Татьяна Степанова - Невеста вечности
– Чай готов, – с кухни зовет ее сестра больной, – проходите, милая.
Кухонька крохотная, как и сама квартирка в хрущевке, все тут пропахло застарелой неизлечимой болезнью, все уже приспособилось, скукожившись и засохнув.
– Побудьте со мной, – сестра больной разливает чай по чашкам, – а то… честно вам признаюсь, страх меня порой берет по вечерам. Вдруг она умрет… как я тут с ней одна?
Глава 17
Запертая дверь
Леночка Уфимцева проснулась поздно и в состоянии жестокой тревоги. Она лежала в постели, укрывшись одеялом с головой, вжимаясь в подушку, стараясь словно стать меньше – и ростом, и массой тела.
Пыльная квартира, в которой не убирались уже много месяцев, давила тишиной на барабанные перепонки, но Леночка чувствовала – это затишье и пустота обманчивы. На какое-то время она уснула опять и в рваных отрывистых снах видела то, что давно пыталась забыть, отринуть от себя.
Некоторые поступки, нами совершаемые, – непоправимы, и впоследствии приходится платить за них…
Однако постепенно день взял свое. От долгого лежания в постели заломило спину и свело ноги. Леночка нехотя встала, прошлепала в ванную.
Она не стала принимать горячий душ, лишь умыла лицо и хмуро глянула на себя в зеркало.
И тут раздался звонок по мобильному. Звонили настойчиво, долго. Стоя в ванной, тупо глядя на воду, текущую из крана, Леночка не двигалась.
Она дождалась, когда телефон затих, и только потом взяла мобильный в руки. Отец… это звонил отец из своего заграничного далека.
Нет, с ним она пока не станет разговаривать.
Вяло возясь на кухне, инспектируя холодильник, Леночка понимала, что она совсем не чувствует голода. Есть не хотелось, но она ползала по кухне, как осенняя опоенная ядом муха.
Электрический чайник вскипел, но она долго с недоумением глядела на него, словно вспоминая, что же надо делать дальше.
Ага, всыпать в чайник заварку, залить кипятком. Чай горячий, крепкий, наверное, поможет справиться с этой острой грызущей тревогой внутри, с этой нарастающей паникой.
Леночка заварила чай, плеснула в чашку, глотнула жадно и обварила крутым кипятком язык и губы.
Стало еще хуже. Рот горел, как в огне, и она, выплеснув кипяток в раковину, налила в чашку сырой холодной воды из-под крана. Черт с ним, если пронесет потом, может, так и лучше. Может, хоть это слегка очистит ее тело и дух, разъедаемый, как проказой, паническим страхом.
Так ничего и не поев, она села в кресло у окна. Смотрела на крыши домов площади Трубной.
Город жил за окном обычной жизнью – шум машин, голоса, дальний вой полицейской сирены…
Леночка скорчилась в кресле, подтянула колени к подбородку, обняла их руками.
Туже, еще туже, вот так… сбиться в комок и сидеть… и ждать…
Чего?
Она услышала это так отчетливо, словно не существовало вокруг обширного захламленного квартирного пространства, этого мира в четырех стенах, который прежде спасал ее от себя, но вот сейчас, сегодня, спасти уже не мог.
Она услышала – звук лифта.
Лифт остановился на ее этаже.
Вышли какие-то люди – двое.
Звонок в дверь.
Вот, вот оно – вот от чего так ныло сегодня всю ночь сердце и сосало под ложечкой.
Длинный, настойчивый звонок, как и по телефону.
Леночка сидела в кресле, она словно срослась с ним всем своим телом.
В дверь звонили и звонили, потом начали стучать. Затем внезапно все затихло.
Леночка сползла с кресла и на ватных ногах подошла к двери, заглянула в глазок.
Двое мужчин на лестничной клетке звонят в дверь напротив, им открывает соседка, и они о чем-то с ней тихо говорят.
Леночка наблюдала в глазок, а руки ее судорожно шарили по двери, проверяя замки и цепочки. Нет, все, все закрыто, дверь – эта спасительная дверь квартиры, отгораживающая, защищающая ее от грозного внешнего мира, – заперта наглухо.
Они не войдут сюда, нет…
Если она не захочет, если сама не отопрет дверь, они никогда не войдут сюда.
Возможно, они подумают, что ее нет – что она умерла, например, или ее вообще никогда не существовало на свете.
Один из мужчин вернулся к двери. Леночка хотела отпрянуть, но… острая тревога пересилила – ей хотелось знать, что произойдет дальше.
Мужчина вытащил из кармана какую-то бумагу – небольшую, не похожую на письмо или телеграмму – и сунул в дверь.
Леночка этого не видела, но ей так показалось. Она затаила дыхание, распластавшись на двери, вцепившись в замки и цепочки.
Незнакомцы сели в лифт и уехали.
