Алексей Макеев - Нежная улыбка смерти
Впрочем, было в боевитом урчании этого парня что-то знакомое. Они намяли друг дружке бока, навешали чувствительных оплеух, прежде чем Максимов прозрел:
– Демаков!..
– Константин?.. – разочарованно воскликнул агрессор, отшатнулся, и летящая по инерции затрещина все же нашла героя – оглушенный участковый свалился с Максимова, как мешок с комбикормом, и обиженно завопил: – Ты чего дерешься, увалень?!
– Да я вообще тебя убью, – щедро пообещал Максимов, вставая на колени. Голова чувствительно гудела. – Демаков, ты проводишь параллельное расследование?
– Да ну тебя в баню, – огрызнулся лейтенант. – Одно и то же у нас расследование… Не смог я раньше одиннадцати из Кольцовки вырваться, мужики в селе опять подрались… Машины нет, попутки проезжают… я же не в форме, блин! В общем, добрался пешком, иду мимо барака – дай, думаю, обрадую тебя, разбужу, может, чего придумаем на пару…
– В общем, сердце твое грызла совесть, – едко заметил Максимов. – Что явление для некоторых опасных профессий – весьма неходовое…
– Да кончай ты глумиться… Словом, иду, никого не трогаю, а тут кто-то шасть из двери – я за дерево… Ну и попер за этой лунатичкой. Вдруг вижу – помимо меня, за ней еще кто-то идет. Откуда мне знать, что это ты?
– Догадаться, конечно, трудно, – простонал Максимов. – Ладно, горе-пинкертон, беги за мной. Будем надеяться, что она недалеко ушла…
Когда они продрались через заросли боярки, полная луна освещала склон вплоть до самого бора. Девица подбегала к лагерю – скорость вследствие пробуждения возросла, и двигалась она осмысленно. Детективы побежали следом, сильно сомневаясь, что уже догонят. Да и надо ли?
– Понимаешь, Демаков… – объяснял на бегу Максимов, – не самое достойное для сыщика занятие – гоняться за лунатиками. Но больно хочется узнать, кто она такая – для дальнейшего исключения из списка подозреваемых… Не хочу ее позорить перед строем, но по душам поговорить было бы очень даже лестно…
– А ты уверен, что это не она напала на Слоцкого?
– Если не придуривается, то да. Ты учти, лунатики не крокодилы – на людей не бросаются…
Они уже одолели открытое пространство, отдуваясь, добежали до сосняка и, поняв, что опоздали, перешли на шаг. Максимов начал подумывать, что неплохо бы закурить.
В этот момент со стороны лагеря и долетел пронзительный женский визг!
Реагировали по-спортивному.
– Чеши в обход, Демаков! – воскликнул Максимов. – Зайди справа, паси оба выхода, не высовывайся! – А сам сломя голову помчался по прямой, довольно ясно представляя, что будет далее.
Мгновение спустя одинокое соло сменилось хоровой композицией, и снова стало интересно.
Самое занятное еще не случилось, но дело уже затягивало. Лунное мерцание пробивалось сквозь мохнатые кроны деревьев, брызгая по земле желтоватыми пучками света. Было видно, как из женского барака выбегают фигурки. Кто-то спрыгнул с северного крыльца, оступился, чуть не упал, бросился в кусты, заслоняющие беседку; кто-то вывалился с южного, побежал за деревья в направлении озера. Затем еще кто-то, но уже не к озеру, а за угол барака. Разлетались, как птенцы из родового гнезда. Происходили эти веселые события, разумеется, не в тишине. В лагере звучал задорный женский визг.
Когда Максимов подбегал к бараку, большой концерт закончился. Демаков остался в темноте – засел по собственному почину, ждал… Он растерянно потоптался на пороге, развернулся, зашагал к другому крыльцу. После возвращения вышел на центральную аллею, сделал ладони рупором:
– Эй, бабоньки, а ну выходи строиться!
Он отчетливо представлял, как полдюжины дрожащих, как кролики, девиц, затаив дыхание, смотрят из потаенных уголков, хлопая глазами. Трудно не расхохотаться.
– Девчата, выходи, ну чего вы?! – крикнул Максимов и громко рассмеялся.
Этот смех, вероятно, и устыдил бесстрашных спортсменок. Первой из-за угла барака вылезла Зухра. Поглазев по сторонам, обняла себя за плечи и, энергично шевеля бедрами, побежала «сдаваться».
– Господи, Костя… Страшно-то как… Вас ведь Костей зовут? – она едва не полезла к Максимову обниматься, но он деликатно попридержал приятную на ощупь талию, отметив про себя, что кроме нательного белья на Зухре ничего нет, даже сандалий, а производитель спального бикини здорово промахнулся с расходом ткани.
