Алексей Макеев - Фабрика отклонений
– Я думаю, что он поэт, – подыграл жене Лев Иванович.
– Нет-нет! – запротестовала Маша. – У поэтов иной взор. Он у них устремлен вдаль, в пространство. А у прозаиков – в себя, внутрь. Запоминай, тебе пригодится.
– А нормальные люди тут есть? – осведомился Гуров.
– Что? Господь с тобой, полковник! В кардиологии таких не держат. Самая нормальная тут я.
– Кто бы сомневался. – Гуров улыбнулся, чувствуя, что из-за этого невинного щебетания Маши у него спадает нервное напряжение.
– А еще посмотри вон на ту женщину. Видишь мужчину возле нее? Пылинки сдувает. Изумительные отношения.
– Риелтор, что ли? – пошутил Гуров.
– Фу-у. Как можно? Это ее сын. Он очень любит свою мать. Изумительная старость, если рядом вот такой заботливый сын. Я, кстати, с ней познакомилась вчера. Настоящая русская женщина, каких осталось совсем мало.
– Что-то не создается впечатление, что она коня на скаку остановит, в горящую избу…
– Нет, я не о том типаже говорю. Эта женщина – олицетворение бесконечного, чисто русского терпения. Она все снесет, любую беду взвалит на свои плечи: и войну, и голод.
– Ладно, Маша, прости. – Гуров взял руку жены и поднес к губам. – Я просто пошутил. Я помню этого мужчину и его мать. Ты же мне уже рассказывала про них. Да и про писателя тоже. Я просто немного – как бы тебе это сказать?.. – да, из другой атмосферы сейчас вынырнул. Нужно время на адаптацию к нормальной человеческой среде. Я с тобой согласен, что такие вот отношения для нас становятся в диковинку. Отвыкли мы, разучились любить, жалеть, восхищаться, грустить, делать все это по-настоящему, не для показухи или потому, что модно, а искренне, от души, потому, что иначе не можем. Жалко, а ведь какой мир мог бы быть!..
– Сыщик-поэт. – Мария улыбнулась. – Впечатляющее зрелище.
Планерка шла своим чередом, как она проходила год назад и два, и три. Все привычно, рационально. Доклады, отчеты, обсуждения, задания, сводки по Москве и стране, выполнение плана методической помощи, проверок подразделений.
Главное управление уголовного розыска обязано не только учить, контролировать, помогать, направлять, но и возглавлять оперативный розыск, если надо. И не в одной точке, а по всей стране. Москва, конечно, особая статья внимания, это столица. Поэтому в МУРе работают лучшие специалисты, МВД уделяет особое внимание именно Москве.
– Гуров, что там у вас с этим расчлененным трупом? Подвижки есть какие-нибудь? Трое суток прошло, – наконец-то осведомился Орлов.
– Подвижки есть, – доложил Лев Иванович. – Установлена личность убитого…
– Да? – Орлов немного удивленно посмотрел на полковника. Он явно не ожидал этого так скоро, даже от Гурова. – Уверены?
– Результаты экспертизы готовы. Могу предъявить, если есть необходимость.
– Ладно-ладно. – Орлов улыбнулся одними глазами, встретив такую резкую реакцию Льва Ивановича.
Самолюбив стал Гуров с годами, требует уважения к своему слову. Генерал Орлов подумал, что зря он задал этот последний вопрос. Петр знал Гурова не один десяток лет, не сомневался в том, что Лев Иванович, не подумав, не имея на то основания, не озвучит ни одного своего утверждения. Если он сказал «да», то можно не сомневаться, быть уверенным, что все проверено нужное количество раз, подтверждено и задокументировано.
– Подтверждение получено экспертизой ДНК, двумя фрагментами узора папиллярных линий, внешним сходством, сопоставлением биологического возраста и антропологическим сличением фотографий с внешностью убитого. Это некий Литвиненко Павел Владимирович, восьмидесятого года рождения, проживал там же, в городе Видное, с матерью – Ольгой Васильевной Литвиненко. Несколько лет нигде не работал, сильно пьющий, опустившийся человек. Ранее судим, что и позволило сравнить дактилокарты. Причину смерти Литвиненко установить с полной уверенностью сложно. Очевидно, она наступила в результате нанесения удара в затылочную область твердым тупым предметом. Возможно, удар был лишь оглушающим, а смерть произошла в результате механической асфиксии, то бишь удушения. Отделение головы и кистей рук произведено острым предметом из хорошей стали. Медицинской или инструментальной. Мягкие ткани прорезались, кости и хрящи перепиливались. Сделано аккуратно, умело.
– Есть подозрения по профессиональной принадлежности убийцы?
