Наталья Борохова - Адвокат – невидимка
– Знакомься, это Клара! – сказала Мерцалова, представляя Дубровской гостью. – Моя племянница по линии старшего брата.
«Карл у Клары украл кораллы!» – проговорила про себя Лиза, оглядывая невесть откуда свалившуюся на голову родственницу.
Она, впрочем, не производила впечатления бедной родни. Лет тридцати пяти, высокая, грудастая, Клара походила на большую надувную куклу. Сходство завершали невероятно пухлые губы и голубые глаза под густыми метелками ресниц.
– Представляешь, она к нам приехала снимать пробы! – говорила свекровь, а Елизавета никак не могла взять в толк, о каких пробах идет речь. Может, речь шла о кухне?
– Ах, тетя, вечно вы все путаете! – махнула рукой Клара. – Все пробы давно сняты, и я утверждена на роль.
– Так вы – актриса? – с оттенком благоговения спросила Лиза.
– Разумеется. Правда, сниматься я пока буду в серии рекламных роликов, – оповестила ее кинодива, взмахнув опахалами своих ресниц.
– Замечательно! – всплеснула руками свекровь. – Быть может, ты меня сведешь с кем-нибудь из артистической тусовки? Ты не представляешь, дорогая, с кем мне приходится иметь дело. Врачи и юристы – самые занудные люди на свете!
Мерцалов, сидевший в кресле напротив, только подавил улыбку. Клара восприняла восторженность тети как должное.
– Ну, не знаю, – капризно ответила она. – Честно говоря, я не представляю, как смогу все успеть. Репетиции, съемки, а по вечерам встречи с нужными людьми. Вы же понимаете, я не собираюсь ограничиваться только рекламой. А тут еще это !
– Ну, насчет этого можешь не беспокоиться, – улыбнулась свекровь, стараясь угодить родственнице.
– Наша жизнь станет от этого только веселее! – отозвался Андрей. – Честно говоря, этот дом давно пора встряхнуть. Правда, Лиза?
Дубровская неопределенно пожала плечами. Честно говоря, она не понимала, зачем встряхивать их красивый и добротный дом.
– Но вы не представляете, это такая морока! – воскликнула Клара, обводя взглядом мученицы окружающих.
– Может, объясните, наконец, о какой мороке… – потеряв терпение, начала говорить Дубровская, но запнулась, словно натолкнувшись на препятствие. Прямо напротив нее, утонув в подушках дивана, сидела маленькая рыжая девочка…
– Это Дуся, мой маленький несчастный случай! – сказала Клара, представляя Дубровской свою дочь. – Ей почти восемь лет, и у нее каникулы.
Честно говоря, Елизавета была удивлена, что такая разухабистая бабенка, как Клара, являвшая собой великолепный образчик современной матери-кукушки, дала своей дочери простое русское имя да еще с легким оттенком деревенщины! Дуся…
«Должно быть, так ее нарекли санитарки в родильном доме, – успокоила себя Лиза. – А у матери не хватило потом ни желания, ни времени подобрать для дочери что-нибудь более подходящее».
– Отец бросил ее во младенчестве, – трагическим шепотом сообщила свекровь на ухо Елизавете.
– Можете говорить вслух! – великодушно разрешила гостья. – Дуська знает, что за фрукт ее папочка. Я считаю, что от детей нельзя скрывать правду о родителях.
– Весьма спорное утверждение, – пробормотал Мерцалов, но Клара вряд ли обратила на него внимание, потому что с головой увязла в дискуссии, развязанной Ольгой Сергеевной, где ключевыми словами были «мужики» и «подлецы».
Сама Дуся в этот момент сидела тихо, разглядывая новую компанию. Но ни ручки, чинно сложенные на коленях, ни взгляд, перебегающий с одного лица на другое, не могли скрыть природного темперамента девочки. Своеволие и упрямство проступали в ее облике так же четко, как пропечатываются следы на влажном песке. Зеленые кошачьи глаза смотрели прямо, а не в сторону или в пол, как часто бывает у застенчивых детей, неожиданно оказавшихся в центре внимания. Рыжие, непокорные волосы, заплетенные в две короткие косички, торчали в стороны, словно в них вставили проволоку, а лицо и вовсе представляло необыкновенное зрелище. Казалось, что девчонка, неловко взмахнув кистью, перепачкалась в оранжевых брызгах – столько веснушек у нее было на носу и щеках…
– Конечно, мы могли снять номер в гостинице, – вернулась к прежней теме Клара. – У нас достаточно средств, и мы могли бы неплохо устроиться в центре, не тратя море времени на переезды из города в деревню. Но я подумала, что это будет невежливо по отношению к родственникам.
