Ирвин Уоллес - Семь минут
— Под моим.
— Не писали ли вы еще книги, до того как стали судьей?
— Да, писал.
— Сколько?
— Одну.
— Она была опубликована под именем Томаса Бейнбриджа?
— Нет. Она была опубликована под псевдонимом.
— Вы не могли бы сообщить нам название этой книги и псевдоним, под которым она была опубликована?
— Книга называлась «Семь минут» и была опубликована под именем Дж Дж Джадвей. Я Дж Дж Джадвей.
Через несколько секунд зал суда превратился в настоящий бедлам. Несколько присяжных вскочили на ноги, репортеры бросились к выходу. На лице окружного прокурора застыла маска смерти. И даже суровый и грозный судья разинул рот и забыл ударить своим молотком.
Один Дж Дж Джадвей сохранял полное спокойствие, потому что он перестрадал и пережил кризис совести и сейчас, как и его книга, наконец обрел свободу.
Все закончилось быстро.
Бейнбридж рассказал о своей двойной жизни. Перекрестный допрос окружного прокурора оказался на удивление коротким и поверхностным. Создавалось впечатление, что он хотел как можно быстрее избавиться от свидетеля и убрать его из зала суда. Когда Бейнбриджа отпустили, Барретт не сомневался, что о Леру и всех остальных свидетелях обвинения забыли, что показания Джерри Гриффита теперь будут считаться фантазией и неправдой и что книга вне опасности.
Спорным оставался один вопрос, которому и посвятил свое заключительное слово окружной прокурор Элмо Дункан.
Является книга непристойной или нет?
Но когда судья давал последние напутствия присяжным перед тем, как те удалились для вынесения вердикта, Барретт не сомневался, что их мучили и другие вопросы. Как мог сенатор Бейнбридж, этот столп новоанглийского общества, который открыл свою тайну, выступив сегодня в этом зале, как мог этот человек, пусть даже и под именем Дж Дж Джадвея, быть порнографистом? Как мог Джерри Гриффит, несчастный и больной юноша, который предпочел обвинения в изнасиловании и убийстве насмешкам, быть развращен «Семью минутами»? Могла ли книга, в которой автор прославляет сбросившую оковы женщину, раскрепостившую своего мужчину, быть произведением, направленным только на возбуждение похоти?
Когда присяжные зададут себе вопрос, являются ли «Семь минут» непристойной книгой, они не смогут обойти и все эти вопросы.
И вот суд возобновил свое заседание. Зрители заполнили зал, присяжные заняли свои места.
Судья Натаниэл Апшо посмотрел на старшину жюри и спросил:
— Вы пришли к решению?
— Да, ваша честь.
— Пожалуйста, передайте его приставу.
Пристав получил лист бумаги и принес его судье. Апшо взглянул на него и вернул.
Пристав вышел вперед, выпрямился в полный рост и зычным голосом объявил вердикт присяжных:
— Мы, присяжные на процессе народ против Бена Фремонта нашли ответчика невиновным в распространении непристойной продукции!
— Это ваше единодушное решение? — поинтересовался судья Апшо.
— Да, ваша честь, — одновременно ответили все двенадцать человек.
Их ответ потонул в криках зрителей.
Только через полчаса шум и крики стихли. Апшо поблагодарил присяжных и отпустил. Зелкин, Кимура, Сэнфорд и Фремонт обняли Барретта, вокруг которого так и вились репортеры. Мало-помалу комната 803 Дворца правосудия Лос-Анджелеса опустела, и в ней остались только два человека.
Майк Барретт медленно собирал бумаги и засовывал в портфель, сидя за столом защиты. Бурлящая толпа переместилась из зала в коридор, где Джадвей-Бейнбридж согласился провести пресс-конференцию для журналистов, которые не попали в зал суда. Барретт почти не слышал шума и еще не мог радоваться победе. Неожиданный поворот событий, появление Бейнбриджа, наэлектризовавшее весь зал, и ошеломительная победа вместо неминуемого поражения — столько событий сразу его разум постичь не мог. Майку казалось, что борьба еще не закончилась, что он продолжает идти по следу. Даже сейчас, закрыв портфель, Майк понимал, что знает ответы не на все вопросы. Сенсационные показания Бейнбриджа многое открыли, а второе появление в зале суда Джерри Гриффита, после которого выступили выздоровевшая Дарлин Нельсон и убитый горем Говард Мур, пролили еще больше света, по крайней мере, достаточно, чтобы признать Бена Фремонта невиновным и полностью реабилитировать «Семь минут». Но для Майка Барретта по-прежнему оставались «темные пятна», продолжающие «скрывать реальность».
Кто-то позвал Барретта, и он повернулся. Майк думал, что остался один, но с радостью обнаружил, что это не так. К нему торопливо шла Мэгги Рассел.
