Марина Серова - Цена случайной ночи
— А у нее не было подруг? — спросила я. — Я имею в виду тех, кто не входил в ваш круг…
Гладилин задумался, а Людмила медленно стала покачивать головой, скептически поджав губы.
— Когда мы ее последний раз видели? — задумался Гладилин. — Да я уж и не помню… День рождения у меня весной был… Наверное, тогда и видели. Хотя нет, мельком она еще позже заезжала, вместе с Ксенией. Но это совсем мельком, я спешил куда-то… Так что и не поговорили даже. А о чем разговаривали на дне рождения? Да ну… — Преподаватель даже как-то растерялся. — Сами понимаете…
— Значит, никакими проблемами она с вами не делилась? — разочарованно переспросила я.
— Нет, я же говорю, она не очень общительная была, — ответила Людмила. — Володя, ведь правда?
Владимир Сергеевич кивнул в знак согласия. В разговоре наступила пауза. Я не знала, что спрашивать дальше, а супруги Гладилины тоже, наверное, не знали, как продолжить беседу об убитой Тамаре.
— Ксению, конечно, жалко, — наконец выговорила Людмила. — Я уж Даниле говорю, ты сейчас будь с ней побольше вместе, девчонке поддержка нужна…
Владимир Сергеевич неожиданно напрягся и сглотнул слюну, а потом недовольно посмотрел на жену.
— А что такого? — тут же изумленно взглянула на него Людмила. — По-моему… Ну, впрочем, ладно!
И она махнула рукой в сторону мужа. Я вежливо не заметила этой непонятной для меня размолвки и не стала уточнять, чем она вызвана. Может быть, это какие-то семейные дела, совершенно мне ненужные, с какой стати я буду влезать?
Гладилин же, не сдержавшись, обратился к жене:
— Я тебе говорил, что эти отношения между ними нужно прекращать, а ты, наоборот, провоцируешь!
— Господи, да почему прекращать-то? — недоуменно спросила Людмила. — Они с детства друг друга знают, всегда дружили хорошо… Может быть, конечно, ничем серьезным это и не закончится, но сейчас-то зачем запрещать?
— Вот именно, что ничем серьезным не закончится, — чуть более спокойно проговорил Владимир Сергеевич. — Время только зря тратят и нервы тоже.
Людмила Васильевна вздохнула и покачала головой.
— По-моему, ты стал чересчур опекать сына, — заметила она с легкой улыбкой. — Особенно с тех пор, как он стал взрослым и меньше в ней нуждается.
— Я просто не хочу, чтобы они делали ошибки, — с нажимом сказал Гладилин.
— Ой, ну а кто их не делал? Особенно в таком возрасте. — Людмила Васильевна засмеялась и повернулась ко мне: — Ведь правда?
— Не знаю, наверное, — ответила я. — Хотя родителям свойственно желание уберечь своих детей от проблем, порой мнимых. Вы простите, но это все-таки не мое дело. Поэтому давайте вернемся к Тамаре Аркадьевне.
— Давайте, — тут же согласился Владимир Сергеевич. — Только я уже и не знаю, что еще можно добавить. Кроме как с ее работы, больше неприятностей ждать неоткуда было. Во всяком случае, насколько я знаю. Ну, с братом у нее там какие-то накладки произошли из-за наследства.
— Да, — вступила Людмила Васильевна. — У них отец умер, а квартиру ей оставил. Хорошо, что хоть что-то оставил, конечно, но все-таки я считаю, что он и здесь поступил нехорошо. Безответственно. Он их всю жизнь не воспитывал, а теперь решил, наверное, таким образом грехи замолить перед смертью. И даже не подумал, что загружает детей лишними проблемами. Если уж вспомнил о детях, так об обоих нужно было. А как только вскрылось это завещание, сразу же пошли нелады у Тамары с братом.
— А вы и его знаете? — поинтересовалась я.
— Да, конечно, сколько раз встречались на семейных праздниках у Тамары дома, — сказал Владимир Сергеевич. — И Люда права, у них всегда хорошие отношения были, у сестры с братом. А потом как кошка пробежала! Понять, конечно, обоих можно, но не отца. Все-таки нельзя было так делать.
Юридические подробности этой истории мне были известны, об отношении самого Георгия к случившемуся я тоже узнала от него самого, а вот характеристика этого человека посторонними людьми не помешает. Поэтому следом я спросила:
— И что вы можете сказать о ее брате как о человеке? И как повлияла на него обида на сестру?
Супруги Гладилины переглянулись, и отвечать взялся Владимир Сергеевич:
— Обида, конечно, у него была сильна. Мы сами его не видели после этого инцидента, но со слов Тамары это было понятно. Видимо, он не ожидал, что старшая сестра поступит таким образом. Ну, и заявил, что знать ее больше не желает. Но это скорее просто эмоциональная реакция, прошло бы все со временем.
