Александр Чернов - И ты, Брут...
Заметив мое колебание, Санек тут же перешел от обвинений и нападок в мой адрес к уговорам.
— Чего ты ломаешься, Игорек? — произнес он вкрадчиво. — Давай "кинем" ту хату, тем более что Валерка говорит дело плевое, заберем бабки и разбежимся кто куда. И охота тебе задарма на "киче" парится? Тебя сразу же закроют, едва ты к ментам заявишься. А ты представляешь, что такое камера в СИЗО? Это небольшая комната, в которой вместо положенных десяти человек, торчат тридцать, а то и более. Это вонь от параши, запах немытых мужских тел, духота, клопы, мухи, и один раз в день, похожая на помои баланда. И чего ты туда рвешься?.. А потом тебя ждет суд, этап и зона… Рассказывать дальше?
Чума словно читал мои мысли. Меня неприятно поразил его вдруг открывшийся дар провидца, а еще больше потрясла нарисованная им мрачная перспектива, которая ожидает меня, если я сдамся. Я высвободил ладонь из рук девушки, однако остался стоять на месте. А в это время сладким голосом сирены запел Валера:
— Послушай, Игорек, — глазки толстяка стали масляными. — Дело предстоит несложное. Вы с ним справитесь. Мужик тот подлец. Он завладел документами, которые ему не принадлежат. Если вы их добудете, вы совершите благородный поступок, и многие люди вам огромное спасибо скажут. А еще вы получите деньги, много денег. Ты в спортшколе такие бабки и за пять лет не заработаешь. А за них ты можешь купить машину, дачу, мебель или что твоя душа пожелает. Вот вам аванс, — Валера полез в висевшую на спинке стула кожаную сумку, достал из нее пачку стодолларовых купюр и бросил ее на стол. — Здесь десять тысяч. Остальные заплачу, когда добудете документы. Ну как?..
В комнате повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь сопеньем Насти и тяжелым прерывистым дыханием Чумы. Парень и девушка заворожено смотрели на деньги, будто на волшебный предмет, попавший сюда из сказки. И не удивительно. Эти зеленые бумажки мутили разум и более стойким людям, нежели бывший зек и неопытная студентка. Наконец Санек оторвался от созерцания поразившего его воображения предмета на столе и взглянул на меня преданными глазами.
— Ну так как, останешься?
Не знаю что в большей степени: страх оказаться за решеткой, желание спасти от тюрьмы девушку или меркантильный интерес, а возможно, и все три фактора в равной мере, повлияли на мое решение, но я остался. Малодушный и низкий человек! Вслух я не выразил своего согласия, просто бессильно опустился на стул, что было красноречивее любых слов. У всех троих вырвался вздох облегчения.
— Ну, вот и отлично! — не скрывая своего торжества, воскликнул толстяк. — Значит завтра встречаемся с вами часиков в десять утра, скажем, на площади Пушкина, едем к дому того самого мужика, и там на месте я вам расскажу, что вы должны будете сделать.
— В десять я не могу, — заявил я поспешно, вскидывая к толстяку глаза. — В это время у меня тренировка.
— Я тоже завтра работаю, — признался Чума.
— Да и у меня лекция, — посетовала Настя.
Валера помрачнел.
— Ну вот что, ребята, — заявил он жестко и окинул нашу компанию суровым взглядом. — Такие деньги стоят того, чтобы вы пожертвовали ради них своей паршивой работой и учебой. А ты, Чума, подъезжай на своем такси. По счетчику я тебе заплачу. И вот еще что, — обращаясь ко мне, сказал толстяк. — Ты, по моему мнению, человек надежный, так что пусть деньги пока у тебя будут. — Валера взял со стола пачку банкнот, привстал и бросил ее мне на колени. — Мне так спокойнее будет. А то, не ровен час, Чума возьмет аванс, да смоется с ним. А тебе я верю. У меня все.
Толстяк грузно встал, давая нам понять, что аудиенция закончена. Поднялись и мы. Я — одурелый от произошедших в этой комнате событий, Чума недовольный тем, что деньги остались у меня, Настя… Настя, по-моему, вообще ко всему относилась слишком легкомысленно, и вела себя как большой ребенок, который все еще считает, что зависит от взрослых, и те решают все его проблемы.
Я повертел в руках пачку купюр. Таких денег мне в своей жизни еще держать не доводилось. Чокнуться можно. Однако, если деньги находятся у меня, это еще не значит, что я согласен выполнить работу. У меня еще есть время подумать до завтра. Я сунул пачку купюр в карман, обошел вниманием протянутую для пожатия руку толстяка и, напялив очки, направился к двери.
В коридоре я прибавил шаг, рассчитывая оторваться от Чумы и Насти. Я не был готов делиться с ними впечатлениями, оставшимися у меня от приема у Валеры. Мне необходимо было побыть одному, и как следует над всем поразмыслить.
