Александр Чернов - И ты, Брут...
Толстяка видно не было, а Настя и Чума уже находились на месте. Со стороны они напоминали молодую чету, пришедшую возложить цветы к памятнику. Со стороны… Но уж я-то знал за каким чертом приперлись сюда эти любители поэзии. Я выскочил из такси, перебежал дорогу и направился к парочке. На Насте сегодня были темно-синие джинсы в обтяжку и свободная синяя на выпуск рубашка. В этом наряде она еще больше смахивала на мальчишку. А вот Чума не баловал свое тело частой сменой туалета. Я его видел третий раз, и третий раз на нем была все та же клетчатая рубашка и старенькие вытертые джинсы. Парень и девушка моему появлению обрадовались.
— Здорово, здорово, — крепко пожимая мне руку, сказал Санек. — Я был уверен, что ты заявишься. Мы теперь на одном поводке у Валерки бегаем.
Настя тоже протянула мне руку. Ладошка у нее была узкой и мягкой.
— А вот я не надеялась тебя увидеть, — призналась она с улыбкой, щуря от яркого солнца глаза. — У тебя все в порядке?
Я поправил на носу свои ультрасовременные очки.
— А что у меня должно быть не в порядке? — бодро сказал я. — Все в норме.
Чума тоже испытывал ко мне интерес.
— Ладно, ладно, хватит вам ворковать, — заявил он, презрительно. — Ты нашу с Настей долю принес?
Пришлось разочаровать Чуму.
— Нет, Санек, баксы дома остались. Вначале посмотрим, какое дело предложит нам этот самый Валера. И если дадим окончательное согласие, тогда и поделим деньги.
Чума сразу ощетинился.
— Ты думаешь, у нас есть выбор? — воскликнул он запальчиво. — Скажи спасибо за то, что толстяк нам бабки отстегивает. А то заставил бы пахать на него задарма. Мы же у него на крючке сидим.
— То-то и удивительно, — промолвил я озабоченно, — что он нам деньги предлагает за то, что мог бы заставить нас сделать бесплатно. Здесь что-то не так.
— Что? — с любопытством уставилась на меня Настя.
— Кабы я все мог знать и предвидеть, — ухмыльнулся я, — то никогда бы не попал в глупую историю наподобие этой с Валерой.
— Да бросьте вы! — досадливо отмахнулся Санек. — У мужика, видать, куры денег не клюют. Вот он и сорит ими направо и налево. Платит нам и ладно, а остальное выбросите из головы.
Я посмотрел на парня иронично, хотя за темными стеклами очков он вряд ли мог видеть выражение моих глаз.
— Тебе, Чума, хорошо так рассуждать, в твоей голове ветер гуляет. В противном случае у тебя возникла бы масса вопросов.
Самолюбие бывшего зека было задето. Привык, видать, там, на за зоне, чуть что рубаху на груди рвать.
— А ты меня не оскорбляй! — вскричал он, гневно сверкая очами. — Я хотя и не спортсмен, за себя постоять могу!
— Прошу вас, мальчики, не ссорьтесь! — молитвенно сложив руки, влезла в мужской разговор Настя. — Нам предстоит одно дело выполнять, поэтому мы должны быть дружной командой. Иначе у нас ничего не получится. Пожалуйста, успокойтесь!
Не успев вспыхнуть, Чума погас.
— Девчонка правду говорит, — проворчал он и, демонстрируя свои мирные намерения, глубоко засунул руки в карманы джинсов. — Мы не должны базарить, если хотим провернуть это дельце и заработать.
Учитывая взрывной характер Чумы, я предпочел не лезть дальше на рожон и замолчал. С независимым видом мы стали прогуливаться на пятачке перед памятником и поглядывать по сторонам. Наконец появился четвертый поклонник творчества Александра Сергеевича. Толстяк, прихрамывая, шел через скверик, похожий на раненого в ногу носорога. Он и одет был под цвет вышеназванного зверя — во все серое. Ссутулившись, Валера так спешил, что приличных размеров баул, который он держал в руке, порхал вокруг него, точно гигантская бабочка.
— Здорово, ребята! Извините, что задержался! — еще издали закричал толстяк, обошел цветник и, приблизившись к нам, протянул для пожатия руку.
— Здорово, кожаный чемоданчик! — поприветствовал и я Валеру. Руку ему на сей раз пожал. Теперь он босс, а босса если не уважать, то хотя бы видимость уважения создавать нужно.
Толстяк вначале опешил, но потом, запрокинув голову, принужденно рассмеялся так, что его второй и третий подбородок заколыхались точно студень.
— Шутить любишь, Игорек?! — спросил он сквозь фальшивый смех. — Ну-ну, шути. Я веселых людей люблю. — Неожиданно став серьезным, толстяк окинул нас взглядом полководца, проверяющего готовность армии к походу. — Ну, раз все в сборе, — сказал он строго, — поехали! Чума, где твоя тачка?
