Любовь Арестова - По факту исчезновения
Итак, фигуры двух теней, мелькавших вокруг печказовского дела, получали материальное воплощение. Михаила Чернова и его друга нужно было срочно проверять.
Когда Волин и Карцев обсуждали, как лучше это сделать, позвонил Николаев.
— Алексей Петрович, — голос полковника был тревожным, — Лузгин ведь у нас по печказовскому делу проходит?
— Да, он у гаража парней видел.
— Давайте ко мне срочно, — прервал Николаев, и обеспокоенный Волин, попросив Карцева подождать, помчался в кабинет начальника.
Вскоре пригласили туда и Карцева.
Разговор был серьезным. За три дня напряженной работы следы Печказова так и не обнаружились.
И вот — новое дело. Лузгина нашли вблизи дома, где проживала Мавриди — мать исчезнувшего завмага. Как оказался там Лузгин вечером? Не связано ли это происшествие с его участием в деле Печказова?
Вопросы, вопросы, вопросы…
Отпадала еще одна версия — покойный Скрипач не был причастен к исчезновению Печказова, хотя при жизни страстно желал навредить ему любым способом.
Перепуганный Курко рассказал еще по дороге в милицию, что именно об этом его просил Скрипач и дал деньги — целых две тысячи. Заполучив такое богатство, Андрей запил и провел ночь в городском вытрезвителе. Связываться с Печказовым он не хотел, позвонил Скрипачу и сбежал с его деньгами, чтобы погулять без помех.
Николаев после беседы с Курко позвонил в вытрезвитель. Точно. Курко доставлялся для вытрезвления в 19 часов 9 марта. А завмаг провожал Мальцеву в 20.15, Гошка видел его еще позднее.
— А парня этого, Курко, придется лечить принудительно, не то пропадет, — сказал Волину огорченный полковник, — но гляди, капитан, сколько пены вокруг темных дел поднимается.
Ясно, что тайна исчезновения завмага скрыта в его делишках. Но вот в каких?
Единственное сейчас реально появившееся новое лицо — Михаил Чернов.
Опустив голову, Волин вынужден был признать справедливым упрек начальника в том, что он упустил работу с Еленой Суходольской, довольствуясь сообщением участкового инспектора Гука о полном якобы порядке в квартире Мавриди.
— Нет мелочей в нашем деле, — сказал Николаев, — есть небрежность, которая часто очень дорого стоит.
Понедельник. 9.00
Сразу после совещания навели справки о Чернове. Оказалось, что Чернов Михаил работает слесарем на железнодорожном вокзале. Работа сменная, и Чернов сегодня отдыхает, а вот в субботу работал ночью и сменился в воскресенье после 8 часов. Факт интересный: было известно, что именно из автомата на привокзальной площади шантажист звонил Печказовой в такую рань.
Чернов же работал на вокзале всю ночь — что ему стоило позвонить рано утром?
Это было еще не все. Выяснилось, что к Чернову часто приходит друг, некто Сергей, иногда просиживает у слесаря целыми днями. Он невысокого роста, ходит в светлой пыжиковой шапке. Где работал и работал ли вообще, сослуживцы Чернова не знали. Однако же приметы обоих совпадали с теми, что называли Лузгин и соседка Печказовых. Волин не сомневался, что друг Чернова отыщется, раз уж на его след напали, а сейчас горел нетерпением встретиться с Черновым.
Потому и казалось ему, что старенькая дежурная машина, погромыхивающая на обнаженных весной колдобинах, идет чересчур медленно.
К Чернову с капитаном ехали Карцев и Владимир Пахомов — эксперт настоял на своем присутствии при посещении квартиры Чернова, вполне резонно заявив:
— Помешать не помешаю, да еще и пригожусь.
…В квартире Чернова звонок не работал, сорвана была даже кнопка.
— Непорядок какой, — вздохнул Карцев и постучал.
В ответ на стук из квартиры раздался басовитый лай, затем послышался голос — кто-то прикрикнул на собаку. Наконец дверь открылась.
Высокого роста смуглый парень лет двадцати пяти стоял на пороге.
— Здравствуй, Чернов, — негромко сказал Карцев, — разреши к тебе войти. Не в гости, по важному делу.
Парень пожал худыми плечами, не ответив на приветствие, взял за ошейник огромную старую овчарку.
— Входите, — сказал он и пошел в комнату первым.
Теперь, в затылок, Волин узнал его — высокая, не по моде стрижка, худоватая длинная шея, покатые плечи. Сомнений не было — свидетели описывали Чернова или очень похожего на него человека.
Глянув на Пахомова, капитан заметил, что эксперт тоже узнал в Чернове черты фоторобота, с которым столько возился. Володя, заметив взгляд Волина, глазами показал на вешалку, где висела старая дубленка — уже залоснившаяся, сильно загрязненная на сгибах. Бежевая дубленка! Свидетели говорили и о ней.
