Алина Кускова - Чисто русское преступление

– Что, Андрей Александрович? – встрепенулась Бубенцова, глядя на сыщика красными от слез глазами.

– Ничего, не волнуйтесь, Елена Ивановна, – успокоил ее Туровский, – я найду эту сволочь, которая отравила Семена. Только вы мне должны все подробно рассказать. Все, что знаете.

Елена Ивановна горестно вздохнула, ей самой теперь стало не до расследования, и согласилась выйти с Андреем в больничный сквер. Они сели на лавочку и хорошенько обо всем поговорили.

Мозаика преступления складывалась постепенно, картинка целиком пока не вырисовывалась, обнажая лишь отдельные фрагменты. Весьма интересные, но совершенно неподтвержденные фактами. Туровский, оставшийся сидеть в сквере на лавочке после возвращения Елены Ивановны к внуку, старался разложить по полочкам все исходные данные. Перед этим он, разумеется, воспользовался подаренной накануне визиткой и позвонил майору Шашкину. Тот, следуя неизменной конспирации, согласился встретиться в больничном сквере. Туровский его ждал и думал.

С этим странным ограблением музея получалось следующее.

Некий коллекционер, наверняка ранее замешанный в сомнительных сделках, но по каким-то причинам не попавший под власть справедливого суда, задумал заполучить ценную рукописную книгу в свое собрание сочинений или библиотеку редких книг. Здесь стоит обратить внимание на букинистов. О правильности этого предположения говорит и то, что подобный раритет украли не только из провинциального, но и из областного музея.

Итак, коллекционер задумал, а его былые связи с преступным миром помогли ему осуществить задуманное. Следует искать собирателя, рыльце которого в пушку, хмыкнул Туровский.

Двое бандитов, вдвоем идти на дело лучше, приступили к тщательной подготовке. Они взяли у мастера игрушку ежа, начиненного записывающей аппаратурой. Тот отдал, значит, был знаком с преступниками. Нужно проверить круг его друзей и знакомых. Отдал, не подозревая, для чего отдает. И только тогда, когда бабуля рассказала ему про ограбление, а Елена Ивановна более подробно, с упоминанием мнимого ежа, как выяснил Туровский, рассказала внуку лишь накануне, обо всем догадался.

Возможно, он позвонил преступникам и выразил свое нежелание быть втянутым в подобную аферу. Те испугались и перегнули палку. Откуда они взяли яд кураре? Неужели один из них был южноамериканским индейцем? Нужно поискать иностранцев в городе. Француз достаточно подозрителен, жаль, что на индейца он мало похож.

Соответственно, последние слова Семена бабушке по телефону про «нее» были не про книгу, книги у Семена нет и никогда не было, а про пленку, на которую он записал свой голос. Получается, что внук хранительницы прекрасно знает преступников, но к ограблению, в сущности, не причастен.

В его пользу говорит и то, что преступление в областном музее, где украли рукописную книгу, было совершено в тот момент, когда он температурил и был не в состоянии покинуть квартиру. Здесь Туровскому приходилось верить на слово Бубенцовой. Но старая женщина, перепуганная решительными и безжалостными действиями преступников, вряд ли стала бы врать и изворачиваться, выгораживая внука. Она лишь поначалу недоговаривала. Скорее всего, тот действительно болел, раз его записанные чихи звучали в стенах музея достаточно достоверно.

Выходит, Семен Бубенцов, принявший едва ли не смертельную дозу экзотического яда, на сегодняшний момент пока единственное звено, связывающее цепь преступлений. Туровский решил, что нужно потребовать от майора личную охрану для Семена. Он оглянулся в поисках начальника УВД, но увидел не его, а Светлану Ведрищеву, спешившую в больницу.

Андрей усмехнулся, Елена Ивановна рассказала, что вчера, когда шла к внуку, встретила эту пышечку на его лестничной площадке. Бабушка заподозрила, что библиотекарша приходила проведывать больного читателя, после ее прихода у Семена оказались новые книги. А вполне возможно, и новый яд! Каким образом тогда внук отравился? Туровский прищурился, напрягая мыслительные способности.

– Закурить не найдется? – раздался сбоку от него глухой голос.

Туровский по голосу узнал майора Шашкина и представил перед собой довольно упитанную мумию в бинтах и повязках. Забинтованным было все тело от головы до пяток, причем бинты накладывались прямо на форменные штаны с красными лампасами и опоясывали нежной, хрупкой белизной форменный китель с погонами. Крест-накрест была забинтована фуражка майора с высокой тульей и козырьком. Незабинтованными оставались только глаза, взирающие подозрительно на медицинский персонал, пробегающий по двору мимо сквера, и разношенные туфли сорок пятого размера. Майор Шашкин своеобразно воспринимал теорию растворения объекта в толпе. Впрочем, если эту толпу составляли бы умалишенные, то он вписался бы туда без проблем под именем мумии сановника фараона Тутанхамона.