На лифте я не поехал, побоялся не справиться со сложной системой его управления и стал спускаться по лестнице. А Чума и Настя не побоялись и вперед меня очутились на первом этаже. Когда я, миновав турникет, направился к выходу, Санек уже садился за руль такси, а Настя поджидала меня у дверей, между прочим, весьма соблазнительная в коротенькой светлой юбочке и ярком "топике" с завязанным чуть выше пупка узлом. Увы, делиться впечатлениями, по-видимому, все же придется.
Девушка подхватила меня под руку и пошла рядом, приноравливаясь к моему шагу.
— Еще раз извини, что так получилось, — виновато сказала она, заглядывая мне в лицо и чуть ли не тычась кончиком носа в мою щеку. — Я не хотела всех этих проблем, поверь мне.
— Я тоже, — с грустью признался я и вяло махнул рукой, в ответ на прощальный жест, которым удостоил нас с Настей, проезжавший мимо Чума.
В удлиненных со слегка подкрашенными ресницами глазах девушки вспыхнул лукавый огонек.
— Но все равно, я очень рада, что мы с тобой сегодня встретились, — сказала она и не удержалась от улыбки. — Я благодарна Валере за то, что он сегодня свел нас. Я думала, больше тебя никогда не увижу.
Похоже, тот героический поступок, который я совершил, вырвав Настю из лап бугая, так подействовал на воображение девушки, что она слегка повредилась в уме и теперь стала путать меня с тем самым парнем, который обещал прискакать за ней на белом коне.
— Было бы справедливее поблагодарить Чуму, за то что он "грохнул" того верзилу и дал Валере возможность шантажировать нас, — буркнул я. — Ты хоть понимаешь, что говоришь, извращенка?
— Понимаю, — вздохнула девушка. — А это действительно не ты всадил ножик под ребра верзиле?
Я резко остановился и испытующе взглянул на Настю.
— А ты разве в этом сомневаешься? — заговорило во мне негодование, замешанное на обиде. — Я что, похож на убийцу?
— Нет, конечно, — поспешно заверила Настя. — Я просто так спросила, чтобы лишний раз убедиться, что ты ни при чем. Это все Чума натворил. Он такой противный! — Она поморщилась и без всякого перехода вдруг спросила: — А ты женат?
Ну вот, сейчас начнет про жилплощадь интересоваться. Я усмехнулся:
— А тебе-то какое дело?
— Да так, — изображая сильное смущение, девушка очертила носком туфельки полукруг на земле. — Интересно.
— Был женат, — неохотно признался я. — Да разошелся. Я не люблю говорить на эту тему, поэтому не задавай больше глупых вопросов.
Глаза Насти хитро блеснули из-под опущенных ресниц.
— Хорошо не буду, — согласилась она, погасив улыбку. — Но раз тебя дома не ждут, пойдем посидим где-нибудь. — И девушка снова взяла меня под руку.
Меня нахально "клеили", если так можно выразиться про мужчину. Я уже говорил, что не рассматривал Настю как сексуальный объект. Пока… Нет, конечно, я интересуюсь женским полом, и даже очень, причем с каждым годом все больше обращаю внимание не на ровесниц, а на их дочек, но дурных мыслей или не дай бог сексуальных фантазий на этот счет себе не позволяю. Разумеется, я могу по достоинству оценить молодое крепкое тело, полюбоваться хорошей девичьей фигурой, но дальше — ни-ни! Табу, извините. Почему, я и сам не знаю. Возможно, с детства комплекс такой остался. Все мои друзья были старше меня, девушки тоже, с младшими я не только не водился, внимания на них не обращал. Так и вырос со старшим поколением, не заметив, что и младшее подросло. Вот до сих пор и отношусь к нему немного свысока. Глупо конечно, но на то он и комплекс. А может быть, боюсь показаться в глазах молодых особ смешным и старомодным, а потому и не иду с ними на сближение. А скорее всего, статус воспитателя обязывает не грешить с девицами, да и не знаю я как себя с молоденькими вести. Проще соблюдать с ними дистанцию, держаться умно, чуть иронично, солидно, с достоинством, и тогда ни в чьих глазах не будешь выглядеть ни смешным, ни жалким, ни архаичным. Вот такая моя философия.
— Ну, так как, посидим где-нибудь? — видя, что я не двигаюсь с места, повторила Настя.
Я легонько высвободил локоть из руки девушки.
— Хватит, в "Экспрессе" уже насиделись! — заявил я и дотронулся до плеча Насти. — А ты, Настенька, иди домой, тебя родители ждут и куклы. Давай, давай, беги!
На лице девушки появилось обиженное выражение, а я прошел мимо Насти и, не оборачиваясь, зашагал к остановке.
