Андрей Кивинов - Роль второго плана
– По мокрухе работаете? – уточняет шеф.
– По ней.
– Мокруха это святое… Приехал бы по краже, я б тебя завернул, – он начинает щелкать по клавиатуре, – Бочкарев, Бочкарев… Когда он у нас был?
– Как раз это я и хотел бы узнать. Посмотрите за последний год.
Секунд десять уходит на поиск. Я успеваю оглядеться, над головой начальника замечаю почетную грамоту в золоченой рамке. Профиль вождя. «Оперуполномоченному ОБХСС, лейтенанту милиции Блинову А.М. за отличные показатели в служебной деятельности». Еще раз убеждаюсь, что показатели в нашей системе вещь крайне необходимая, иначе грамоты вручать будет не за что.
– Не было у нас твоего Бочкарева Ильи Сергеевича, – отрывает меня от философских мыслей Блинов А.М.
– Это точно? Может, он прошел без регистрации? Или по чужим документам?
– Исключено. Я дорожу своим местом. Мы регистрируем даже женщин и детей. В некоторых казино это игнорируют и напрасно. Поэтому, даже если б он зашел просто выпить пивка, то был бы здесь, -
Блинов кладет ладонь на монитор, – а фишка могла оказаться у него совершенно случайно.
– Обидно, – я щелкаю пальцами по столу, размышляя, что полезного можно вынести из стен казино. Очень жаль потраченного напрасно времени. Не возвращаться же с пустыми руками?
– Фишка у тебя с собой?
– Да, – я достаю из кармана металлический кругляшок с изображением злобного разбойника из детской сказки и кладу на стол.
– Эти фишки появились недавно. Месяца два назад. До этого были обычные, без рисунка.
– Увы, мне это ничего не дает.
– Тогда можешь проиграть ее в рулетку, – советует Блинов, – глядишь, хоть здесь повезет.
– Попробую.
– Слушай, – негромко обращается ко мне начальник охраны, снимая очки, – а как там сейчас?… Ну, у нас? В ментуре?
Да, я не ошибся. Это на всю жизнь.
– Ничего… Но хотелось бы лучше.
– Н-да, – вздыхает начальник охраны, никак не комментируя мой ответ. Но и без комментариев все понятно. Ему здесь тоскливо и скучно, несмотря на офис, деньги и относительно спокойную работенку.
Я поднимаюсь, благодарю его и возвращаюсь в зал. Подхожу к рулетке, бросаю фишку на поле и сразу проигрываю. Не повезло. Надо убираться. Девочка-крупье, судя по значку – Юля, смотрит на меня с вымученной улыбкой. Я называю это работой. Может, подарить ей кактус? Не георгин, конечно, но все равно – цветок. Парамоше хватит одного.
– Это вам, Юля, – я извлекаю из пакета кактус в маленьком горшочке и ставлю на зеленое поле, – цефалоцерус.
Улыбка теплеет.
– Ой… Спасибо.
В зале появляется Блинов. Отсканировав взглядом вверенную территорию, направляется ко мне.
– Слушай, старина… Я еще раз посмотрел базу. Бочкарев к нам не приходит, это однозначно. Но была Бочкарева. Баба.
– Как звать? – оживляюсь я.
– Вот, – начальник охраны протягивает мне распечатку, – Жанна Андреевна.
– Это его жена, – я опускаю глаза на текст, – приходила один раз, 22 апреля, в 20.08… Выигрыш двести рублей. Не густо.
– Да, один раз мужик девять тонн баксов сорвал.
– Я не о том… Мне нужно другое.
– С кем приходила? – догадывается Блинов.
– Да. Это возможно?
– Идем.
Мы возвращаемся в рабочие апартаменты. По пути Блинов посвящает меня в профессиональные тонкости.
– Я дал указание, тех, кто приходит парами, регистрировать с минутным интервалом. Сейчас мы посмотрим, кто приходил двадцать второго апреля в 20.07 или 20.08.
Возможно, я опять пролечу. Возможно, Жанна Андреевна заскочила в казино с подружкой, а, может, и вовсе одна. А фишку подарила мужу, как сувенир. Но пока есть хоть малейший шанс, надо использовать его до конца. Взял фишку – играй.
– Так…Сейчас. Есть! – Блинов отрывается от клавиатуры.
Бест! Мы не напрасно начали игру…
Блинов с плохо скрываемой завистью смотрит на меня. Я его понимаю.
Это уже не его.
– Старина, – он кладет мне руку на плечо, – если раскроете, в сводочке меня упомяните, а?
Я называю это ностальгией.
– Лады, не проблема. С вас тоже «палки» требуют?
– То-то и оно, что нет, – вздыхает Блинов, – тебе распечатать?
– Да, если не жалко.
– Не жалко.
Получив желаемое, еще раз благодарю бывшего коллегу и покидаю это богоугодное заведение в добром настроении. Прежде чем идти к метро, разворачиваю распечатку и убеждаюсь, что мне не почудилось.
