Алексей Макеев - Нежная улыбка смерти
– Внушает ужас, – согласилась Светлана. – А все лишь потому, что кто-то без спросу покопался в чужих вещах.
– Не совсем поэтому, Светлана, – надменно улыбнулся Максимов. – И вы, Зухра, не совсем правы. А почему, вы и сами быстро поймете. А за сим, дорогие дамы, полагаю нашу спонтанную беседу законченной. Возможно, нам еще удастся вздремнуть.
Но сон улетучился. Максимов лежал, заложив руки за голову, на изломанной панцирной сетке и наблюдал за странным поведением Демакова. Лейтенант, вместо того чтобы упасть и уснуть, сидел на стуле, тупо уставившись в пространство, потом встал, прошелся, постоял у окна, пытаясь что-то высмотреть, и наконец забегал из угла в угол, словно узник по каземату.
– Лейтенант, не мельтеши, – раздраженно бросил Максимов. – Сбиваешь с мысли. Послушай, что у нас получается. Одна из дам страдает лунатизмом, другая – мелкая преступница. Исходя из моих познаний о природе болезни, это две разные женщины. Теперь возьмем инцидент с господином Слоцким. Дорогу перешла сомнамбула. Возможно, за ней кто-то шел (или шли). Иначе трудно объяснить такое совпадение – лунатик и преступница оказались рядом, а тут еще и Слоцкий… Зачем вторая шла за первой, мы не знаем, но спишем на любопытство. Проснулась ли первая от данного несостоявшегося наезда? Могла и не проснуться, ибо Слоцкий – в пику нынешнему ухарю – дальний свет не включал. Девица ушла к берегу, а злоумышленница переключилась на Слоцкого, ибо он фигура посолиднее. Естественно, когда пострадавший пришел в себя, ни той, ни другой уже не было…
– Постой, – перебил Демаков. – Все, что ты говоришь, это жутко интересно, но, прости, не оригинально. Меня беспокоит одно неприятное наблюдение. Не могу от него избавиться… – Демаков взялся обеими руками за спинку стула, переставил к кровати, на которой возлежал напарник, и сел на краешек.
– Говори, – Максимов начал испытывать легкое беспокойство.
– Это связано с первым визгом и последующими событиями… – объявил лейтенант, помолчал, подбирая слова. – Помнишь, после первого крика ты отправил меня в обход, чтобы контролировать северную дверь, а сам побежал прямо? Не поверишь, но я бежал очень быстро. У меня разряд по бегу. Хоровое пение кончилось, прошло секунд пять, а я уже подбегал к лавочке за кустами – это дворик, где живут парни, – и мог отчетливо видеть оба выхода. Я встал за куст. Темно, но не настолько…
– А побыстрее нельзя? – перебил Максимов.
– Нельзя, – вспылил Демаков. – Ты слушай. Сколько нужно времени, чтобы, исполнив хоровое пение, повыскакивать из кроватей и, учитывая суету, разбежаться? Секунд десять, да? Они и побежали – как крысы с корабля… Я видел – три тени друг за дружкой попрыгали с южного крыльца, а две с северного. Итого пять. Разбежались и пропали.
– Ну? – не догнал Максимов. – Итого пять. Шестая – лунатичка.
– Но она ведь тоже побежала!
– Не понял, – приподнялся Максимов. – Было шесть девиц.
– Вот именно! – вдохновенно воскликнул Демаков. – Из барака выбежало пять, а потом, когда ты их собрал, их стало шесть!.. У меня такое ощущение, что шестая присоединилась откуда-то со стороны и немного позже. Тень скользнула по полянке – не могло мне померещиться… Совпало так, понимаешь? Лунатичка явилась в барак, вся, блин, в белом, а одна из девах в это время куда-то отлучилась! А потом услышала гам – и пришлось втихую примкнуть.
– Ты ври, да не завирайся, Демаков! – слова давались с трудом. – Не хочешь ли ты меня убедить, что в бараке спали всего четыре девушки? Но они бы заметили, что их мало!
– Да черта с два! – подскочил со стула лейтенант. – Вопль! Ты видишь привидение и летишь с кровати. Ходу, резвые! Отмечаешь боковым зрением, что кровать рядом пуста, но думаешь, что спавшая на ней девица уже сбежала! А вероятнее всего, ни о чем не думаешь, а убегаешь, и в голове ни черта не откладывается… Суеты-то большой не было, Константин! Просто убежали. Где-то столкнулись. Суета была со слов девушек, две из которых отчаянно врут, пытаясь нам впихнуть идею, что все они находились в бараке. А вот не все! И я тебе это популярно объясняю. Из барака выбежали пять человек!
– Хорошо… – чувствуя раздражающее беспокойство, проговорил Максимов. – Но тогда лунатичка, войдя в барак, могла заметить, что одна из кроватей, помимо ее собственной, пустует.