– Я бы не стал брать за основу утверждение об убийце-хирурге, – возразил Гуров. – Если мы на данном этапе розыска замкнемся на этой гипотезе, то рискуем уйти далеко в сторону. Я считаю, что преступник – просто очень хладнокровный человек с непростой судьбой, который умеет обращаться с инструментом, хирургическим или специальным. Может, просто с холодным оружием. Список профессий будет довольно велик. Просто нужно помнить об этой стороне биографии убийцы.
Орлов перевел взгляд на Крячко, смирно сидевшего рядом с Гуровым. Лев Иванович это заметил и истолковал по-своему.
– Станислав со мной согласен, – тут же сказал он. – Розыск идет в трех основных направлениях, связанных с личностью самого убитого, образом его жизни и наклонностями. Первое, деятельность неизвестных «черных риелторов», намеренных завладеть квартирой Литвиненко. Эта версия оправдывает убийство как таковое, но способ несколько экстравагантен. С этим я согласен. Второе связано с нынешним образом жизни Литвиненко, средой его обитания. Третье, естественно, его связи по преступлению, совершенному много лет назад, и дружкам-сидельцам.
– А с головой и мусорной свалкой что?
– Установлено, что останки найдены даже не бомжами, а собаками, которые живут там. Тут есть один шанс. Сейчас оперативниками отрабатывается вариант с описанием возможного убийцы. Мы пытаемся найти свидетелей того момента, когда преступник бросил пакет с останками в мусорный контейнер, стоящий где-то в жилом секторе.
– Да ладно, – с усмешкой заявил кто-то из офицеров. – Он мог бросить пакет когда угодно. Даже не сам. Нечего не мешало ему попросить об этом пацана, пробегающего мимо. Дойди, мол, и брось…
– Этот пацан для нас очень ценный свидетель! – оборвал офицера Орлов, помолчал с минуту и спросил: – Есть предположения, касающиеся мотива убийства?
– На этой стадии судить сложно, – ответил Гуров. – Дружки-уголовники, которым задолжал когда-то, еще на зоне, стуканул на кого-то местному оперу, не поделил что-то с нынешними собутыльниками. Да хоть белая горячка! Будем методично все проверять, иначе…
– Что? – Орлов уловил в интонациях Льва Ивановича знакомые нотки.
В голове полковника Гурова опять рождалось что-то нестандартное. Он ухватил какую-то изюминку, незаметную другим. Теребить его сейчас бесполезно, потому что говорить о своих подозрениях раньше времени Лев Иванович не любит.
– Иначе запросто пропустим истинную причину, – закончил Гуров свою мысль. – А ведь она может лежать совсем в иной плоскости. Слишком хорошо он все продумал. Чересчур мало следов для психически ненормального человека, серийного убийцы. Это пока все, что я могу сказать. Будем работать.
– Может, подключить еще людей? – предложил генерал.
– Пока в этом нет необходимости. Задействован оперативный состав нескольких управлений и отделов, участковые. Нет, думаю, что авралить преждевременно.
– Второго трупа не боишься? – спросил Орлов.
– Боюсь, – честно признался Гуров. – Очень даже. Но сейчас все решает не количество людей. Ускорить получение ответов на запросы не удастся. Они и так идут с максимальной скоростью.
Орлов посмотрел на Крячко. Он прекрасно знал, что Станислав несколько раз самовольно подписывал телетайпные и электронные запросы его именем. Надо бы для порядка пожурить самовольника, но в данной ситуации Крячко действовал рационально. Попасть на аудиенцию к Орлову было непросто, учитывая его занятость и частое пребывание у начальства. Да еще объяснять смысл любой запятой. А тут все решает каждый час.
«Ладно, пожурим Крячко потом. Так сказать, нарастающим итогом», – решил Петр.
Планерка закончилась. Орлов отпустил офицеров. Он разглядывал сосредоточенного Гурова и Крячко, веселого, как и всегда.
«Вот никогда бы не сказал и даже не предположил бы, что эти два человека смогут так удачно дополнять друг друга в течение стольких лет, столь полезно сочетаться и даже подружиться, – думал Орлов. – А ведь такие разные. Наверное, их сближают те качества, которых они не находят у себя.
Лев Иванович серьезный, рассудительный, некоторые считают его даже занудой. Мало кто знает, как трепетно и нежно он любит свою жену, тем более что она у него театральная актриса. Как-то уживаются в нем два разных человека: один из них дома, другой – на работе. А ведь он романтик, только скрытый.
А Крячко, когда на него смотришь со стороны, вроде бы весь на виду. Мол, вот он я, смотрите. Веселый, бесшабашный. Но он, между прочим, готов в любой момент еще и отправиться на какое угодно задание. Даже без подготовки, толком не владея информацией. Можете не сомневаться, что Станислав вывернется. Он все сделает как надо, и даже удивит некоторыми дополнительными фактами, о которых начальство даже не подумало. Он всегда и со всеми находит общий язык. Крячко из тех людей, которые в любое место залезут без мыла.