Санек кивнул за дорогу, в сторону облицованного белым мрамором четырехэтажного здания РОВД.
— Там припарковал.
Я, как вы поняли, человек язвительный, не преминул и здесь заметить:
— Хорошее предзнаменование начинать новое предприятие от дверей кабинета следователя.
— Это еще как посмотреть, — осклабился Чума. — Может быть наоборот, менты нас на дело благословляют. Ну, с богом!
Мы перешли дорогу и уселись в припаркованный в тени огромного дерева автомобиль "Даган". Нелепо было бы предполагать, что только что устроившемуся на работу человеку дадут новенькое авто. Само собой, машина была старенькой, с продавленными сиденьями, обшарпанным салоном. Когда мы тронулись в путь, под днищем у нее что-то скрипело и хлюпало, но двигалась она ходко. Я с Настей сидел на заднем сиденье, Валера на переднем. Он-то и указывал Чуме дорогу.
Недавно одевшиеся в листву деревья, газоны, были еще зелены, свежи, воздух с утра чист, солнце весело поблескивало в стеклах многоэтажных домов, и если бы не потный толстяк, который неизвестно куда тащил нашу компанию, то снова был бы повод, порадоваться жизни, весне да просто быстрой езде на автомобиле по широким улицам родного города. Увы, предстоящая акция омрачала мою жизнь.
Ближе к окраине города мы свернули с шоссе на проселочную дорогу. Дома здесь были старой постройки, невзрачные однотипные, такие, что Чума даже подивился.
— А ты говорил, — произнес он, обращаясь к Валере, — будто у мужика того дворец, а здесь лачуги какие-то.
— Погоди, — многообещающим тоном изрек толстяк. — Там дальше дома покруче будут.
Впереди показался длиннющий забор, за которым торчали громадные цистерны, насосы и навесы. К огромным воротам были подведены рельсы, на них стояли четыре железнодорожные цистерны.
— Районная нефтебаза, — пояснил Валера. — Отсюда бензин на автозаправочные станции поступает. Хозяин базы здесь неподалеку и живет… Нам налево.
Мы проехали вдоль забора, потом свернули еще раз, уже направо. По правую сторону все еще тянулась нефтебаза, по левую — небольшой яблоневый сад. За ним высились особняки. Не обычные прямоугольные коробки, а именно особняки, построенные по особому проекту, с претензией на тот или иной архитектурный стиль. Видимо, раньше сад занимал большую площадь, но постепенно шикарные дома отвоевывали у него пространство и теперь от сада остался клочок земли, со старыми деревьями, которые, наверное, скоро тоже вырубят. Что и подтвердил толстяк.
— Здесь новые участки раздают, — сказал он. — Все деловые люди города строятся, подальше от городского шума и от глаз государства. Поезжай-ка, Санек, тише. Сейчас будет нужный нам дом.
Чума сбросил газ. Почти одновременно кончились забор и сад. Сразу за нефтебазой раскинулся пустырь с одиноко торчащей посередине водонапорной башней. Еще дальше поля и сады. По другую сторону от дороги вместо фруктовых деревьев тянулся теперь высокий кирпичный забор с проемами в нем в виде арок, в которые были вставлены железные прутья. Сквозь них и молодые топольки невдалеке виднелся дом, представлявший из себя груду нагроможденных друг на друга строений; за ним еще дома.
— А вот и наш особнячок, — объявил Валера и указал на возникший за окном серый, недавно оштукатуренный забор.
— Этот?! — воскликнул Чума?
Мы с Настей пригнулись, чтобы разглядеть окончание абсолютно гладкой стены метров пяти высотой, за которой не видно было даже крыши дома. Я никогда не был ни в тюрьме, ни в сумасшедшем доме, но думаю, подобные учреждения обносят именно такими стенами. Мелькнувшие за окном огромные железные ворота, в которые свободно мог бы въехать паровоз, но которые он ни за что не смог бы вышибить, так же не оставляли шансов проникнуть в дом.
— Да какой же это особняк, — не удержался я от сарказма. — Это не особняк, а крепость, и чтобы решиться на ее штурм, нужно быть психопатом. Ты из их числа, толстячок?
Валера резко повернулся ко мне. На его жирных губах блуждала ядовитая усмешка.
— А ты как хотел? — спросил он издевательски. — Чтобы я за тридцать тысяч баксов отправил вас в сарай велосипед выкрасть? — Толстяк оглядел нас суровым взглядом. — Нет, дорогие мои, за такие бабки потрудиться нужно. И вот еще что: если из вас хоть кто-то еще раз закапризничает, я живо лишу вас заработка и отправлю за решетку. Или вы уже забыли об убитом вами парне?