– Могла, – согласился Демаков. – Но имею подозрение, что ей было не до того. Давай-ка лучше придумаем, куда носило одну из девушек, если в своей отлучке она не пожелала признаваться.
Беспокойство и раздражение усиливались, и наконец в мозгу Максимова будто бы случился разряд электрического тока. Вспомнив все, он вскочил с кровати. Дзюдоист Костя! Серое лицо, когда он выбирался из кустов, таинственные речи… «Ты сама во всем виновата, вот и разбирайся. А меня оставь в покое!»
Разбираться можно по-разному. И в покое можно оставить так, что череп треснет!
– Демаков! – схватил за грудки лейтенанта. – Ты ходил к пацанам в домик? Все у них в порядке?
– Храп раздавался… – икнул участковый.
– У кого?
– Ты что, Константин, с дуба свалился?
– У кого храп раздавался, Демаков?
– Да леший его знает… Вхожу я в прихожую, слышу – храп раздается…
– Дьявол! – Максимов оттолкнул оторопевшего участкового и помчался со всех ног…
Прихожая в мужском «общежитии» не запиралась. Он влетел в коридор и замер, навострив уши. Храпел Валентин – слева. Доказательство номер один. Сбываются дурные прогнозы. Но в чем обвинять Демакова? Зеленый пацан, не врубается. Отлично работает для своих лет!.. Максимов забарабанил в дверь. Дернул пару раз – заперто. А открывается на себя – ломать неудобно. Плюнув, он бросился из домика, свернул за угол, запнувшись о какое-то мелодичное ведро, пролез куцую акацию и подобрался к окну. Оно не запиралось. В принципе! Либо гвоздями забивай, либо так живи… Сыщик со скрежетом распахнул фрамугу, подтянулся, забросил ногу. Расположение кровати помнил худо-бедно – туда и подался. Но запрыгал досадливо на месте, понимая, что кошка из него сегодня слабая, зашарил по стене в поисках выключателя. Жиденький свет озарил комнатушку…
Таким же нехитрым способом убийца и проникла с улицы. Знала про особенности местных оконных рам. Костя лежал на кровати – пузом кверху. Руки разбросаны, голова задрана, простыня закрывала ноги и пупок. В такой позиции и спал до визита дамы. Шея у Кости была переломана самым противоестественным образом. Позвонки смещены, кожа вдавлена. Бескровная расправа. Подкравшись, убийца нанесла удар такой силы, что глаза у Кости чуть не вылезли из орбит, рот распахнулся, и наружу вывалился язык в пупырышках…
– Мама дорогая, – прошептал взгромоздившийся на окно Демаков. Глаза участкового возбужденно горели.
– Не упади оттуда, – покосился на помощника Максимов. – А лучше прыгай обратно и доставь мне соседа.
Распухший и мало соображающий Валентин в майке навыверт явился, как поднятый по тревоге Хоттабыч. Ввалился, постукивая палочкой, зажмурился от света. Глаза привыкали, Максимов подвинулся, и на обозрение Валентину предстал мертвый отдыхающий. Молодого мужчину чуть не вырвало.
– Что это? – он схватился за горло.
– Это «кто», а не «что», – сурово заметил Максимов. – Хотя, возможно, где-то вы и правы. С некоторых пор это именно «что».
– Костя, блин… – отступил к стене Валентин. Он стремительно повернул голову, зацепив Максимова глазами. – Как это?… Это… вы его?
– Ну что вы, это лестно. – Максимов не желал, а улыбнулся. – У меня так не получится. Вот по челюсти мы охотно. Но с непременными извинениями и всяческими пожеланиями глубокой старости.
– Да и я так не смогу. – Валентин потрясенно уставился на соседа. – Подождите… вы не станете меня в этом подозревать?
– Не станем, – успокоил Максимов. – Живите спокойно, Валентин. Но не спите при открытых окнах, это может плохо кончиться. Взгляните-ка внимательно на место удара. Что вы можете об этом сказать?
Валентин перекосился. Но бочком подошел.
– А что я могу сказать? Это хороший удар.
Максимов молчал.
– Боксер и дзюдоист не нанесут такого удара, – облизав губы, произнес осмелевший Валентин. – Кулак сместит позвонки, может разбить, передавив яремную вену, но никогда не сделает такую серьезную вмятину… Она же тонкая. Посмотрите – шейные позвонки буквально раскрылись!.. Как вам нравится размашистый удар ребром ладони? – Валентин закрыл глаза, поворошил память. – Или этот… как его, пальцы щепотью, кисть изогнута до упора – ну, вроде «гуся», вот так… «Удар змеи» – вспомнил! Профессионал насквозь пробивает!
– Вы имеете в виду восточные единоборства?
– А вы нет?
– Ну что ж, спасибо. – Максимов натянул простыню покойнику на голову. – Попрошу вас никуда не уезжать. Скоро прибудет следственная группа – потребуются ваши показания.
– О чем? – усмехнулся Валентин. – О разноцветных снах, которые не дали досмотреть?..
