Уильям Харрингтон - Господин посол
- Слушай, - предложил Фрэнк, - может, пойдем где-нибудь выпьем? Этот тип может сказать твоим приятелям, где нас найти. Я куплю тебе мартини помнишь, джин "Гордон", перемешанный и со льдом, как тебе нравится. Годится?
Она не была уверена, как подействовать мартини после дексамила, поэтому покачала головой.
- Все равно спасибо.
- Какие были планы? - спросил он. - Куда мы должны были отсюда пойти?
Она снова покачала головой.
- Не знаю. Если хочешь выпить, я с удовольствием с тобой прогуляюсь. Выпью соку или что-нибудь еще.
Изи подсказал, куда пойти: в маленьком полутемном баре за углом не будет громкой музыки. Решили, что Джоша и Скотта он отправит туда же.
- Ты уверена, что не хочешь мартини? - спросил Фрэнк, когда они уселись в нише.
- Голова болит, - пожаловалась она.
- Может, аспирину?
- Нет. Я выпила другого.
Фрэнк заказал бурбон с содовой и сок. Поставив локти на стол, он снова уперся ничуть не смущенным решительным взглядом в её лицо. На нем была белая трикотажная рубашка и коричневые брюки, и она обратила внимание на могучие мускулы на его плечах и руках. Захотелось попросить его сесть рядом, чтобы помешать ему так на неё глазеть. От этого ей становилось тревожно. Правда, она уже и в "Ля бель фуршет" заметила, как он смотрит, и решила тогда, что бояться нечего, но...
- Ты сказала, что заканчиваешь Колумбийский университет, - заговорил он. - Это правда?
Она кивнула.
- В основном. Я уже давно забыла все, чему меня учили, но официально я ещё студентка.
- Ты сказала, что живешь на деньги от семьи.
Она снова кивнула.
- Тогда что..., - он ткнул большим пальцем через плечо в сторону заведения Изи.
- Деньги.
- А-а. Но Боже мой, есть способы легче...
- После сегодняшнего вечера я тоже начинаю так думать, вздохнула она.
- Ты была с той толпой, которая оттуда вышла? - насупился он.
Патрисия опять вздохнула и кивнула.
Фрэнк покачал головой.
- Господи! И давно ты здесь работаешь?
- Последнюю пару недель.
Он нахмурился.
- Дай-ка я соображу... Скотт сказал, что достал деньги на рецептурные бланки от ... - он ткнул в неё пальцем. - Это ты? Твои деньги?
Она кивнула.
- Он забрал твои деньги и отправил тебя сюда зарабатывать на жизнь? Это маленький сукин сын?
Патрисия улыбнулась.
- Все немного сложнее. Мне не обязательно это делать.
Фрэнк пожал плечами.
- Ну... Может, мне стоило потратить двадцатку...
Она улыбнулась шире.
- Может, стоило.
Его глаза мягко прошлись по её телу. Она кожей ощущала его взгляд так же явственно, как видела его самого, и могла догадаться, какие мысли скрываются за этим небрежным, оценивающим взглядом. Когда осмотр был окончен, она безошибочно поняла, в какой момент его мысли резко переключились на другое.
- Что ты собираешься делать со своей долей с миллиона? спросил он.
Она покачала головой.
- Никакой доли не будет. Мы не станем делить деньги. Будем пользоваться ими сообща, для общих дел.
- Ага, - протянул он. - Это интересно. Не думаю, что ваши люди знают толком, что намерены делать с деньгами.
Она поймала его взгляд.
- Мы говорили, чего хотим. Революции.
- Глупости, - отмахнулся он. - Что вы собираетесь делать, свергнуть правительство?
- Нет, не только, - возразила она. - Не только правительство. Мы хотим настоящей революции, полной перемены общества.
- По какому образцу?
Она мгновение колебалась, потом улыбнулась.
- Не думаю, что тебе хочется выслушать лекцию.
- Если не длинную - то в самый раз.
Она снова ненадолго замолчала, продолжая улыбаться. Потом сказала:
- Понимаешь, я все прекрасно чувствую... Не знаю только, смогу ли это выразить.
- Попытайся.
- Хорошо. Придется вспомнить историю. Мир знал немало революций, и великих, и не очень. Революции меняли соотношение между идеализмом и цинизмом, смещая его в сторону идеализма, пусть хоть немного, хоть чуть-чуть. Но мир полон жадных циников, которые никогда не перестают обманывать, толкаться, работать локтями, ухватывая немного здесь, немного там, и пользуясь всем, что попадает под руку, пока наконец все не закрутится в их пользу, а люди не останутся с носом. Ну, и в Соединенных Штатах мы дошли до этой точки. Я хочу сказать, что здесь баланс смещен в сторону цинизма до предела. Всем заправляют махинаторы, торговцы властью и рвачи. Деньги - все, люди - ничто. Куда ни глянь, везде творится только то, что выгодно, и очень мало кто пытается делать то, что нужно, но ничего не в состоянии добиться, потому что это затрагивает чьи-то прибыли.
