Валерия Вербинина - Самый лучший вечер (сборник)
Рубинштейн удалился быстрым шагом. Елена, обменявшись растерянным взглядом с мужем, бросилась вслед за бывшим одноклассником. Тот шагал столь стремительно, что она нагнала его только на выходе из здания.
– Лева, подожди! Я… мне надо с тобой поговорить.
К ее облегчению, Лев все же остановился и повернулся к ней.
– Мне так жаль… – лепетала Свиридова, на ходу поправляя прическу и мысленно ругая себя за то, что не накрасилась как следует перед походом к адвокату. – Наш вечер… гибель Антона… Все вышло не так, как я хотела. Послушай…
– Нет, – сказал Лев.
Ей показалось, что она ослышалась.
– Что? – на всякий случай переспросила Елена.
– Это ответ на твой вопрос, – отрезал Лев. Голос его стал металлическим и холодным, как клинок сабли. – Ты ведь хотела попросить у меня денег?
– Я… С чего ты взял? – пролепетала она.
– У тебя вдруг сделался заискивающий вид, – пояснил Лев. – Так вот, повторяю: нет.
Рубинштейн отвернулся и стал спускаться по ступеням к своей машине.
– Лев! – Елена снова бросилась за ним. – Только небольшую сумму… Бизнес Алексея переживает временные трудности. Мы все вернем, обещаю тебе!
Изумрудный барон внезапно остановился. Когда он обернулся к ней, Свиридова поразилась, какое бешенство было написано на его лице.
– Временные трудности? – рявкнул Лев. Его глаза метали молнии. Твой муж должен одиннадцать миллионов, Лена! Это ты называешь временными трудностями? А как же Антон? Что, не вышло расплатиться его кровью? Да?
– Лева! – взвизгнула Елена. – Это неправда, клянусь тебе! Всем, что мне дорого, клянусь! Это ложь! Господи…
Но ее слова звучали неубедительно, что женщина и сама прекрасно понимала.
– Зря я сюда приехал, – тихо сказал Лев. Плечи его опустились, рот дернулся. – Не стоило. Прощай, Лена. Надеюсь, ты будешь спать спокойно, но лично я не желаю иметь с тобой ничего общего.
Не слушая больше, что ему говорит бывшая одноклассница, Лев Самойлович Рубинштейн сел в машину и сделал шоферу знак торопиться в аэропорт.
21
Журналисты уже уехали. При свете дня разрушенный дом казался еще более мрачным и бесприютным, чем ночью. Половина окон была выбита, под ногами хрустели куски кирпича.
Кошкин сунул руку в карман, проверил, там ли его верный пистолет. Может быть, попытать счастья – поискать бомжей? Ночью их не нашли, но, может, кто-то все-таки ютится в этих развалинах?
Олег выпятил нижнюю губу, сосредоточенно покусал ее изнутри – и тут заметил черного кота, кравшегося вдоль стены.
Кот тоже увидел Кошкина и остановился. Капитан невольно заинтересовался. Сверкнув на него желтыми глазами, кот бесшумно скользнул в растворенную дверь подъезда. Мгновенно приняв решение, Кошкин двинулся следом за ним.
Странный кот остановился на площадке второго этажа, которую капитан смутно помнил. На стенах красовались надписи, расшифровка содержания которых вряд ли нашлось бы в каком-либо из толковых словарей. Не обращая на них внимания, Олег наклонился и погладил кота. Тот замурлыкал, потерся головой о его ногу.
– Значит, ты здесь живешь, да? – шепнул Кошкин. – Где?
– Оставьте Мурзика в покое, – прозвенел за его спиной неприязненный женский голос.
Кошкин быстро обернулся. За полуотворенной дверью угадывались очертания фигуры в инвалидной коляске. Олег подошел ближе. И в самом деле, женщина. Молодая – не больше тридцати лет, изможденная, в волосах седые пряди, на плечах старая шаль. Взгляд, которым она смотрела на капитана, было трудно назвать дружелюбным. Кот мяукнул и подбежал к хозяйке, которая взяла его на руки.
– Я из милиции, – сказал Кошкин, доставая удостоверение.
– Знаю, – угрюмо буркнула женщина.
– Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. – Кошкин постарался вложить в свой голос как можно больше мольбы.
Мгновение женщина колебалась, глядя на него, но потом, наверное, все же поняла, что отказывать бесполезно.
– Заходите, – только и обронила она.
Квартира была очень бедная, со старой, изломанной мебелью и облупившимися потолками. Но вовсе не обстановка заинтересовала Кошкина, а то, что повсюду были картины. Законченные портреты, натюрморты, эскизы…
– Это все ваши? – спросил Кошкин, разглядывая их.
– Да, – просто ответила его собеседница.
Капитан пристально взглянул на нее:
– Я думал, что дом давно расселен. Почему вы не переехали?