Не почудилось. Жанна Андреевна приходила в «Бармалей» с замом своего мужа. Рудольфом Аркадьевичем Шиловым. Теперь понятно, почему он так скис, когда Жора нашел фишку.
– Это было супер! – Жора поднимает оба больших пальца, – сначала тарелочку разбили о камеру.
– Зачем? По пьяни?
– Ты что?! Обычай такой у киношников. Традиция. Перед первым дублем тарелку о камеру бить. Чтоб фильм получился. Ну, вроде, как шампанское при спуске корабля. Потом стали сцену убийства снимать. Браток один курит у окна, ему пуля в лобешник влетает, мозги наружу, а он сам из окна вываливается.
– Погоди, а стреляли снаружи?
– Конечно. Снайпер ему жахнул промеж рогов, – Жора пытается изобразить человека, которому в голову попала пуля.
– А почему он тогда в окно вывалился, а не на пол упал?
– В окно красивее! Это кинематографический допуск. Ведь, правда жизни и правда кино совсем разные вещи… Я и не знал, как выстрел в лоб делается. На затылок актеру лепят куриную требуху. А потом плюют в лоб специальным шариком с краской. Через трубочку. Актер дергает головой, требуха слетает, а зрителю кажется, что это мозги! Итальянская технология! Круто!
– Это ж еще попасть надо. Можно глаз выбить.
– Нельзя. Трубочка на штативе стоит. Главное, чтоб артист не шевелился. Потом немножко компьютером подрехтуют и порядок.
– Кого подрехтуют? Артиста?
– Изображение! Сейчас в кино без компьютерных технологий никуда. Лет через двадцать кинопленки уже не будет. Все спецэффекты и трюки будут на компе делаться, – Жора сверкает эрудицией, как игрок «Что? Где? Когда?»
– Но артисты, надеюсь, останутся?
– Поживем – увидим. Короче, я вчера весь день на площадке и проторчал. А после отмечать поехали. Ох, Андюхин, – Жора потирает бок, – в ментуре пьют много, сам знаешь… Но как там хлещут, это смерть! Водку – стаканами и без закуси. Я после второго залпа завязал, иначе б умер. Черт с нею, с офицерской честью, здоровье дороже. А ребятам, хоть бы хрен. Как и не пили. Лабудянский, правда, не остался с нами. Сразу после съемок уехал по делам. Но зато группа оторвалась… Сегодня продолжают снимать. В павильоне.
Надо отметить, утром Георгий был похож на автолюбителя, без доплаты сменившего старый «Москвич» на новый БМВ. Неземное счастье меж рогов. И даже остаточные явления растворились в океане горячих эмоций, как сахар в чашечке кофе. Правда, выхлоп до конца не растворился.
– Я после вчерашнего, знаешь, о чем подумал? – Георгий раскидывает руки вдоль спинки дивана и закатывает глаза, – вот что после нас останется? Ну, в смысле следа в истории?
– Ты хочешь наследить в истории?
– Через десять лет никто не вспомнит, что были такие менты Жора с Андрюхой. Ну, еще Укушенный. Что кого-то ловили, писали какие-то бумажки, вербовали народ стучать…Иногда выпивали… Это никому не будет интересно. Много вас таких на просторах вечности. Как говорят в кинематографе, роль второго плана. И с чем мы уйдем? Понимаешь, Андрюхин?
– Не знаю, куда собрался уходить ты, мой философский друг, а лично я сегодня иду к Рудольфу Аркадьевичу. Вернее, хочу пригласить его сюда.
– Зачем?! – Жора подскакивает с дивана, словно ему в задницу выстелили шариком из трубки по итальянской технологии.
– У меня созрели к нему пара вопросов.
Я рассказываю Георгию о моем визите в «Бармалей».
– Я чувствовал… Чувствовал, – азартно потирает руки будущая кинозвезда, – теперь понятно, почему они про тот день молчат… Они вместе были, это и дураку понятно. Но где?
– Это я и хочу спросить. Не исключено, промеж ними романчик вышел, Рудольф решил с шефом отношения выяснить, да не удалось мирно договориться. В процессе статуэткой ему и засандалил.
– Точно! А жена в это время в машине ждала. Поэтому она и молчит. Не хочет хахаля сдавать. Вдова-героиня. Понимает, что лучше потерпеть. Без признанки ее вряд ли по такому убийству осудят. Зато любовника сохранит. Ты когда хочешь его вызывать?
– Прямо сейчас. Чего откладывать?
– Правильно. Чтоб через час здесь сидел. Ты жестко вызывай, без соплей. Типа, лучше сами придите. Чтоб понервничал. Колоть легче будет.
Набрать номер Шилова я не успеваю, в кабинет врывается Укушенный.
– Андрюхин, диктофон у тебя?
– Да, – я извлекаю из сейфа старенький «Панасоник» с треснутым корпусом, – батарейки, правда, сдохли.
– Я новые куплю. Клюнули, собаки, клюнули! – Борька возбужден, как бык перед началом схватки.
– Кто? – спрашиваем мы хором.