— А вот я так не думаю, — возразила Людмила Васильевна. — Мне кажется, он всерьез обиделся. Первым бы не пришел и вообще вел бы себя как чужой человек.
— То есть этот конфликт между ними можно назвать роковым? — спросила я.
Людмила Васильевна тут же осеклась и заговорила быстро и убеждающе:
— Ну нет, нет! Если вы имеете в виду, что это он устроил убийство сестры, вы ошибаетесь. Верно же, Володя? Не стал бы он! Да и вообще нужно знать Жору. Я это сказала потому, что он человек, в сущности, очень добрый и совсем не обидчивый. Он даже такой… по-детски немного наивный. Но уж если он столкнется с тем, что сочтет несправедливым, если он обидится, то это всерьез. Вернуть его расположение потом будет практически невозможно, даже если он будет сама вежливость. Вот и все… Верно ведь?
И Людмила Васильевна снова посмотрела на мужа.
— Ну в общем, наверное, да, — согласился тот. — И потом, он человек не склочный, не вздорный… И тяжбу в суде не стал начинать бы, если вы об этом думаете. Это сама Тамара ему предложила, чтобы отвязаться. И потом, убивать из-за квартиры родную сестру — ну, это просто даже… пошло как-то, а он все-таки человек интеллигентный, образованный.
— Вообще-то… — задумчиво проговорила Людмила Васильевна, — я думала, что Тамара все-таки пересмотрит свое решение и поделится с братом. Но вот… не так вышло. — Женщина развела руками и вздохнула. — Одним словом, не из-за квартиры этой ее убили.
Их доводы не то чтобы убедили меня в полной невиновности Георгия Аркадьевича — я-то прекрасно знала, что такие качества, как интеллигентность и образованность, порой вовсе не являются гарантией того, что человек не способен на преступление. Но мнение Гладилиных по этому поводу я выслушала, а цель у меня и была именно такой.
— А вот скажите, пожалуйста, — продолжила я свои вопросы. — Не заметили ли вы в настроении или поведении Тамары каких-то перемен в последнее время? Ну может быть, ее что-то мучило или она чего-то боялась? А может быть, наоборот, стала веселее, оживленнее, надежды какие-то появились, новые планы?
Супруги Гладилины снова переглянулись.
— Я понимаю, вы все это хотите связать с появлением в ее жизни какого-то нового человека, — кивнул мне глава семейства. — Но вроде бы ничего такого не наблюдалось. Уставшая она ходила, чувствовалось, что ей отдых требуется. Но никакого оживления, новых планов… Нет, ничего такого.
— Я не могу сказать, чтобы она прямо уж так чего-то боялась, — вступила Людмила Васильевна. — Но у нее работа такая была, вечно связанная с опасностью. Может быть, чаще со скрытой. Я помню, мы это еще давно, несколько лет назад, обсуждали. Я как-то спросила Тамару, почему она стала именно судьей, ведь решения приходится принимать серьезные, влияющие на судьбу человека — мало ли кто захочет отомстить? А она ответила, что этим тоже кто-то должен заниматься и что она сама внутренне всегда готова к такого рода поворотам. Так что сами понимаете: особого страха у нее не было, а в то же время опасения были всегда.
— Однако никаких конкретных случаев мы не знаем, — добавил Владимир Сергеевич.
— То есть вам неизвестно, угрожал ей кто-нибудь или нет? — спросила я. — Необязательно в последнее время, а вообще.
— Нет, Тамара на такие вещи никогда не жаловалась. Я думаю, если бы случилось что-то… неординарное, мы были бы в курсе, — сказал Гладилин.
— Да, она еще упоминала, смехом так, что, мол, я столько народа пересажала, что если каждого из них бояться, то лучше на улицу не выходить, — вставила Людмила Васильевна. — Многие, говорила, грозились ей отомстить после освобождения, а она, мол, до сих пор жива… Словно сглазила! Еще добавила, что вот, мол, на днях еще один заклятый враг на свободу выходит, который еще в суде прилюдно грозился ей отомстить. Они, говорит, все грозятся, а потом выходят и помалкивают себе…
— Стоп! — перебила я жену Гладилина. — Это она когда говорила про заклятого врага?
— Ой, ну когда… — растерялась Людмила Васильевна. — Когда мы у нее последний раз были-то, Володя? На поминках Диминых, значит, месяца два назад.
— И тогда Тамара Аркадьевна сказала, что «на днях этот человек выходит на свободу»?
— Ну да… — Людмила Васильевна по-прежнему растерянно переводила взгляд с мужа на меня.
