Дия Гарина - Телохранитель Ника. Клетка класса люкс
Футболка, брызнув яркими стразами, рвется как туалетная бумага, а следом за ней итальянское белье, на которое я потратила половину моей предыдущей зарплаты. Ну все! Вот теперь я – сама ненависть. Так обойтись с моим лифчиком! Убью!!! Но прежде чем убить, я в соответствии с инструкцией освобождаюсь от эмоций. Они только помешают. Сейчас мне нужна не ослепляющая ненависть, а холодная ярость. Не маятник, а сжатая до предела пружина, которую я в нужный момент отпущу.
– Ну, сука, сейчас ты у меня попляшешь, – бормочут возле моего уха окровавленные губы, а исцарапанное колено одним движением раздвигает мне ноги, как будто освобождая дрожащие от напряжения стальные витки. Теперь главное не останавливаться. И я не остановлюсь!
Наверное, со стороны это выглядело так, будто я действительно превратилась в огромную пружину: навалившегося на меня парня подбросило вверх почти на полметра. А когда он приземлился обратно, мое колено изо всех сил врезалось ему в промежность. Подавившись криком, он скатился с меня и затих, свернувшись в позе зародыша. «Значит, их осталось только трое», – подумала я, уворачиваясь от удара в голову. И больше уже ни о чем не думала. Пока вокруг не осталось никого, кто смог хотя бы удержаться на ногах.
Все еще находясь в состоянии «разгонки», я открыла багажник джипа и, достав буксирный трос, замотала четверку мушкетеров так, будто всю жизнь работала мотальщицей. И только потом начала торможение.
Вдох-выдох, вдох-выдох. Я глубоко дышала, постепенно приходя в нормальное человеческое состояние, когда нет нужды совершать такие подвиги. Как всегда после торможения, немного защипало в носу, но я собралась и сдержала слезы, памятуя, что вместе с ними человек теряет кучу энергии. А мне эта энергия еще ох как пригодится, потому что придется пройти не только через официальный милицейский протокол, но и неофициальную, а оттого еще более неприятную беседу с шефом. Однако чему бывать того не миновать. И, отыскав в кармане одного из охотников за сомнительными удовольствиями сотовый, я с тяжелым вздохом набрала короткий номер стражей порядка.
Я сидела перед зеркалом в своей комнате, из окна которой открывался чудный вид на пруд с лебедями, и осторожными движениями прикладывала разрезанные пополам дольки чеснока к правой стороне лица, превратившейся в надувную подушку. Черт бы побрал этого левшу Круга! Такой синяк и за полмесяца не сойдет, а у моей подопечной через неделю день рождения. Хороша же я буду на торжественном приеме с сине-красным кровоподтеком на пол-лица. Однако нет худа без добра. Сидя в милицейском «уазике» (тоже неизвестно как протиснувшемся между деревьями), все еще не пришедшая в себя Эля потребовала достать ей точно такой же газовый баллончик, как тот, которым нас вывел из строя очкастый Интел. Так что вопрос с подарком на день рождения решился сам собой. А заодно решился вопрос и с другим подарком. Даже двумя.
Когда «форд» Челнокова, скребя днищем по заросшими мелкими кустиками колдобинам, подобрался вплотную к милицейскому «уазику», я почувствовала себя, мягко говоря, неважно. А уж когда увидела абсолютно спокойное лицо Владимира Андреевича, просто струсила. С такими лицами хорошо приказы о ликвидации отдавать. Хмурый Сережа, следовавший за шефом по пятам, улучил момент и, показав глазами на медленно приходящую в себя связанную четверку, выразительно провел ребром ладони по горлу. Однако не завидую я любвеобильным парням. Вряд ли пребывание в милиции пойдет на пользу их здоровью.
Благодаря вмешательству папочки нас с Элей не стали долго мучить и, записав показания, отпустили на все четыре стороны. Бросив быстрый взгляд на покрывало, из которого я соорудила себе нечто вроде римской тоги, Челноков приказал секретарю забрать «Рено» со стоянки, скомандовал нам с Элей «Садитесь!» и первым полез в «форд». На заднее сидение. Всю обратную дорогу он прижимал голову дочери к груди и что-то тихо шептал ей, гладя по растрепанным волосам. Когда же автомобиль остановился у парадного подъезда коттеджа, бережно довел Элю до двери и с рук на руки передал специально вызванной даме-психологу.
– Пойдем, – кивнул он мне, когда Эля в сопровождении женщины покорно ушла в свою комнату, чтобы получить нелишнюю в таких случаях скорую психологическую помощь. И, предупреждая мои возражения, добавил: – После переоденешься.
