Пьер Буало - Современный французский детективный роман

Он перечислил их фамилии. Я осведомился о возрасте маляров. Оказалось, что двоим уже за сорок, а третьему даже за шестьдесят.

Четвертому, по имени Луи Маосье, всего двадцать шесть. Мне пришлось около получаса подождать, так как он уехал: повез материалы на стройку. Он водит тот самый грузовик, описание которого дала привратница с бульвара Рошешуар.

Сперва Маосье разыграл негодование. Он возмутился, по какому праву я его допрашиваю, заявил, что не знает никакой Нины Лассав. Я предложил ему следовать за мной на бульвар Рошешуар; привратница тут же его опознала. Вне всяких сомнений, именно его она видела на лестнице два дня назад, примерно в то время, когда было совершено убийство.

Вследствие этого я препроводил его на набережную Орфевр к моему начальнику комиссару Пьебёфу».

Мегрэ утер пот.

Маосье допрашивали четырежды, но он стоял на своем.

По его словам, в тот день, в час совершения убийства, он отвозил на грузовике бидоны с краской на улицу Курсель.

Его товарищи, которым он привез краску, подтвердили эти показания, хотя и не могли с точностью указать время.

Кроме того, допрошены были Марсель Вивьен, а также хозяин и официант кафе на бульваре Шанель.

Вивьен казался совершенно подавленным. Смерть любимой женщины словно парализовала его энергию. Он был отпущен за полным отсутствием состава преступления и вернулся к себе в скромную гостиницу на площади Аббатис.

Маосье в глазах следствия выглядел куда подозрительней, но за отсутствием веских улик его в конце концов тоже отпустили с миром.

На папке не было наклейки «Архив»: в полиции никогда не считают дело сданным в архив, пока преступление не раскрыто; но в конце концов разницы нет никакой.

— Торранс! Через четверть часа приведи мне Маосье из камеры.

Сам Мегрэ, улучив минутку, пошел выпить кружку в пивную «Дофина». Если мэтр Луазо будет так же хитрить, как его клиент, допрос окажется нелегким.

Когда комиссар вернулся, Маосье уже сидел у него в кабинете, а инспектор пристроился у стола, держа наготове стенографический блокнот.

— Надо подождать мэтра Луазо.

Маосье словно не слышал. Мегрэ небрежно перелистывал дело, освежая в памяти кое-какие детали.

Мэтр Луазо пришел прямо в мантии, воспользовавшись дверью, которая соединяет уголовную полицию с Дворцом правосудия.

— Простите за опоздание, слушание моего дела на четверть часа задержали.

— Садитесь, прошу вас. Сейчас я задам кое-какие вопросы. До сих пор ваш клиент систематически все отрицал. Вам известно, в чем он обвиняется?

— Обвиняется? Не слишком ли вы спешите? Насколько я понимаю, против моего клиента еще не начато следствие.

— Допустим. Так вот: ему приписывают убийство бродяги по имени Марсель Вивьен, совершенное в заброшенном доме в тупике Вье-Фур.

Мегрэ повернулся к Маосье.

— Первым делом установим тот факт, что в тот вечер вы были на Центральном рынке.

— Вы располагаете достойными доверия свидетелями?

— Сейчас увидите.

Он послал Торранса за Тото, который вместе с толстухой Нана был доставлен в уголовную полицию комиссаром Первого округа. Тото, нимало не смутившись, как человек, привычный к общению с полицией, обвел взглядом лица присутствующих. Дойдя до Маосье, он оживился.

— Я вон того парня знаю!.. Как дела, старина? Надеюсь, ни во что такое не влипли?

Мегрэ спросил:

— Где и когда вы с ним встретились?

— Да на рынке, черт бы его побрал! Я там каждую ночь толкусь.

— Укажите, пожалуйста, где именно вы находились.

— В двух шагах от «Фарамона». Смотрел, как разгружают грузовик. Там вкалывал один мой приятель или вроде того, потому как он особо никому приятелем не приходился. Звали его Вивьен. Он разгружал овощи, а я ждал другой машины, чтобы тоже напроситься на разгрузку.

— Что произошло затем?

— В «Фарамоне» открылась дверь, и из ресторана вышел вот этот господин. Постоял, поглядел, как парни пыхтят. Я вижу такое дело, подхожу и прошу у него на глоточек красного. А он не франк мне дает, а монету в целых пять франков, так что мне на полную бутылку хватило.

— Встречались вы с ним на рынке раньше?

— Нет, никогда.

— А часто вы там бываете?

— Вот уже пятнадцать лет ни одной ночи не пропускаю.

— Мэтр Луазо, я готов предоставить вам возможность задать свидетелю несколько вопросов.

— В какой день происходило то, о чем вы сейчас рассказали?