Девушка бросилась в его объятия.
— Майк, ты был великолепен! Все закончилось, и ты выиграл. Я горжусь тобой… Я так счастлива!
— Благодаря тебе, дорогая.
— Я помогла только в самом конце, а все остальное ты сделал сам. Последние недели жизнь, казалось, совсем замерла, а сейчас все стало возвращаться на свои места: восходы и закаты, надежды и мечты.
— Мэгги, что произошло? — спросил Майк Барретт, отпуская девушку.
— Ты знаешь, что произошло. Ты все слышал в этой комнате.
— Но как ты заставила его приехать? Я хочу знать все. Рассказывай.
Он подвел ее к столу защиты, усадил и сел рядом.
— Ну, я не знаю, откуда… — начала девушка.
— Начать? Начни с того, о чем никто из нас не знал, с импотенции Джерри.
— Да. — Она на мгновение задумалась. — У Джерри было очень много проблем, слишком много, чтобы говорить о них сейчас, но хуже всего обстояло дело с девушками. С ними он был застенчив и робок, боялся их, как огня. Мы много беседовали на эту тему. Я сделала все возможное, чтобы убедить его в том, что он — личность, чтобы заставить его понять собственную привлекательность. Мало-помалу он начал ходить на свидания и с удивлением увидел, как это легко, как девушке нравится не только его машина или деньги, но он сам.
Барретт налил в два стакана воды и спросил:
— Джерри переспал хоть с одной из них?
— Нет, — ровным голосом ответила девушка. — Он девственник. Я узнала об этом не сразу. Джерри начал ходить на свидания и быстро узнал, что вечер не заканчивается, а только начинается поцелуем у двери. Бедный ребенок. Как он боялся! Но несмотря на все страхи, он должен был пройти через это. Следующий шаг после поцелуя у двери — постель. Джерри пришлось изведать и это. Одна девушка, вторая, третья, и всякий раз у него ничего не получалось. У него была не просто преждевременная эякуляция, а… Ну, понимаешь… он не мог достигнуть эрекции. Джерри удалось пережить эти неудачи, потому что, наверное, девчонки относились к нему с добротой, но потом он встретился с совсем другой девушкой, которая была далеко не такой доброй. Она поступила с ним жестоко. Джерри… вернулся домой в ярости, его просто трясло, и он решил, что не сможет жить евнухом.
Мэгги замолчала и рассеянно отпила глоток воды.
— После этого он в первый раз попытался покончить жизнь самоубийством? — спокойно спросил Барретт.
— Да, — кивнула она. — К счастью, я вовремя нашла и спасла его. Тогда-то я и узнала правду. Еще не придя в себя после таблеток, Джерри все мне рассказал.
— Тогда тебе и пришла в голову мысль свозить его в Сан-Франциско?
— Я понимала, что необходимо что-то сделать, Майк. Посоветоваться было не с кем. Конечно, не с дядей Фрэнком и тетей Этель, боже упаси. Это была тайна, Джерри доверился мне, и я решила действовать сама. Навела кое-какие справки, узнала имена двух надежных врачей с севера и записала Джерри на прием к обоим. Потом под каким-то предлогом… Сейчас я уже забыла, под каким… К тому же дядя Фрэнк тогда уехал по делам, и все оказалось просто… Я увезла Джерри на неделю в Сан-Франциско. Сначала показала его терапевту. Тот провел полный осмотр и твердо заявил, что импотенция Джерри имеет под собой не физическую, а психическую основу. После терапевта я два раза водила его к психоаналитику, и тот подтвердил диагноз терапевта. Болезнь Джерри была психической, и ее можно было со временем вылечить. Доктор все подробно объяснил Джерри, но ни инъекции гормонов, ни другие лекарства не помогли. Только серьезный курс лечения у надежного психиатра мог исцелить его и помочь преодолеть чувство неполноценности и вины, обрести свое «я».
— Потом — обратно в Лос-Анджелес, — сказал Барретт. — Интересно, а ты не пыталась найти Джерри доктора здесь?
— Майк, вопрос не в том, пыталась я или не пыталась. Джерри к тому времени пришел в себя, и решение должен был принимать он сам. Конечно, я подбадривала его, но не могла лечить на свой страх и риск. Следующий шаг должен был сделать он сам. Доктор дал ему очень хороший совет, но у него не хватило силы воли и убежденности, чтобы последовать ему. Он прекрасно знал, каким должен быть первый шаг, но просто не мог заставить себя бросить родительский дом и жить своей жизнью. Он даже окольным путем намекнул отцу на диагноз психоаналитика, и знаешь, что услышал в ответ? Длинную гневную тираду в адрес Фрейда и других дуроломов, поэтому Джерри больше никогда об этом не заговаривал. Для Джерри в его положении оставался только один способ попытаться выздороветь.
