Андрей Евдокимов - Австрийская площадь или петербургские игры
"А когда она не была сложной?" - подумал Кошелев.
"...необходимостью подготовки к следующему футбольному сезону, проведения тренировочных и сезонных сборов, а также для приобретения спортивного и технического инвентаря и выезда на турнир в город Тайпей (на Тайвань), где наш клуб будет защищать не только честь города, но и России, и в соответствии с Постановлением Правительства Санкт-Петербурга от 23.11.94 г. № 32 "Об итогах Игр Доброй Воли", просим Вас выделить беспроцентную ссуду в размере 300000000 (триста миллионов) рублей сроком до 27.11.95 г."
- Ты что просишь - подаяние или ссуду? Если ссуду, то пиши, как отдавать будешь.
Катушкин недоуменно пожал плечами. В другом случае Кошелев отправил бы его обратно, но тут подсказал, и футболист от руки дописал: "Источником погашения ссуды будут выступать средства, перечисленные спонсорами, и доходы от коммерческой деятельности клуба"1.
- Вот так хорошо, - сказал Кошелев, - перепечатай и с утра к Малышеву. Раз ты вопрос по-государственному ставишь, то знай: за честь России резолюцию должен наложить заместитель мэра - не меньше!
Уже когда за вице-президентом закрылась дверь, Кошелев вспомнил: недавно он выделил 45 миллионов для выезда на чемпионат по мини-футболу, а в обосновании клуб "П.С.И." именовался некоммерческой организацией.
"Вот дурни! Сами не помнят, что пишут, - лишь бы деньги оттянуть побыстрее. Какая же коммерческая деятельность у некоммерческой организации?" - подумал Кошелев, но возвращать Катушкина не стал.
Рабочий день закончился, и Павел Константинович решил потратить полчасика на свое любимое занятие- работу над сборником изречений и афоризмов. Это было не просто переписыванием чужих мыслей. Нет, собирание было подлинным искусством. Оно даже имело собственное название апофтегматика.
"Этот жанр не престает волновать сердца миллионов людей, - с увлечением дописывал Павел Константинович введение в книгу, - и в этом нет ничего удивительного. Разве не упоительна возможность погрузиться в мир мыслей и чувств гения? Может быть, она не совсем бескорыстна - многие собиратели стали знаменитыми людьми. Долгие годы наша жизнь проходила под навязанным нам девизом: "Скромность украшает". Эта мудрость, отдающая фарисейством, глубоко фальшива. Талейран когда-то сказал: "Я хочу, чтобы на протяжении веков спорили о том, кем я был, о чем думал и чего хотел..."
1.18. ДЕЛО ГНИЛО!
За полчаса до полуночи, когда Павел Константинович Кошелев уже заканчивал поздний ужин, заместитель начальника Управления по борьбе с экономическими преступлениями полковник Микин неторопливо беседовал с майором Глебом Калинченко.
- Стало быть, упустил свидетельницу?
- Курица - не птица, Александр Вадимович, Австрия - не заграница! Куда ж она денется - вернется.
- Жди! У рака на горе свиста не хватит. И надо же было Кокосову в это дело всунуться. Ведь наш парень, Баку, Вильнюс, Сумгаит - всюду успел побывать. Черт знает, сколько раз его МВД награждало. А нам такую свинью подложил! Развалил операцию до самой маковки. И, ясное дело, все выложил своему дружку, Рубашкину, а тот жене.
- Он был уверен, что на нее бандиты наехали...
- Бандитов боятся, а нас? Нас ни в грош не ставят! Как бы там ни было, фирмачи свои махинации свернут по-тихому, поняли, что мы у них на хвосте. Да и Кошелев не дурак, чтобы проявлять излишнюю активность.
- Вы думаете, австрийцы его предупредили?
- Ни в коем разе! Все эти твои грины и грепперы раскололи рубашкинскую супругу, а скорее всего, она сама к ним прибежала: дескать, выручайте меня за верность вам менты прессуют. Они помогли и молча притихли. Теперь никому слова не скажут. А Кошелев- чекист, он и в могиле чекист. Все видит, обо всем знает. И наши секреты для него - тьфу, что два пальца обмочить. Ты еще молодой, не сталкивался, когда они в полной силе были. Так что теперь обе стороны, не договариваясь, будут спускать дело на тормозах. Короче: был проект и нет проекта! Ты даже приготовления к совершению не докажешь. Но про себя можешь гордиться, что уберег землю русскую от супостатов и ворогов! И я вместе с тобой.
- А деньги? Как они затраты покроют? - возразил Калинченко
- А чего там скрывать - асфальт загладили, фасады прочистили, шарики в небо запустили, - сколько их там было: тыщ пять-шесть? Ты их про шарики спросишь, а они в ответ: "Праздник для народа! Культура!" Корысть есть? Присвоение бюджетных средств есть? Умысел имеется? Нет! Значит, и вменить им нечего, хоть полгорода воздухом надуют и принародно зафигачат в стратосферу. Короче: семечко не проросло, а уже гнило. Не клеится дело, дальше разработки не пойдет. Да и за это хлебнем выше крыши, если утечку выпустим, - огорченно покачав головой, подытожил Микин. - Давай следующий вопрос!
