Эдогава Рампо - Современный японский детектив
Ясуги-сан, я беру на себя смелость утверждать, что вы знаете это стихотворение.
Да что это с вами? Я ведь ясно сказала: не знаю.
Летним днем маленький ребенок поехал с мамой в Киридзуми. Они шли, держась за руки, по дороге вдоль горного ущелья. Внезапный порыв ветра сорвал с малыша соломенную шляпу и бросил ее на дно ущелья… Развевы не помните, о чем эти стихи? Они о жгучей тоске ребенка по матери, о его чувствах, рожденных воспоминанием о соломенной шляпе. Естественно, что эти стихи навсегда остались в памяти троих людей…
Пожалуй, всего один раз родители с ребенком смогли выехать за город. Зеленые горы сияли в лучах солнца, и мама была такая молодая, красивая, ласковая. Ребенок навсегда запомнил этот день. Его жизнь сложилась несчастливо, и оп берег свое воспоминание как единственную драгоценность.
Вскоре после поездки семья распалась. Может быть, они и поехали-то в Киридзуми па прощание…
Перестаньте. Ваши слова не имеют ко мне никакого отношения, — сказала Кёко, не делая, однако, попытки уйти. Как будто что-то против воли держало ее на месте.
Да, вскоре после поездки они расстались. Ребенок с отцом уехал в Америку, а мать осталась в Японии. Я не знаю, почему так случилось. Знаю только, что память о Киридзумп навсегда соединилась в сознании мальчика с образом матери. Ему казалось, что стихотворение Ясо Сайдзё паписано о нем. Наверно, мама тогда, в Киридзуми, прочла ему эти стихи. И с тех пор они стали неотъемлемой частью его жизни.
Мальчик, когда-то увезенный отцом в Америку, вернулся в Японию, не в силах сдержать тоски по матери. Отцу не долго остазалось жить, и, зная об этом, оп бросился под машину, чтобы на деньги, полученные в виде компенсации, послать сына в Японию. Видимо, смерть отца окончательно укрепила решение молодого человека увидеться с матерью. Наверно, и его отец тоже мечтал — пусть хоть так, через сына, — встретиться с этой женщиной. Молодая мама среди зеленых гор — такой она всегда была в памяти сына. Мысли о ней поддерживали его в нищей, бесправной жизни, утешали в скорби и печали.
Кёко Ясуги молчала. Лицо ее окаменело, только чуть подрагивали ресницы.
— Сын хотел лишь взглянуть на мать и воскресить драгоценное воспоминание. Может быть, он знал, что она вторично вышла замуж, что у нее другая семья. Он не хотел ей мешать. Он мечтал только увидеться с нею, посмотреть на нее. Ведь это так естественно.
Однако мать отвернулась от сына. Она преуспела в жизни, пользовалась известностью, занимая видное общественное положение, у нее была благополучная семья, дети. Разве могло все это пойти прахом из-за неожиданного появления ее незаконнорожденного чернокожего сына? Да она уже и почти забыла о его существовании… Одним словом, мать решила принести сына в жертву своему благополучию. Что должен был чувствовать этот несчастный, принимая смерть от руки матери, — оп, жизнью отца заплативший за встречу с нею?! Единственная его надежда безжалостно растоптана. В глазах темно от горя. И тут его взгляд падает на соломенную шляпу: в черном небе сверкает соломенная шляпа, расцвеченная по краям пестрыми огнями иллюминации. Знаете, если ночью взглянуть на отель «Ройал», очертания его крыши действительно напоминают соломенную шляпу. Вот туда-то, собрав иссякающие силы, и добрался Джонни Хэйворд.
Мать отвергла его, но он продолжал в нее верить. Наверно, она там. Она так обрадуется ему! Еле переставляя ноги, он плелся к отелю, и капли крови отмечали его путь. Это была кровь из раны, нанесенной матерью. Ясуги-сан, вам памятна эта шляпа?
Мупэсуэ положил перед Кёко найденную в парке Симидзудани истрепанную соломенную шляпу.
Кёко судорожно вздохнула.
— Когда Джонни был маленьким, — продолжал Мунэсуэ, — мать купила ему эту шляпу. Наверно, она купила ее где-то по дороге из Киридзуми на память о поездке. Больше двадцати лет хранил Джонни материнский подарок. Смотрите, какая шляпа старая. Дотроньтесь до нее. Не правда ли, кажется, она рассыплется от одного прикосновения? И вот эта шляпа была для Джонни величайшей ценностью. — Мунэсуэ протянул Кёко шляпу, но та отпрянула. — Если у вас есть сердце, а ведь даже звери любят своих детенышей, неужели оно не дрогнет, когда вы услышите «Стихи о соломенной шляпе»?