– Совершенно верно, дорогая, – поддержала свекровь. – Да и потом, если ты будешь сутками пропадать на съемочной площадке, с кем будет Дуся?
«Да, с кем будет Дуся?» – эхом отозвался в душе Дубровской вопрос свекрови. Рыжая девчонка представляла собой опасность.
– Но мне, право, неловко, – жеманничала Клара, ища одобрения родственников. – С девочкой много хлопот.
– Ой, да какие с детьми хлопоты! – всплеснула руками Мерцалова. – Доверься мне. Уж я-то знаю толк в воспитании.
– Можешь рассчитывать и на меня! – воодушевился Андрей. – Я, конечно, не имею родительского опыта, но думаю, что смогу развлечь ребенка. Тем более что тренировка мне не помешает. Как думаешь, Елизавета?
Дубровская, игнорируя намек, быстро кивнула. Что до нее, она не собиралась раздавать авансы новоявленной родственнице. Если уж Андрею и свекрови не терпится испытать себя в роли няни, то это их решение. Сама Лиза не имела ни малейшего желания связываться с малышней. У нее были дела и поважнее…
Глава 9
Следователь Карасев, по всей видимости, представлял собой усовершенствованную модель вечного двигателя. Не прошло и недели со времени их последней встречи, как он оповестил Дубровскую о проведении очной ставки. Надо сказать, Елизавету подобная расторопность прокурорского работника радовала мало, поскольку новая встреча в стенах следственного изолятора означала для нее теперь еще и дополнительную возможность общения с господином Лещинским. Елизавета не могла припомнить дела, по которому бы она шла на свидание со своим подзащитным с таким нежеланием. Известный адвокат, без намеков и предисловий, дал понять, что в ее услугах не нуждается и желает видеть в ней бедную статистку, которая все время молчит, подписывает бумаги в нужных местах и уходит домой тотчас, как закончится следственное действие. Положение осложнялось еще и тем, что все коллеги Дубровской проявляли к этому делу небывалый интерес, выспрашивая у нее детали происшествия и перспективы защиты. Лиза неизменно напускала туман, отвечая что-то вроде: «Адвокатская тайна» или «Следствие покажет», так что некоторые ее сослуживцы, острые на язык, начали говорить, что Дубровская излишне задирает нос. Вдобавок ко всему адвокат Тараскин, шефство над которым ей навязали в коллегии, просто одолевал ее своими просьбами приобщить его к делу Лещинского. В общем, отдавая свое удостоверение в спецчасть майским утром, Елизавета думала только о том, чтобы поскорее все это закончилось и она смогла вернуться к своей работе по защите нормальных граждан.
Лещинский высокомерно кивнул ей в знак приветствия, и она порадовалась уже тому, что хорошее воспитание мешает ему устраивать ей сцены публично. За годы работы в адвокатуре она не раз видела, как клиент всеми возможными способами выражал свое недовольство адвокатом – начиная от легких упреков в некомпетентности, кончая обвинениями во лжи и мошенничестве.
– По какому поводу мы здесь собрались? – бодро спросил Лещинский, адресуя вопрос, разумеется, следователю.
– У нас, Владимир Иванович, очная ставка, – отвечал тот, старательно заполняя протокол. – Вот сейчас Лежнев подойдет, тогда мы и начнем с божьей помощью.
– Как Лежнев? – поразился Лещинский. – Вы что, его уже допросили?
– А вы как думали? – улыбнулся Карасев. – Пока вы тут в изоляторе на нарах валяетесь, детективы читаете, мы, между прочим, работаем не покладая рук и ног. Допросили мы вашего Лежнева.
– Ну и… – медленно спросил адвокат, словно желая оттянуть момент истины. Ему уже все было понятно.
Дубровской тоже было не впервой. Она знала, что очная ставка по закону проводится лишь в случаях наличия противоречий в показаниях ранее допрошенных лиц. Стало быть, Лежнева допросили, и он сумел отвертеться от тех обвинений, которые выдвинул в его адрес Лещинский.
– Вам же все ясно, Владимир Иванович, – подтвердил следователь худшие опасения Дубровской. – Выводы делайте сами. Если вы до сих пор в тюрьме, а Лежнев на свободе, стало быть, чьим показаниям мы доверяем больше?
Лещинский хотел что-то сказать, возразить, но не успел, потому что дверь скрипнула, и на пороге появился Лежнев Александр.
– Откуда вы знакомы друг с другом? – спрашивал следователь попеременно Лежнева и Лещинского, а ответы записывал в протокол.
– Он был адвокатом по делу об убийстве моей сестры, – отвечал Лежнев, стараясь не смотреть на человека в белоснежном спортивном костюме.