Возразить было нечего. Калинченко понимал, что непредвиденное вмешательство Кокосова сорвало вербовку Рубашкиной и, по сути, завалило всю операцию.
- Что ж, и не такое бывает, - утешил сам себя Калинченко и, помолчав, продолжил: - Ремонт в квартире Кравцова практически закончен. После того как будут подписаны акты сдачи-приемки и оформят сверку взаиморасчетов по затраченным средствам, можно возбуждать уголовное дело и производить выемку документов. Почти все они в копиях у нас уже есть.
- Ты кого из оперов привлекал? - вдруг спросил Микин.
- В полном объеме только Авдеева.
- Это который?
- Тот, новенький, которого мы с области, из Кировского района взяли. Дельный, старается и кураж есть.
- Да, сыщик без куража - что пахарь без плуга! Но давай все же мальчонку побережем. Тут у меня вызов на двухмесячную подготовку в Красноярск. Пускай едет, ума-разума набирается. Вылет - завтра ...
- Не успеет сдать выходы.
- Ты что, ему агентуру доверил? - удивился Микин.
- Пришлось, Александр Вадимович, мне же не разорваться.
"Значит, парень действительно стоящий, ведь не бывало такого, чтобы Калинченко своих людей на кого-то замыкал", - подумал Микин и приказал:
- Даю два дня. Домой пусть заедет не больше чем на час. Все его телефоны - на кнопку. Самого - под наружку, чтоб ни шагу без догляда. Провести до самолета - и ни с кем никаких контактов. Проездных документов не брать, купишь билет в кассе на любое имя- я дам команду, чтобы деньги списали со спецфонда, ну, и все остальное. На месте его встретят, я красноярским позвоню.
- Есть, Александр Вадимович! Будет выполнено. - Калинченко понимал, когда кончается беседа и начинается служба. - Разрешите еще пять минут.
- Давай, - взглянув на часы, обречено махнул рукой Микин.
- Источник сообщил, что Кошелев и его заместитель Жижин подписали несколько договоров с "Энер гомашбанком" и банком "Кредит-Петербург". Засылают туда бюджетные деньги, якобы - лишние. Миллиарды как в прорву! Навар - до 400 процентов. Там еще очень большая странность: администрация обязалась давать банку какую-то коммерческую информацию. И, судя по всему, дает
- Откуда же в городе лишние деньги? И какая-такая коммерческая информация к гребаной матери?! Из мэрии шпионскую шарашку вздули? возмутился Микин.
- Характер передаваемых сведений пока не установлен. Есть наметки, что дело связано с квартирами и свободным нежилым фондом...
- Наметки! Если все твои наметки в жопу засунуть, такой дым пойдет, что парового отопления не надо - без него жарко станет. Молчи, я уже понял, к чему клонишь! Людей под твои наметки-хернотки не дам. Будет дело - будут ресурсы. Ничего не пожалею и никого не побоюсь. Сам знаешь, я свою лямку оттянул. На всю длину! А теперь твоя очередь подходит - готовься.
* * *
Машина застряла в пробке перед светофором.
- Врубай на всю катушку! - приказал Микин водителю. Синие всполохи тут же полетели над крышей старенькой "Волги", истошно взвыла сирена.
- Всем стоять! "Вольво", три-пять-ноль, вправо, вправо прими! - заорал шофер, прижимая к щеке сипящий микрофон скрытого под радиатором динамика. Обогнув по левой полосе завизжавший тормозами трамвай, автомобиль вылетел на вмиг опустевший перекресток и, едва мигнув стоп-огнями, исчез в черной дыре Банного переулка.
"Спать хочу, - Микин в полудреме привалился к дверце, - доведу эту канитель, и все. Хватит! А если удастся выдвинуть Глеба, то совсем хорошо. Тогда можно на покой - с чистой совестью".
- Вчера твою звезду подписал, - вдруг обернулся Микин к сидевшему сзади Калинченко. - В кадрах ворчали, что выслуги не хватает, но мы вдвоем с Васильичем убедили, к тому же генерал тебя ценит.
Уже выходя из машины, Микин сказал:
- Так что, готовь бутылку... подполковник! - Он сильнее и дольше, чем обычно, пожал руку Калинченко и приказал водителю: - Отвези Глеба Семеныча, а после - в гараж!
* * *
- Останови! - велел Калинченко, увидев по дороге ярко освещенный ларек. Пиво захолодило едва ощутимой горчинкой, снимая тревогу и напряжение. Невский уже опустел, и странно сверкали в безлюдье огни витрин и рекламы. Заскрипев шинами, машина свернула на Садовую и через минуту всеклась в желтоватую пелену тумана. Калинченко вдруг захотелось оказаться в пустом Летнем саду и чтобы в тишине под ногами обязательно шуршали пожухлые листья. Но уже осталось позади Марсово поле и по крутому спуску с Троицкого моста автомобиль заметно прибавил скорость. Калинченко подумал про неожиданное повышение в звании, но не почувствовал ни радости, ни даже удовольствия. Мысли об этом мелькнули, да так и остались где-то в стороне.
