Борис Штейман - Варей, гончий пес

Занимают они квартиру в обычном пятиэтажном жилом доме. Варей нажимает на кнопку звонка. Открывает тот самый сопровождающий.

— Ты что же ищейка поганая! Сам пришел? — изумляется он.

— Сам, — соглашается Варей, — Пригласили, вот и пришел!

— Пригласили! — протяжно передразнивает парнишка. — Да кому ты нужен? — взъяривается он.

— Воспитываем, воспитываем молодежь и все без толку! — сокрушенно вздыхает Варей и несильно бьет стопой парнишку по голени.

Сгибается тот от резкой неожиданной боли. Варей отодвигает его и проходит внутрь, заглядывает в первую комнату. Там строгая пожилая дама сидит за компьютером.

— Владислав Степанович? — интересуется у нее Варей.

Кивает она на комнату напротив. Стучит Варей в дверь и, услышав: «Да, да», — входит. Курьер поднимается ему навстречу.

— Рад! Искренне рад, что вы откликнулись на наш зов! — приветливо произносит он.

Курьера трудно узнать. Холеного вида, безукоризненно одетый мужчина с чуть надменным выражением лица.

— Ну, знаете! — от души восхищается Варей.

— На сегодня отпросился. Все по закону, — смеется в ответ Владислав Степанович.

— Ну вы и актер! Так перевоплотиться! Великолепная игра! — хвалит Варей.

— Тут нечему удивляться! Я же актерский закончил. А к характерным ролям всегда питал слабость.

— Сцена много потеряла, — продолжает льстить Варей.

— Больше десяти лет прозябал в захолустье… А где, спрашивается, удалось бы сыграть такую роль? Нет, все, что ни делается, все к лучшему!

«Скорее всего он у них казначей… Лицо из важнейших!» — думает Варей, оглядывая комнату. В углу плакаты с лозунгами, какие-то ящики. В другом углу свалены армейские ботинки, камуфляжная форма.

— Ничего! Скоро все будет нормально, — поймав взгляд Варея, уверенно произносит Владислав Степанович. — Это так, временно… Все, все будет! Вот увидите!

В комнату, прихрамывая, врывается юный сопровождающий.

— Эта… падла! — кричит он, злобно замахиваясь на Варея.

— Успокойся! Это ко мне. Потом разберемся! Я сейчас занят! — обрывает его курьер.

Тот, матерясь, выходит за дверь.

— Не поладили? — интересуется Владислав.

— Дурно воспитан, — объясняет Варей.

— Это есть, — со вздохом соглашается курьер. — Но энтузиаст нашего дела! Борец за идею! Пообтешется… со временем… Ну, как вы? Обдумали наше предложение?

— Сомневаюсь, — как можно искреннее произносит Варей.

— А я вас сразу раскусил! Как только появились!

— Промашку дал? И какую?

— Да нет, все было довольно натурально… Но! Одно небольшое «но»! Общая линия поведения… Мне сразу стало ясно, что вы заскочили на минуточку. Кое-что выяснить, и адье. Сначала, конечно, только подозрение, ну, а дальше… Сейчас пришли, чтоб удостовериться? — смеется Владислав.

— Пожалуй… Завтра дам ответ, идет?

— Идет. Только не надо с нами шутить! У нас высокая цель! Спасение отечества! — неожиданно патетически возвещает курьер. — Все истинные патриоты с нами! А сорную траву с поля вон! — неожиданно мрачно завершает он.

— Круто, ничего не скажешь, — качает головой Варей.

— А иначе нельзя! Переломный момент! Кто кого!

— На сцене такого сыграть, пожалуй бы, и не дали, — задумчиво произносит Варей.

— Только без пессимизма! Возрождение нации! Такая цель оправдывает все! Любые жертвы!

Чувствует Варей, что уселся курьер на любимого конька.

— Ну, мне пора, — прощается он. — Вы в отгуле, а мне может влететь от мадам за столь долгое отсутствие.

Оба смеются. Близко голубые, полные колючего льда, изучающие глаза Владислава.

Выходит Варей на свежий воздух. «Может, померещилось все?» — думает он, хочет себя ущипнуть. И видит неподалеку у деревьев Ирину Петровну. «Ну, теперь пошло… как снежный ком», — направляется к ней.

— Что-нибудь случилось? — спрашивает, выжидательно улыбаясь.

— Да, нет, ничего! Просто испугалась за вас… Вы как-будто не в себе были утром… Ну, не в себе, это я так… — сбивчиво говорит она.