Туровский закашлялся и поглядел на начальника УВД. На мумию он, разумеется, похож не был, здесь сыщик не угадал. Но и без того странностей в его облике хватало. Невзрачный, серенький, весь мятый, словно перед тем, как он надел костюм изо льна, его хорошенько пожевала корова, белая панама на лысой голове и огромные, в половину лица солнцезащитные очки. Ни дать ни взять тот блеклый тип, что следил за Светланой Ведрищевой. Но что начальнику УВД нужно от простой библиотекарши? Не хочет возвращать обратно в читальный зал томик Пушкина? Шашкин стихи любит. Неужели влюблен в Светлану?

Вряд ли здесь задействована амурная тема. Но растворение в толпе профессиональное, сколько их, блеклых личностей в белых панамах и огромных очках, расхаживает по городу!

– Присаживайтесь, господин майор, – сказал Туровский.

– Обращайтесь ко мне проще, – бегло озираясь вокруг, предложил Шашкин, – ваше благородие! Господ у нас не жалуют, товарищами сами быть не хотим. Губернатор и тот норовит назвать то канальями, то дармоедами на шее народной.

Шашкин сел на лавку рядом с Туровским и натянул панаму на очки.

– Я вас, ваше благородие, совершенно не узнал, – сказал Туровский, для того чтобы майор перестал дергаться и постоянно оглядываться. – Кстати, я не курю. Бросил.

– Я тоже не курю, – хмыкнул майор, – со вчерашнего дня. Бросил. Я уже пять раз бросал. В этом месяце. Служба нервная, что ни день, то преступление. Сегодня вот этого курепчика Бубенцова отравили. Или он сам отравился?

Андрей признался, что если бы Семен не являлся ближайшим родственником хранительницы музея, то кражу с отравлением он бы не связал. Но увы. Елена Ивановна, опираясь на факты, сделала определенные выводы о причастности Семена к краже. Туровский рассказал Шашкину о том, что узнал от Бубенцовой. Практически все рассказал, за исключением мелких подробностей. Майор согласился с тем, что пострадавшему следует выделить личную охрану, он отдал распоряжение немедленно по мобильному телефону.

После чего настала очередь майора делиться вновь открывшимися фактами ночного ограбления областного краеведческого музея. Как оказалось, в этом преступлении не был использован чихающий ежик, раскатывающий по залам. Ничто не вызвало смятение у охранников по той простой причине, что те спали на рабочем месте и видели чудесные сны. Утром музей как ни в чем не бывало открыли для посетителей, один из которых обнаружил пустую витрину с пропавшей рукописной книгой. Сигнализация, как только что признался один из допрошенных охранников, не сработала, она мешала ему спать, и он ее практически сразу отключил, убедившись, что все в порядке. Убеждался охранник, не сходя со своего рабочего стула и стола, на котором дремал.

И без ежика выходило, что оба дела связаны одним преступником или одной бандой, действующей довольно нагло и решительно.

– Несомненно то, что и в этом случае преступнику помогал Бубенцов, – резюмировал вслух Туровский.

– Парням чертовски везет, – заявил Шашкин, – удачливые, сволочи. А если бы охранник услышал возню и нажал тревожную кнопку?!

– Вряд ли, – вздохнул сыщик. – Когда последний раз обворовывали ваши краеведческие музеи? – внезапно поинтересовался Туровский.

– На моей памяти никогда, – пожал плечами Шашкин.

– В том-то все и дело. Преступники хорошо осведомлены об этом, да и чертовски удачливы.

– «Ваше благородие, госпожа удача», – тихо пропел начальник УВД и поднялся, озираясь по сторонам. – Мне пора, – отрывисто бросил он сыщику. – Держите меня в курсе наших дел. Вот. – Он полез в карман мятого костюма и выудил оттуда такой же мятый листок бумаги. Видимо, корова жевала все оптом. – Вот список коллекционеров.

– Ваше благородие, спасибо! – расчувствовался Туровский, не ожидавший такой оперативности.

– Действуйте, действуйте, – кивнул ему Шашкин, – а то следующие на очереди столичные музеи. А там, глядишь, возьмутся за золотой запас страны.

Он повернулся и пошел прочь, насвистывая про госпожу удачу. В ближайших кустах Туровский заметил мелькающего следом за начальником лейтенанта Ивушкина. Тот резвым зайцем, запутывающим следы, перебегал от одной стороны дороги к другой, пока не добежал до милицейского газика. Тут он опередил Шашкина и открыл перед ним дверцу, растягиваясь по швам и козыряя майору. Шашкин привычно ответил на приветствие козырянием у белой панамы и нырнул в газик. После него на место рядом с водителем сел Ивушкин. Андрей вздохнул облегченно. Ему не хотелось, чтобы лейтенант выступал в качестве личной охраны пострадавшего Бубенцова. После фантиков он относился к нему несколько предвзято.