Предположив, что опасность миновала, подтянулись остальные. Из беседки выпрыгнула Алина. Кто-то завозился в кустах, и вскоре с одного края на четвереньках выползла Катя, с другого – блондинка Светлана. Со стороны кухни боязливо приблизилась смелая Карина (в экую же даль ее унесло!). Последней, сообразив, что деваться особо некуда, материализовалась Соня – отлепилась от дерева и подошла какой-то вкрадчивой охотничьей пос– тупью. Смех бурлил в горле. С трудом удавалось не расхохотаться вторично. Максимов поголовно пересчитал население и отрапортовал подходящему Демакову.
– Потерь нет, лейтенант, народ к разврату построен. Ты боксера с дзюдоистом навестил?
– Ага, – понятливо кивнул Демаков, догадавшись, о чем речь. – Там храп такой отменный стоит, хоть подушку вешай.
– Понятно, товарищ. Хрестоматийная мужская невозмутимость. Пушкой не поднять, – оглядел сбившихся в кучку девиц, каждая из которых могла навешать тумаков троим здоровым мужикам, и, поспешно сглотнув, поинтересовался: – Я слушаю вас внимательно, дамы. Причина, по которой вы так непринужденно проводите время?
И тут как плотину прорвало. Девицы заговорили разом, на полную громкость, перебивая друг дружку, и вряд ли нашлась бы сила, помимо гранаты «Ф-1», способная остановить эту говорильню. Из вавилонского базара выходило следующее. Кто-то из девиц проснулся первой, поскольку очень звучно скрипнула половица. А дальше началась пионерская страшилка. Затуманенному взору пробудившейся предстало что-то белесое, фантомное, плавно перемещающееся в полутьме между кроватями. Головы у призрака практически не было, а было что-то бесформенное, мешковатое, в котором отсутствовали глаза. Типичное привидение. Добралось, в общем, это чудище до середины прохода, остановилось, взметнуло своими призрачными, потусторонними одеяниями… Где-то тут и стартовал первый визг. Но кто же все-таки заорал первым, понять было невозможно. Девчонки трещали наперебой – из этой какофонии выходило, что, узрев перед собой эту жуть безрогую, они проворно повыскакивали из кроваток и подались кто куда. Кому приглянулся северный выход, побежали на северный. Кому южный – рванули к южному. Словом, бабы есть бабы. Никакой суровый Вовинам не сделает из настоящей женщины настоящего мужчину.
Открывалось что-то новое в женской психологии. Достоверно было известно, что очень бурно женщины реагируют на покойников и мышей. Выясняется, что и привидения – тот еще стимулятор.
Демаков вприпрыжку умчался в барак, включил там свет, а вернувшись, доложил, что в бараке Мамай ночевал. Двери настежь, постели разворочены, одеяла сброшены, две кровати сдвинуты и стоят по диагонали. Типичная обстановка воинской казармы после объявления учебной тревоги.
А девиц между тем несло.
– Я с кровати сорвалась! – проглатывая слова, говорила Зухра. – С Соней лбом как сшиблась, чуть сознание не потеряла! А потом совсем не помню – бежала на автопилоте, за углом в себя пришла, давай метаться!..
– Я не знаю, с кем ты сшиблась, Зухра, – огрызалась Соня. – Но я – с чугунной болванкой. Ты совсем озверела, дальше носа не видишь? Я из-за тебя вместе с кроватью отпрыгнула!
– А я проснулась… – как заевшая пластинка долдонила Алина, выстукивая зубами походный марш. – Я проснулась, я проснулась… Блин, да что я заладила!.. А тут такое… Оно совсем белое, у кровати замирает и вдруг начинает крыльями хлопать! Я как заверещу… Господи, какой бред, да что же я несу, грамотная женщина…
– А я об Алинку споткнулась, она такая неуклюжая… – дрожа как осиновый лист, повествовала Катя. – Развернулась и как почесала к южной двери, за Зухрой!.. А потом сообразила, что нужно было сразу туда бежать – ведь эта дверь нам с Зухрой ближе…
– Неправда, Алинка, я первая заорала, – с опозданием отреагировала Карина. – Не помню, первая ли я проснулась, но то, что заорала первая, даже не спорьте…
– Д-доблестная ты наша, – заикаясь, съязвила Светлана. – Д-да т-ты свистишь, К-каринка. Т-ты еще д-дры-дрыхла, когда я к двери н-неслась… Мне еще Соня, идиотка, все п-пятки оттоптала…
– Я топтала тебе пятки? – взвилась на дыбы Соня. – Да я вообще не видела, кто передо мной бежал! И не топтала я ей пятки! Это она мне, дура, все носки оттоптала!
Мозг машинально фиксировал весь этот сумбур. Бог даст, пригодится. Включалась память, являя расположение кроватей в бараке и кто где спит. Он вошел вчера через южную дверь. Девицы лежали следующим образом. Ряд слева: ближе всех – Катя, за Катей капитанша, за капитаншей – чернявая Карина. Справа: Зухра, Соня, Светлана… Вряд ли стоило предполагать, что по ходу «фиесты» девчонки меняются местами, а ночь проводят как-то иначе. Это мальчишкам безразлично, на какую кровать падать.