Леночка подождала какое-то время.
Она хотела уже открыть дверь и схватить послание… Она должна знать – что в нем, откуда грозит грядущая опасность…
И снова мобильный отвлек ее внимание – он пискнул, сообщая о том, что пришло SMS.
Она глянула машинально. Опять от отца из-за бугра. Сообщение:
Дедушку убили. Лена, что происходит?
Глава 18
Поездка в монастырь
Все утро до обеденного перерыва Катя не отлучалась из кабинета пресс-центра, работала с текучкой – просматривала сводки на сайте, делала пометки для будущих статей, распечатывала информацию на принтере, однако мысли ее витали вокруг совсем другого – как скоро она услышит новости по убийству в поселке «Маяк».
Наступил обеденный перерыв, сотовый молчал, и Катя решила – не лишать же себя обеда, в конце-то концов! Пусть ужин скудный, но обед-то необходим, а то так и ноги на службе протянешь. И она отправилась в главковскую столовую, где встала в длинную очередь. Обедала она не спеша, ее мобильный по-прежнему молчал. Никаких известий от следователя Андрея Страшилина.
Ах так, ну ладно…
Она купила в буфете пирожков с повидлом – взять с собой домой – и пошла пешком по лестнице к себе на четвертый этаж. Нужен, нужен такой моцион после обеда – вместо лифта пересчитать все ступени.
Она запыхалась и шла по коридору главка, стараясь восстановить дыхание, как вдруг увидела у двери своего кабинета массивную квадратную фигуру – в черном костюме, словно для похорон. Андрей Страшилин стоял к ней спиной, держал в руках свой бежевый плащ и кейс с документами.
– Где вас носит? – спросил он так, будто на затылке его имелись глаза.
– Я обедала.
– Я полчаса тут под дверью околачиваюсь.
– Но вы могли бы мне позвонить, и я…
– Что, бросили бы творожную запеканку и яблочный компот или что вы там ели – и бегом сюда? – Страшилин хмыкнул. – Некогда прохлаждаться, до поселка путь неблизкий по пробкам.
Катя зашла в кабинет, взяла плащ и сумку, проверила – все ли гаджеты там, не забыла ли чего – планшет, мобильный, диктофон.
На углу Никитской улицы у главка – знакомый «Форд». Страшилин кивнул – прошу. Обычно Катя всегда ездила сзади – такова уж привычка, но тут она снова неожиданно для себя села рядом со Страшилиным.
Поехали в поселок «Маяк».
– Вы-то хоть пообедали, – сказал Страшилин, – а я вот не успел.
– У меня пирожки с повидлом, хотите?
– Естественно. – Страшилин крутил руль одним пальцем – водил он ловко, как настоящий профи, занимая в салоне «Форда» очень много места.
Катя протянула ему пакет со сладкими пирожками. Он достал один – ап – и тот почти сразу исчез.
– Съедобный, спасибо. Даже лучше, чем моя бывшая пекла. – Страшилин взял второй пирог. – Как выходной свободный, сразу тесто затевала, и все то по книжке, то по рецепту из телевизора. И все такая дрянь. А потом хлебопечку заставила меня купить, чтобы робот пек.
– Да, хлебопечка вещь хорошая, выручает, – согласилась Катя.
– Когда разводиться стали, с собой взяла, – хмыкнул Страшилин и снова глянул на Катю. – А вы что это в брючном костюме?
– Что? – Катя опешила.
– Мы ж в монастырь едем, я же вас предупреждал. Они там брюк женских не любят.
– Но я… ой, я не сообразила, честное слово, – Катя поняла свою оплошность. – Просто я чаще хожу вот так, это удобно на моей работе.
– Ладно, мы из полиции, а не паломники. Мы по делу об убийстве туда едем – Высоко-Кесарийский женский монастырь это место называется. Вы имеете представление о женских монастырях?
– Самые общие.
– Надпись на полу и показания старухи Глазовой связали между собой?
– Связь, конечно, есть, но вы сами ведь сказали, что…
– Матушки-монашки – так нам Глазова их назвала. – Страшилин жевал пирог с повидлом, ловко лавируя в потоке движения и постоянно всех обгоняя. – Это как раз вы там уточните.
– Что?
– Как они там себя в монастыре между собой называют, как обращаются друг к другу.
– Хорошо, Андрей Аркадьевич.
– И хочу сразу вас предупредить.
– Да?
– Я законченный атеист. Ни в каких богов я не верю.
Катя молчала. Он повернулся к ней.
– Сейчас в ходу иная точка зрения на все это, – сказал он, – так что если у вас на этот счет претензии или недовольство, то…
– Церкви и монастыри очень красивы с точки зрения архитектуры, истории, – сказала Катя, – вера или атеизм – это чисто личное дело. У нас с вами полицейское расследование.