Фрэнк кивнул.
- Верно. Согласен. Но что сможете сделать вы?
Она пожала плечами и очень просто сказала:
- Все сломать и начать заново.
Он тяжело вздохнул.
- Боюсь, это непросто. Для начала, откуда вы знаете, что построите что-то лучшее?
- Я могла бы ответить, что хуже быть не может. Но отвечу иначе: скажу, что люди, которые хотят перемен - идеалисты. Со временем их идеалы могут рухнуть, как идеалы прежних поколений. Но попытаться стоит. По крайней мере хоть немного, но баланс мы исправим. И кто с уверенностью может утверждать, что на этот раз мы не сможем его удержать?
- И вы считаете, что на это хватит миллиона долларов? Не слишком ли это наивно?
- Нет, миллиона долларов не хватит. На миллион в этом обществе немного купишь. Но вот что я скажу: при людях вроде нас получится намного больше, чем при нынешних властях. Потому что среди нас нет людей, для которых больше всего значат проценты.
- И что вы хотите купить? Бомбы? Оружие? Что именно?
- Сейчас мы все прекрасно знаем, что бомбы и оружие немногого стоят. Конечно, нам придется обзавестись каким-то арсеналом. На всякий случай. Возможно, часть мы потратим на газету, которая куда важнее оружия. Но деньги важны прежде всего потому, что деньги - это власть. Мао Цзедун говорил: "Хватайте власть". В Соединенных Штатах это означает "хватайте деньги". Тогда можно использовать власть денег, чтобы делать все, что угодно.
Фрэнк ухмыльнулся.
- Ладно, ладно.
- Ты понял, что я имею в виду? - поинтересовалась она.
- Все, кроме одного.
- Чего?
- Тебя. Почему ты? Ты говоришь, что деньги в этой стране решают все. Но ведь тебе все просто поднесли на блюдечке. Ты живешь правильно. У тебя университетский диплом, скоро ты получишь степень, и платить тебе за это не приходится. Общество, которое ты так не любишь, очень о тебе заботится. Я понимаю, когда так думает парень вроде меня, но тебя понять не могу.
- Общество, - тихо повторила Патрисия. - Я просто не могу в него вписаться.
Фрэнк ухмыльнулся и покачал головой.
- Вписаться? Это просто слово, Пэт. Только слово.
- Может, и так, - вздохнула она, - но для меня оно многое значит.
Они сидели в баре до полуночи, но ни Джош, ни Скотт так и не появились. Патрисия предложила Фрэнку пойти с ней на Сикес-стрит. Джош когда-нибудь все равно там появится - ведь скоро утро.
- Ладно, пойдем, - согласился Фрэнк. В любом случае ему хотелось посмотреть на их пристанище.
Они проехались на метро, потом пошли пешком. Как обычно, ночью в окрестностях Сикес-стрит было темно, молчаливые улицы практически обезлюдели. Патрисия сказала Фрэнку, что с ним чувствует себя намного уютнее. И вспомнила двоих наркоманов, которые её избили и ограбили.
- В этом ты тоже обвиняешь систему? - ехидно спросил он.
- Отчасти да, - ответила она. - Но не совсем. Я готова признать, что есть люди - очень немногие - подлые просто от природы. Негодяи останутся негодяями в любом обществе, как мне кажется.
- Надеюсь, тебе понадобилось не слишком много времени, чтобы это понять.
Когда они переходили улицу, Фрэнк взял её за руку. Но на тротуаре отпустил. Потом они свернули за угол, он обогнал её и зашагал по краю тротуара. Как будто она снова была в Балтиморе и шла с одним из школьных приятелей...
- Это животное все время так с тобой обращается? - спросил он, когда они молча прошли с полквартала.
- Кто?
- Скотт.
- О. Ну, он... Иногда.
- Почему ты его терпишь?
- Я его люблю.
- Правда? И долго это продолжается?
- Довольно долго... С первой встречи. Это было прошлым летом, вскоре после моего приезда в Нью-Йорк.
- Непорядочный тип, - заявил Фрэнк.
Патрисия улыбнулась.
- У него свои странности. Но есть и другая сторона, ты о ней не знаешь.
- Да? И часто ты её видишь?
- Достаточно.
Они свернули на Сикес-стрит. Она подняла глаза на Фрэнка, вглядываясь в полумраке в его лицо, стараясь разглядеть, улыбается он или хмурится. Насколько был серьезен этот разговор? И вдруг боль, неожиданная безумная боль разорвала виски, она ослепла, уши заложил гнетущий рев, и она почувствовала, что падает.
Когда сознание вернулось, Патрисия услышала визг, хруст, шарканье ног - все вокруг смешалось. В смятении сверкающих лучей, которые били по глазам, она ничего не видела, но спиной ощутила холодный асфальт и поняла, что лежит навзничь. Голова раскалывалась. В панике она сжала её руками. Кто-то пнул её или просто задел ногой, топая мимо. Она попыталась встать и не смогла, перевернулась и свалилась с тротуара в сточную канаву. И тут она услышала свой плач.
