Опасная игра бабули. Руководство по раскрытию собственного убийства - Кристен Перрин
Мистер Гордон ныряет в маленькую комнатку, а я окидываю библиотеку последним взглядом. На краю стола лежит небольшой блокнот в зеленой кожаной обложке, и, открыв его, я замечаю тот же паучий почерк, что и на стенах в соседней комнате. Глаза останавливаются на фразе: «Уолт Гордон ушел вперед с открытой бутылкой пива в одной руке, а другой время от времени обнимал Эмили за талию…»
Это дневник. Первая страница датирована десятым сентября 1966 года. На мгновение я задумываюсь, но потом решаю спрятать дневник в рюкзак. В сущности, это не кража. Я ведь наследница тети Фрэнсис. Но даже мельком просмотренные слова позволят мне узнать необходимый контекст.
Мое внимание снова притягивают остатки букета на столе. Наверное, тетя Фрэнсис надергала для него растений из ближайшей живой изгороди. Откровенно говоря, полевые цветы и кружевная сныть вместе с белыми розами на длинных стеблях выглядят довольно уродливо.
А другой букет, стоящий у окна, наоборот, как будто сошел со страниц журнала о деревенской жизни. Все растения прекрасно гармонируют, а цвета напоминают о закате в сосновом бору, идеальный баланс.
Я рассеянно тереблю лепесток, упавший с букета на столе. Кто-то собрал с пола белые розы с длинными стеблями и положил сюда, на разбросанные вокруг полевые цветы.
Букет почему-то притягивает взгляд, возможно, просто потому, что кажется неправильным. В вазе есть даже клевер и ярко-оранжевые дикие маки, светящиеся, как неоновые шарики. Половина букета заваливается на бок, особенно клевер, так беспорядочно сваленный в кучу, что тянет за собой все остальное. Все, кроме роз, которые вызывающе торчат вверх, их шипы сверкают в солнечных лучах из окна.
Вглядываюсь пристальнее, шипы на розах глядят на меня в ответ с таким ожесточением, и я наконец понимаю, что тут не так. Вижу ускользнувшее от внимания в первый раз.
Когда возвращается мистер Гордон, я слышу звон ключей, но не оборачиваюсь.
– С розами кое-что не так, – говорю я.
– В каком смысле?
Он тянется к одной розе, чтобы взять ее.
– Стойте!
Я наклоняюсь и хватаю его за руку, пока он не успел прикоснуться к цветку.
– Что такое?
– Эти розы… они… Эти шипы… – Говорю я каким-то чужим голосом. – Из шипов торчит что-то металлическое. Из всех шипов.
Мистер Гордон наклоняется и бормочет ругательства, сипло дыша. Теперь он смотрит на букет как на невесть откуда взявшиеся щупальца.
– Я… Да. Точно. Не понимаю, как такое может быть, но тут иголки.
Он проводит рукой по остаткам волос.
Я очень аккуратно беру одну розу. Поднеся ее к свету, я вижу, как тщательно вставлены в каждый шип тонкие металлические иглы, они торчат в идеальном порядке. Я нервно сглатываю. Теперь здесь определенно нужна полиция.
Глава 8
Детектив Роуэн Крейн сидит в дальнем углу тесного кабинета в полицейском участке Касл-Нолла, большими глотками пьет кофе и смотрит в окно. Мистер Гордон назвал его имя и объяснил, где искать, а потом поспешил обратно к себе в офис.
Ближе к вечеру в участке пустынно. Не считая ворчливой секретарши, здесь нет никого, кроме детектива. Поскольку меня он еще не заметил, я быстро рассматриваю его. Мужчина одет небрежно, в темные джинсы и футболку, поверх которой не совсем подходящий светло-коричневый блейзер. На вид ему лет тридцать, темная шевелюра выглядит неухоженной, зато борода аккуратно подстрижена. Это придает ему суровый вид, но в целом он производит впечатление человека, который по утрам делает только то, что позволит выйти из дома.
Он поворачивается, замечает меня и тут же окидывает ответным оценивающим взглядом. Из тех, что длятся всего секунду, но подмечают мельчайшие подробности, которые ты пытался скрыть. У детектива карие глаза с неожиданно густыми ресницами, и он быстро смещает фокус с моих растрепанных белокурых волос к чернильным пятнам на пальцах и полиэтиленовому пакету в руках, и наконец его взгляд останавливается на торчащих из пакета розах с иголками.
В его глазах не видно осуждения, но меня словно занесли в каталог улик, прежде чем я даже успела сказать, зачем пришла. У меня начинают зудеть ладони, и я рассеянно вытираю их о джинсы.
– Чем могу помочь? – спрашивает детектив.
У него зычный и властный голос, и мне он сразу нравится. Но я тут же спохватываюсь. Встречая кого-то подобного (что случается редко, ведь в наше время такая спокойная уверенность осталась лишь в классической литературе), следует соблюдать осторожность. Если по капризу генетики чей-то голос вселяет уверенность, это еще не значит, что надо ему поддаваться.
– Детектив Крейн? – спрашиваю я, хотя его имя написано на прямоугольной табличке, стоящей на столе.
– Да, это я.
Я перекладываю пакет в другую руку, и детектив снова переводит взгляд на мои ладони.
– Меня зовут Энни Адамс, и я пришла из-за смерти своей двоюродной бабушки. Я нашла кое-что странное, мне кажется, вам стоит взглянуть.
Стул перед его столом отодвигается как будто сам собой, и я не сразу понимаю, что детектив подтолкнул его ногой в мою сторону.
– Наверное, вам лучше начать с самого начала. Как зовут вашу двоюродную бабушку? И когда она умерла?
Я сбрасываю с плеч рюкзак и устраиваюсь на краешке неудобного пластикового стула.
– Мы нашли ее пару часов назад? – говорю я с вопросительной интонацией, потому что время словно идет по кругу. – Ее забрали на «Скорой», но приезжали и полицейские.
На секунду детектив погружается в размышления, а потом берет ручку и рассеянно постукивает ею по стопке бумаг перед собой.
– Сюда никто не звонил, – медленно произносит он. – Но, видимо, медики вызвали полицейских из Литтл-Димбера, если те были неподалеку.
Детектив снимает с ручки колпачок и что-то записывает, но по выражению его лица ничего не поймешь.
– Медики сказали, в ее смерти нет ничего подозрительного и… – Я останавливаюсь, пытаясь сформулировать мысль получше, но ничего не выходит. – В общем, тетя Фрэнсис была уже немолода. Фрэнсис Адамс, моя двоюродная бабушка.
При упоминании тети Фрэнсис он роняет ручку.
– О господи! – восклицает Крейн, слегка откидываясь назад. – Примите мои соболезнования. Мне нравилась Фрэнсис, хотя она и названивала по пустякам. Она была интересной дамой.
– Вот именно, интересной, иначе не скажешь, – рявкает секретарша из-за своего стола у двери.
– Хватит, Саманта, – ровным тоном говорит детектив. – Фрэнсис только что умерла, и здесь ее внучатая племянница. Имейте уважение.
Саманта разворачивается на крутящемся офисном кресле и подвигает его чуть вперед, но не встает.