Мунэсуэ держал шляпу в руках и, не отрываясь, смотрел на Кёко. Губы у нее дрожали, а лицо было мертвенно-бледным.
— «Что сталось теперь с моей соломенной шляпой, мама?..»
Мунэсуэ помнил эти строки наизусть.
— Перестаньте, — едва слышно выговорила Кёко.
Мунэсуэ продолжал:
«Той, что улетела в ущелье летом, когда мы шли от У суй к Киридзуми».
Перестаньте, прошу вас. — Скорчившись на стуле, Кёко Ясуги закрыла лицо руками.
И тут Мунэсуэ нанес последний удар: с каким-то садистским удовольствием он выложил на стол сборник стихотворений Ясо Сайдзё.
— Ясуги-сан, — сказал он, — вы помните эту книгу? Джонни Хэйворд привез ее в Японию вместе с соломенной шляпой. Это все, что осталось после него. Наверно, вы
сами купили ему этот сборник. Прочтите стихотворение до конца. Хорошее стихотворение, не правда ли? Каждого, кто способен чувствовать, будь то ребенок или взрослый человек, имеющий собственных детей, не могут не взволновать эти строки. Так вы не хотите читать? Тогда позвольте, я прочту вам вслух.
Мунэсуэ раскрыл книгу:
Я так любил эту шляпу, мама!Как я тогда горевал о ней!Но ветер налетел внезапно…Навстречу нам шел молодой разносчик, мама!На нем были синие гетры и перчатки.Сбросив на землю товар, он кинулся ловить шляпу,Но она уже была далеко внизу.У Ясуги вздрагивали плечи.Ущелье было таким отвесным, и склоныПоросли травой в человеческий рост.Что же теперь с этой шляпой, мама?Те ирисы, что росли по сторонам дороги,Уж верно, совсем увяли,Те холмы заволокло пепельным туманом осени,Быть может, под моей шляпойКаждый вечер стрекотали кузнечики?А знаешь, я думаю, мама,Что нынешним утром в ущелье тихо сыплется снег,Погребая мою шляпу из итальянской соломки,Некогда блестевшую новизной,Заметая инициалы Я. С, что я паписал на тулье…Снег сыплется так тихо, так печально…
Мунэсуэ кончил читать, и в самом центре города, в кабинете следственного отдела, стало тихо, как на дне моря. Далекий шум проезжающих машин долетал сюда, как весть из другого мира.
Аа-ах, — вырвалось у Кёко рыдание.
Так Джонни Хэйворд был вашим сыном, — прервал затянувшееся молчание Мунэсуэ.
Я… я… никогда не забывала моего мальчика. — Кёко Ясуги рыдала, склонившись над столом.
И вы его убили, — довершил удар Мунэсуэ. Кёко кивнула, не переставая плакать.
И Танэ Накаяма тоже убили вы.
Мне ничего другого не оставалось. Больше она не могла говорить.
Не располагая необходимыми доказательствами, Myнэсуэ обратился к сердцу обвиняемой — и одержал победу. Признание было получено.
3
Ниими вернулся из Нью-Йорка с Кёхэем Коори и Митико Асаэда. Он сдал обоих на руки полиции, после чего поспешил встретиться с Оямадой.
— Она умерла, — такими словами встретил Ниими Оямада.
В голосе его звучала тоска. До последнего момента его не покидала надежда, но теперь все было кончено.
Ниими знал, что его любви, первой и последней, настоящей любви, пришел конец. Больше никогда ему не придется любить так, как он любил Фумиэ. В его жизни, устроенной для других, эта любовь была единственным отступлением от правил, она делала Ниими самим собой. Кончилось его время. Снова он будет бороться за успех, рассчитывать каждый шаг. Что же, пусть будет так. Он сам выбрал этот путь.
— Ниими-сан, я вам очень благодарен.
Оямада говорил искренне. Да, Ниими украл у него жену. Но когда Оямада убедился в смерти Фумиэ, его гнев прошел сам собой. К тому же Ниими сделал достаточно, чтобы искупить свою вину. Хотя и полагал, что старается главным образом для себя самого.
Оямада-сан, как вы теперь собираетесь жить? — спросил Ниими.
По правде говоря, не знаю, мне ничего теперь не хочется, — ответил Оямада. — Надо, конечно, подыскивать какую-нибудь работу…
Без денег, которые зарабатывала Фумиэ, ему приходилось туго.
— Если позволите, я постараюсь найти для вас что-нибудь подходящее, — помявшись, предложил Ниими.
— Спасибо, вы очень любезны. Но я больше не хочу злоупотреблять вашим великодушием, — решительно отказался Оямада.
Смерть Фумиэ должна была положить конец их отношениям. Оямада не хотел, чтобы его дальнейшая жизнь как-то зависела от любовника покойной жены. Ниими это понял и не стал настаивать.
