
Утром горел красным лишь один значок с камеры у входа снаружи. Потому что они, когда уходили из кондитерской, обнуляли запись с рабочего зала. Таково было требование Фаины. Потом запирали кондитерскую на цифровой замок, ставили на сигнализацию, утром приходили, снимали с сигнализации, набирали привычные цифры, отпирая замок, заходили внутрь. Проверяли сразу записи с камер. Либо Фаина, либо, если ее не было, сами девочки.
Значок камеры с рабочего зала должен утром гореть синим. Всегда! Потому что там некому быть после их ухода. Входная камера посылала красный сигнал. И это было обычным делом. Они уходили и приходили.
Они проверяли записи. Если ничего подозрительного на улице у входа не случилось за минувший вечер и ночь, обнуляли запись.