Подобие улыбки показалось на бледных губах.
– Думаете, мне это легко? Конечно, Нина помогает, – кивнула хозяйка квартиры на девочку лет пятнадцати, которая сидела возле окна, Кошкин только сейчас ее заметил. – Она ходит в магазин, прибирается, но… но переехать мы не можем.
– Ясно, – сказал Кошкин. – А Нина…
– Моя сестра.
– Но вы же не можете оставаться здесь, – настаивал Кошкин. – Дом в аварийном состоянии, его вот-вот снесут.
И, не обращая внимания на взгляд художницы, полный бесконечного презрения к человеку, не способному понять, что ей не сдвинуться с места, что никому она не нужна, капитан взялся за сотовый.
– Что вы делаете? – нервно спросила она.
– Звоню своему знакомому, который поможет вам перебраться на новую квартиру, – просто ответил Олег..
– У нас нет денег, – отрезала женщина. – Можете не утруждать себя.
– Он поможет вам бесплатно, – отозвался Кошкин. – Это мой должник, я когда-то ему жизнь спас.
Капитан терпеть не мог напоминать о долгах кому бы то ни было, но тут был особый случай – женщине-инвалиду не обойтись без посторонней помощи. Поэтому Олег, когда ему ответили, кратко обрисовал ситуацию и получил ответ, что сегодня же все будет сделано. Худая девочка у окна смотрела на капитана с безмолвным удивлением.
– Через два часа мой знакомый подъедет с грузчиками, – сообщил Кошкин, отключая телефон. – Вы не волнуйтесь, он человек опытный. Привезет вас на новое место в лучшем виде.
Художница, вздохнув, без обиняков спросила:
– И что вы хотите в обмен?
Но Кошкин только улыбнулся, и несчастливая, считавшая себя пр'оклятой женщина с удивлением поймала себя на том, что улыбается ему в ответ.
– Что я хочу?
– Да.
Капитан вздохнул и понурил голову.
– Я хочу поймать убийцу человека, который… Впрочем, неважно. Все равно вы его не видели. – Он достал из кошелька деньги и положил их на стол, покрытый драной клеенкой. – Возьмите. Так… на первое время.
– Я ни о чем вас не просила, – сердито сказала художница.
– А я бы и не стал дожидаться вашей просьбы, – упрямо возразил Кошкин, выставив подбородок. – Будем считать, что это для Мурзика. Просто я люблю кошек.
По его лицу художница снова поняла: возражать бесполезно.
Олег кивнул ей и, выждав немного, двинулся к выходу. Нина вопросительно смотрела на старшую сестру.
– Подождите! – Молодая женщина все-таки решилась. – Раз уж вы оставили нам деньги, я хочу подарить вам один рисунок. Тогда будет честно.
– Спасибо, но я совершенно не разбираюсь в живописи, – честно ответил Кошкин.
– Этот рисунок вам точно понравится, – усмехнулась художница. – Вы ведь ищете, кто убил того бандита? Так вот: вчера в доме побывали трое. Одного я успела рассмотреть из-за двери.
Женщина подъехала на коляске к этажерке, заваленной рисунками, и взяла самый верхний лист. Художница не стала пояснять, что рисунок она сделала для страховки – на случай, если бы убийцы вернулись и обнаружили ее с сестрой убежище. А милиционер не догадался спросить.
– Держите, – сказала она, протягивая рисунок Кошкину.
Капитан взял лист. Посмотрел на него.
И застыл на месте.
– Кто это? – спросил вдруг осипшим голосом.
– Я же сказала: один из них, – удивленно ответила художница. – Он поднимался по лестнице наверх.
Кошкин находился в таком взвинченном состоянии, что даже не возразил, что подниматься и так можно только наверх, что уточнение бессмысленно.
– Нет, этого не может быть! – пробормотал он, не отрывая взгляда от рисунка. – Вы, наверное, ошиблись!
– Я не могла ошибиться, поймите, на лица у меня профессиональная память, – мягко возразила молодая женщина. – Что-нибудь не так?
– Все не так! Совсем не так, черт побери! – в сердцах выпалил Кошкин.
Он шагнул к двери:
– Простите меня, я должен идти. И спасибо. Спасибо вам.
22
Милицейская машина летела по шоссе, с непостижимой ловкостью обходя все остальные автомобили. Возле светофора, пользуясь остановкой, Кошкин набрал номер Садовникова.
– Коля, это Кошкин. Мне срочно нужно узнать, в каком морге находится тело Пономарева.
– А что случилось-то, Олег Петрович? – Судя по бодрому голосу, лейтенант находился в отличном расположении духа. – Думаете, оно может убежать?
– Ты не хохми, а скажи, где тело!
Садовников предположил, что тело еще в судмедэкспертизе.
– Точно? – подозрительно спросил Кошкин. – Его никуда не увозили?