— Со мной тоже так бывает, — успокаивающе берет ее под руку Варей. — Вдруг страшно, до обморока. И не поймешь от чего. И небо синее, и птички поют. Все вроде бы нормально, а вот страшно и все!

— Ну и хорошо, что ничего, — Ирина неожиданно вырывает руку. — Ладно, побегу, а то не успею! — и быстро шагает в сторону, почти бежит.

«Обиделась… Куда-то не успеет… Кажется, начинаю вызывать у женщин жалость… Тревожный признак!» — думает он.

На другой день, немного посидев над статьей, — «Прямо, жаль будет расставаться…» — с грустью предчувствует Варей, — он выходит в соседнюю комнату. Ловит на себе вопросительный взгляд Ирины. Обращается к сидящему, как в забытьи, курьеру:

— Что, Владислав Степанович! Покурим?

Все улыбаются. Знают, что не курит курьер. А на обед умудряется обходиться дешевенькой булочкой да стаканом чая.

Берет Варей ключ от черного хода. Привычно открывает ведущую туда дверь. Приглашает последовать за ним Владислава Степановича. Сильно бьет ему в нос мерзкий запах, исходящий от курьера и так страшно раздражающий редакторских женщин. «Зачем это ему? Чтоб лучше в образ вжиться или специально, чтоб баб подразнить? И как только самого не стошнит?! Актер… хренов!»

Уверенно щелкает выключателем Владислав, спрашивает:

— Ну, как? Решились?

— А что произошло с тем… журналистом? — неожиданно интересуется Варей.

— С журналистом? — переспрашивает курьер, оттягивая ответ. — Каким журналистом? А, с тем, — вяло показывает рукой вниз между лестничными пролетами: — Сам виноват, оступился вот здесь. И немудрено… в темноте, когда что-то вынюхиваешь. Вот вы бы, пожалуй, не оступились, — глядит оценивающе на Варея. — Хотя, кто его знает… — продолжает многозначительно. — Но не на смерть. Поломался, правда, изрядно… Дорого обходятся сенсации! Ох, как дорого! Сейчас, по слухам, вроде начал в себя приходить.

— А мне жилец, — указывает Варей в направлении квартиры грузчика, — рассказал, что голову пробили и в машину запихнули.

— Алкаш. А жаль, сочувствует нашему движению, — значительно произносит курьер.

— То, что вы мне рассказали, сильно меняет ситуацию, — задумчиво говорит Варей. — Я тут недавно проглядел листочек, который вы для меня любезно оставили в кармане пальто. Там много непонятного!

— Да… — сокрушенно вздыхает Владислав. — В жизни много туманного, много… А вот и он кстати, — достает из кармана. — Могу подарить… ну как бы поточнее выразиться, в залог нашей будущей дружбы.

«Становлюсь до противного однообразным в эндшпиле, — думает Варей, отступая на шаг и быстро вынимая пистолет. — Может ли оправдать, что с волками жить по-волчьи выть?.. Пожалуй, нет…»

— Вы склонны к драме, — спокойно заявляет курьер. — И действие, надо отдать вам должное, чувствуете неплохо… Только зачем все это? Ну, не будете же вы в меня стрелять, в самом-то деле! — усмехается он.

— Вы сейчас расшифруете этот текст! Напишите все своей рукой, поставите число, распишитесь! Чтоб потом не возникали ненужные желания!

— А если нет? — по-прежнему спокойно отвечает Владислав, но мелькает в глазах раздражение.

— А если нет, вы можете оступиться, как тот журналист… Вы понимаете? Ненормальный курьер, никто не удивится.

— Понимаю… — тянет курьер, прикидывает свои возможности. — Ладно, ваша взяла! Не имею права рисковать! — неожиданно соглашается он, прижимает листочек к стене и начинает быстро писать.

— Не советую хитрить! Кое-что из этого списка уже известно, — предупреждает Варей.

На мгновение замирает рука Владислава Степановича.

— Все будет по правде, — говорит он. — Но ничего это уже не изменит. А вы становитесь нашим врагом! Это неразумно! Деньги я вам не предлагаю. Ведь не в них дело?

— Не в них, — соглашается Варей. — В данном случае!

— Вас одурманили сионисты! Жаль! — расписываясь, произносит курьер.

— Вы сами не верите в эту чепуху! — отвечает Варей.

Текут чередой дни. Сидит Варей за казенного вида столом в неплохом полуподвальном помещении. Дежурит. Раздумывает, позвонить или не позвонить Кристине. А может, Ирине Петровне? Листает популярный еженедельник. А, вот и искомое. Читает броский заголовок: «Кто помогает отечественным нацистам?»