— Да разве я дни считаю! Одно верно: в ту самую ночь прикончили Вивьена.

— Вы в этом уверены?

— Уверен.

— Вы не были пьяны?

— В три ночи, конечно, был пьян, но в девять вечера еще нет.

— И вы не сомневаетесь, что узнаёте его?

— Он меня тоже признал, по лицу видать.

Мегрэ обратился к Маосье:

— Это правда?

— Никогда не видел этого подонка.

— Что? Подонка?.. Подонка?..

Торранс вытолкал Того за дверь и ввел толстуху с отечными ногами и пальцами-сосисками. Она слегка покачивалась, хотя вроде бы не успела как следует набраться.

Усевшись, она огляделась и правой рукой ткнула в сторону Маосье.

— Это он, — просипела она; видимо, это был обычный тембр ее голоса.

— Кого вы имеете в виду?

— Мужчину, который в десять вечера вышел из ресторана, куда ходят шикарные типы полакомиться требухой.

— Вам известно название этого ресторана?

— «Фарамон».

— Вы уверены, что видели этого самого мужчину?

— А как же! Я еще приметила, как Тото с ним говорил. Он мне потом похвастал, что тот тип дал ему монету в пять франков. Тото и мне поднес стаканчик.

— Узнаете ее, Маосье?

— Еще чего! Никогда не видел эту бабу, и она меня никогда не видела на рынке.

Мегрэ повернулся к толстухе Нана.

— А потом вы его видели еще раз?

— Той же ночью, около трех. Я сидела на пороге дома, что на углу улицы Гранд-Трюандери и тупика Вье-Фур. Слышу шаги, и тут мимо меня проходит длинный, тощий тип. Узнать его было плевое дело, тем более что на углу торчит газовый фонарь.

— Вы знаете, куда он шел?

— В дом, который уже лет десять просится на снос, и со дня на день его-таки снесут.

Узнаете эту женщину, Маосье?

Впервые вижу.

Ну, если все ваши свидетели — такого же разбора… вздохнул мэтр Луазо.

— Торранс, уведите ее в коридор.

— Ввести третьего свидетеля?

— Подождите минутку… Маосье, на первом допросе вы отрицали, что обедали в тот вечер у «Фарамона». Вы настаиваете на своих показаниях?

Настаиваю.

— Где вы обедали? Не дома, это вы сами мне сообщили К вам приходила теща, а вы с нею не ладите.

— В какой-то закусочной на Больших бульварах.

— Вы могли бы узнать эту закусочную?

— Вероятно, мог бы.

— Пили что-нибудь?

— Я вообще не пью, разве что рюмку вина за едой.

— Итак, к «Фарамону» вы и не заглядывали?

Мегрэ подал знак Торрансу, тот ввел мужчину лет пятидесяти, одетого с головы до пят в черное.

— Садитесь, господин Жанлис.

— На работе меня чаще зовут Робер.

— Не объясните ли вы нам, что у вас за работа?

— Я второй метрдотель у «Фарамона».

— И по долгу службы, вероятно, замечаете, какие посетители приходят, какие уходят?

— Я чаще всего сам указываю им свободные столики.

— Узнаете ли вы кого-нибудь из тех, кто сидит в этом кабинете?

— Узнаю.

И метрдотель указал на Маосье, который слегка побледнел.

— Когда вы его видели в последний раз?

— Я его и видел всего один раз, в понедельник вечером. Он пришел один, а для наших посетителей это редкость. Поел довольно быстро, а когда уходил, я сам распахнул перед ним дверь.

— Вы это подтверждаете, господин Маосье?

— Я больше десяти лет не заглядывал к «Фарамону». Этот человек утверждает, что видел именно меня, хотя было это однажды, в зале, набитом людьми.

— Откуда вы знаете, что зал был набит людьми?

— Просто предполагаю, зная репутацию этого заведения.

— Между прочим, — ввернул метрдотель, — я нечасто вижу таких высоких и тощих посетителей.

— У вас вопросов нет, мэтр Луазо?

— Нет. Поберегу силы для официального допроса в присутствии судебного следователя.

— Благодарю вас, господин Жанлис. Я вас больше не задерживаю.

— Комиссар, есть у вас другие свидетели?

— На сегодня с этим делом я покончил.

Адвокат поднялся, явно испытывая облегчение.

— Сейчас мы перейдем ко второму делу.

— Есть еще и второе? Вам мало того, что вы обвинили моего клиента в убийстве бродяги, которого он в глаза не видел?

Но Маосье побледнел, на этот раз весьма заметно. Резко обозначились круги под глазами и горькая складка у плотно сжатых губ.

— Мы слушаем вас.

— Маосье, вы помните шестнадцатое августа тысяча девятьсот сорок шестого года?