Так же покорно, как Эля, я поплелась за бизнесменом в его кабинет, гадая про себя, как именно он отреагирует на инцидент. С одной стороны, благодаря счастливому случаю и моим стараниям, все окончилось вполне благополучно, а с другой – ведь «чуть было не случилось». При желании телохранителя всегда можно обвинить в непрофессионализме. Допустил! Не просчитал! Подверг опасности…
Войдя в кабинет, Владимир Андреевич тщательно закрыл за собой дверь и широким шагом подошел к встроенному в стену сейфу. Но созерцать содержимое несгораемого ящика мне не позволила широкая спина шефа, почти полностью его загородившая.
– Вот, – на стол шлепнулась небрежно брошенная пачка пятисотенных купюр. – Это твоя премия. А это…
Следом за пачкой из сейфа была извлечена бутылка коньяка «Хенесси», две серебряные рюмки и пакет с домашними черными сухарями.
– Это вместо молока. За вредность, – пояснил Челноков, щедро плеснув в рюмки благоухающий на весь кабинет напиток. – Спасибо тебе, девочка. Только не фыркай! Девчонка ты и все тут. Почему не стреляла?
– Патрон заклинило. Наверное, что-то с бойком…
– Возьми, – на столе появился маленький короткоствольный пистолет. Явно не газовый. – Завтра сфотографируешься, послезавтра получишь разрешение на ношение огнестрельного оружия.
Ха! С таким синим личиком и фотографироваться? Да меня на снимке мама родная не узнает! К тому же в этом совершенно нет необходимости.
– У меня есть разрешение, – пробормотала я.
– Отлично. Старая добрая «беретта» еще никогда никому не мешала. Но ты и без оружия справилась: лихо их отделала. Одна четверых. Ты не Ника – ты настоящая Никита. Кто тебя учил?
– Да многие…
– Многие такому не учат. Такому может научить только один. Один на тысячу учителей. Так кто он? Может, я его знаю?
– Вряд ли.
– И все-таки… Слушай, Ника, почему ты не хочешь его назвать? От тебя ведь не убудет.
– Сергей Хван, – назвала я имя моего последнего тренера, стараясь не отводить глаз.
– Не знаю такого, – покачал головой Челноков.
– Я же говорила…
– Ладно, будем, – бизнесмен поднял рюмку, и я вынуждена была последовать его примеру, горько оплакивая свой здоровый образ жизни. За первой рюмкой последовали еще четыре, в перерывах между которыми шеф подробно расспрашивал, как было дело. Потом, быстро поднявшись, подошел ко мне, крепко обнял и поцеловал в губы. Но поцелуй этот был совсем не сексуальным. Скорее он походил на те, которыми незабвенный Леонид Ильич Брежнев награждал своих министров, вручая очередной орден. Ни грана эротики. Это была просто высшая форма проявления благодарности, на которую оказался способен Челноков. Я это поняла и, в общем-то, ничего не имела против. А вот кто-то другой не понял и, издав странный горловой звук, видимо, отшатнулся от замочной скважины, так как из-за двери донесся грохот опрокинутого стула. Челноков выпустил меня из объятий и, открыл дверь в приемную. Разумеется, уже пустую.
– Спокойной ночи, Никита, – усмехнулся он, возвращаясь в кабинет, – желаю тебе хорошо выспаться. А к синяку чеснок приложи. Меня так бабушка лечила в детстве. И самое удивительное – помогало лучше всех новомодных мазилок…
И вот я сижу перед зеркалом и с помощью добытого на кухне чеснока пытаюсь привести себя в божеский вид, уверенная, что, несмотря на дикую усталость вкупе с коньяком, в ближайшие несколько часов уснуть все равно не смогу. Особенно если будут так тарабанить в дверь.
– Войдите! – откликаюсь я и вижу, как мое лицо в зеркале кривится от боли. И совсем не удивляюсь, когда в проеме вырастает Павел Челноков.
– Привет, – улыбается он своей волчьей улыбкой и заговорщицки мне подмигивает. – Не спится? Тогда пойдем.
– Куда это? – не слишком вежливо вопрошаю я, не желая удаляться от дивана больше чем на два метра.
– Развлекаться, – не моргнув глазом, отвечает Павел. – Я знаю, что тебе сейчас нужно, чтобы прийти в себя. Идем, Ника. Говорю же, полегчает. Без балды.
– Ну, если без балды, тогда идем, – поднимаюсь я, и от резкого движения с лица осыпаются чесночные дольки.
Я, наверное, умопомрачительно выгляжу с лицом-подушкой фиолетового цвета, а какой аромат распространяется от моей натертой чесноком щеки!.. Вот черт! Это что же такое происходит? Стоило только молодому мужику в комнату войти, как я уже потерялась. Нет-нет-нет. Я это прорастающее во мне чувство вырву с корнем. А если понадобится – вместе с сердцем. Господи, ну почему ты решил меня наказать? Семь лет все было хорошо – обычный здоровый секс, без дрожи в пальцах, истомы в теле и завораживающей мелодии в душе. А тут на тебе! И ведь иду я за этим наглым типом беспрекословно, как рабыня. Даже не спросив, куда это сиятельный сынок бизнесмена меня завлечь хочет?!
