Все, что вы хотели знать о смерти - Екатерина Николаевна Островская
– Так я всех знаю. И Рустама, и Олжаса. Олжас мне много чего приносит.
– Олжас – хороший человек, – согласилась приемщица. – Но он мне ничего не приносит, он, наоборот, у меня берет… Такой человек – он никогда не торгуется, сколько скажешь ему, столько и дает.
При этих словах охранник усмехнулся и отвернулся в сторону.
– Не надо мне этих ваших восточных сказок! – возмутился Ипатьев. – Он жадный, как жаба. И всегда хочет обмануть.
– Зачем так говоришь? – вздохнула женщина и покосилась на охранника.
Павел посмотрел на часы.
– Ладно, уже поздно, ждать не буду. Сегодня много встреч с важными людьми. Покажи, что у вас есть.
– Есть монетки, – сказала приемщица, – они серебряные, но очень старенькие. – Она достала из ящика стола пару монет и положила перед Павлом. – Тут царица и тут царица. Только сегодня принесли.
– Совсем свежие, – подтвердил Павел, взяв в руки екатерининский рубль.
– За два монета, просили за оба десять тысяч долларов, но я договорилась за восемь тысяч…
– Они и пятисот рублей обе не стоят, – сказал Павел. Он бросил монетку на кафельный пол и спросил: – Слышала, какой звук? Стучит, а серебро должно звенеть. Можно взвесить. Должно быть двадцать восемь граммов, а здесь и двадцати нет. А настоящая, то есть не поддельная, такая денежка стоит двадцать тысяч рублей.
– Ой, меня обманули, – притворно заныла женщина.
– Скажи кто, и я верну тебе бабки, – пообещал Ипатьев.
– Да мы сами разберемся, – соврал охранник.
– Награды есть? – спросил Павел. – Только быстрее: мне бежать надо.
– Много, – кивнула внезапно переставшая причитать женщина, – сейчас принесу.
Она вышла в подсобку и вернулась с обувной коробкой с этикеткой «Кроссовки «Адидас» р. 44». Поставила коробку на стол и пригоршней вынула из коробки медали. Это были юбилейные награды, армейские, «За выслугу лет», «Ветеран труда»…
Ипатьев покачал головой.
– Эти ничего не стоят. Ордена есть? Желательно иностранные.
– Один есть, – негромко произнесла приемщица, – но он очень дорогой. Это немецкий крест. Я его как раз для Олжаса берегла. Он заходил недавно и спрашивал. А потом мне принесли. Я за него много денег отдала. Стала звонить Олжасу, а он не отвечает.
Она снова вышла, а когда вернулась, положила на стойку польский «Крест Грюнвальда». Павел мог бы даже не брать его в руки, он сразу понял, что это дедушкин орден.
– Это я ему заказал этот орден, – сказал Павел, – цена ему пятнадцать тысяч рублей. Олжас попросил сорок. Долго торговались, потом сошлись на двадцатке.
– Нет! – едва не закричала женщина. – Я за него сорок тысяч отдала.
– Значит, тебя обманули. Я прямо сейчас дам за него пятнадцать, а больше тебе никто не предложит. Ты ведь уже показывала его кому-то?
– Никому, я ведь его Олжасу обещала…
Павел обернулся и посмотрел на охранника. Тот подавал приемщице какие-то знаки, но тут же замер и посмотрел в окно под потолком.
– Олжас дал бы за него десять тысяч. Мне бы перепродал за двадцать. Я предлагаю тебе за него пятнадцать. Выгодная сделка для обоих. Хотя…
– Хорошо, – вздохнула женщина, – пусть будет шестнадцать.
– Шестнадцать, – согласился Ипатьев, – но при условии, что ты скажешь, кто этот орден тебе принес.
Приемщица пожала плечами и посмотрела на охранника.
– Два торчка притащили, – тут же сказал тот, – видать, на дозу не хватало.
– Просили пару тысяч, но вы дали за него одну.
Охранник спорить не стал, и Павел продолжил:
– Что еще они предлагали?
– Золотишко, там совсем по мелочи, но мы сразу его сдали. Компьютер еще принесли, но мы не знаем, за сколько его можно выставить.
– Если «макбук», то я возьму, – пообещал Ипатьев.
Ему принесли тот самый компьютер, что он подарил маме.
Сердце забилось, но не оттого, что он увидел знакомую вещь, а потому что понял: и Следственный комитет, и полиция ищут не там. Но тогда получается, что ни Олжас, ни Бирка не имеют отношения к убийству бабушки и мамы.
– Это точно, что не Олжас и не Бирка это принесли?
– Не, – замотал головой охранник, – два пацана местных. Я же говорил – нарики. Они уже до этого пару раз заходили…
Компьютер был вычищен и не хранил никакой информации, но это был тот самый компьютер.
– А чего же вы, если знакомы с Рустамом, отдавали товар не ему, а Олжасу?
Женщина замялась, а потом призналась, что Олжас ей это делать запретил, сказал, что голову оторвет. А с Олжасом она как раз в кафе Рустама познакомилась, сказала, что у нее свой ломбард. И потом он несколько раз приносил ей вещи.
– Приносил все-таки, – сказал Павел, – а я и не сомневался. Короче, беру орден, потом в медалях покопаюсь, там наверняка что-нибудь интересное для меня. Шестнадцать за орден, десятку за компьютер.
– Двенадцать, – встрепенулась женщина, – двенадцать, потому что это очень хороший компьютер. Медали возьмешь, тогда скидку сделаю.
– Медали возьму, но не все и потом, – он снова посмотрел на часы, – а сейчас мне бежать надо. Завтра в это же время я подъеду. – Он положил на стол пятитысячную купюру, – а это аванс. Если завтра не будет компьютера и ордена, то головы вам оторву обоим.
Павел шагнул к дверям и заметил, как его внимательно рассматривает охранник, который начал его узнавать.
– Какие-то вопросы ко мне? – спросил он.
– Вопросов нет, – ответил мужчина. – Только один. Мы раньше где-то встречались? А то уж больно лицо знакомое и голос.
Ипатьев посмотрел на него:
– А ты где чалился?
– В Форносово, но это давно было.
– Форносово, – в задумчивости произнес Ипатьев, – исправительная колония номер три: улица Дальняя, дом один. Курорт, одним словом, а не парилка. Я там тоже бывал… А потом и сам грел зону. Понял меня?
– Конечно, уважаемый, все сохраним до завтра, и когда скажете, тоже будем хранить.
– И еще скажи, как звали тех пацанов, что орден принесли.
– Так они и не представлялись. Один вроде Кеша… Нет, один Сева – это точно, а второй, рыжий, конопатый – вроде Стас. Они так обращались друг к другу.
– Не Стас, а Стэн, – поправила приемщица, – рыжий и с веснушками. Им по двадцать пять лет, наверное. Может, меньше, но оба противные. Особенно рыжий. Откуда такие только берутся?
Ипатьев вышел из ломбарда и сразу набрал номер Кристины Тарасовой. Аппарат был выключен, и тогда он отправил эсэмэс-сообщение.
Перезвони, когда сможешь. Меня интересуют двое наркоманов, которые тусуются в нашем микрорайоне. Один – рыжий, конопатый – Стэн, второй, возможно, Сева. Обоим около двадцати пяти лет.