Однокомнатная квартира Чернова была сносно для холостяка прибрана, только пустовата. Сухой рационализм — ничего лишнего. Чернов сел на диван, застеленный серым одеялом, покрытым клочьями собачьей шерсти — собака, видимо, обитала именно здесь. Волин и Карцев сели у стола. Пахомов остался стоять, внимательно оглядывая комнату.
— Так что, Миша, — начал участковый, — с серьезным делом мы к тебе. Это, — он показал на Алексея Петровича, — капитан Волин из уголовного розыска, а тот, — он кивнул в сторону Пахомова, — эксперт-криминалист. Я к тебе, Миша, по-хорошему обращаюсь — расскажи, какая за тобой вина числится?
— Нет за мной ничего, а личная жизнь, мне кажется, не ваше дело.
Выходило, что Чернов рассказывать ничего не собирался.
Еще несколько минут назад Волин горел желанием видеть Чернова. Ну вот, увидел, и что же дальше? Похож на фоторобот? Ну и что?
Если даже и узнают его свидетели, что с того? Никаких других доказательств нет — да что там доказательств, самого Печказова нет, ищем пока ветер в поле.
Карцев между тем спокойно продолжал разговор. Спрашивал о работе, зарплате, о здоровье спросил. Чернов отвечал односложно, настороженно, контролируя каждое слово.
Карцев перешел к вопросам о знакомых, друзьях, сослуживцах Чернова — те же односложные ответы, и ничего, буквально ничего интересного. Пора было и Волину вступать в беседу — не зря же ехал. Но он не мог решить, с чего начать.
Внимательно слушая, капитан не сразу обратил внимание на знаки, которые осторожно делал ему Пахомов, стоявший в коридорчике, а когда обратил, то с удивлением увидел, что эксперт показывает ему на детскую коляску, стоящую в узком коридорчике. «Что там с коляской, — подумал Волин, — что там может быть?» — и вопросительно приподнял плечи. Ордера на обыск квартиры у них не было — кто же даст разрешение на обыск, если есть только подозрения, да и то неопределенные. Поэтому и поехал Пахомов — приглядеться ко всему во время беседы. И вот его заинтересовала детская коляска. Почему? Какое она может иметь отношение к розыску Печказова?
И капитан решил сыграть напрямую.
— Вы знали Печказова? — спросил он.
— Печказова? — переспросил Чернов и ответил, не отводя взгляда: — Нет, Печказова я не знаю.
«И не спросил, кто такой этот Печказов», — отметил про себя Волин.
— Кто приходил к вам вчера на работу?
Чернов дернул плечами, собака забеспокоилась, и Волин, не получив ответа, понял, что нужно настоять на своем, обязательно настоять. Ответ покажет, лжет Чернов или нет. Ну какие могут быть основания скрывать имя товарища, просто приходившего на работу?!
— Ваши сослуживцы говорили об этом, так что скрывать нет смысла, — капитан решил сказать, что Чернова проверяли уже по месту работы.
— Пусть тогда сослуживцы и назовут вам его, — не сдавался Чернов.
— А почему вы не хотите назвать? Причины есть к тому? — настаивал капитан, и Чернов, видимо, понял, что трудно объяснить это упорство. Понял и сделал правильный вывод.
— Сергей приходил. Суходольский.
«Суходольский! Что это? Опять совпадение? За матерью Печказова ухаживает Лена Суходольская! Так совпадение или… на этот раз нет?»
— Расскажите о нем, — потребовал Волин.
Чернову явно не понравилось это требование. Он молчал, затем хлопнул рукой по дивану рядом с собой. Собака тотчас вспрыгнула на диван, положила голову на колени хозяина, продолжая глазами следить за Волиным. «Обезопасился, — подумал Волин, — боится нас, что ли?»
В разговор вмешался Пахомов:
— Разрешите, товарищ капитан, один вопрос?
— Давайте, — разрешил Волин, и эксперт спросил Чернова, показывая на коляску:
— Это ваша вещь?
Чернов ответил нарочито небрежно, но за этой небрежностью почувствовалась тревога:
— Это я брал у сестры, еще когда жил с женой. Ребенка мы ждали. Потом жена уехала, а коляска так и осталась.
— Алексей Петрович, я прошу вас перенести беседу в милицию, — попросил Пахомов. Волин хорошо знал эксперта. Для этой просьбы были, видимо, самые серьезные основания.
Сам капитан тоже подумывал об этом. Знакомство Чернова с Суходольским настораживало. Чернова следовало подробно допросить, а в условиях горотдела это проще сделать, да и проверить показания можно быстрее.