Убийство в красках - Владимир Григорьевич Колычев
Данила уехал, забрав в собой Хомутова, Герберт взял пистолет, подошел к лежащему на земле Шуршину.
– Третьим будешь?
– Н-не надо, пожалуйста! – Парень заплакал от страха.
– А раньше ты чем думал?
– Так это Василь! Он кому хочешь голову заморочит!.. А я убивать не хотел, честное слово! И не собирался!
– Зачем же он тебя с собой взял? – спросил Герберт.
И, не дожидаясь ответа, вынул из пистолета обойму, передернул затвор, избавив ствол от патрона. Шуршин с ужасом смотрел, как он вкладывает пистолет ему в руку, сжимая пальцы, но ничего не сказал. Понял, что это не только наказание, но и спасение.
– А взял он тебя для этого, – сымпровизировал Герберт. – Но ты-то мне нужен для другого.
Он привык работать в жестких экстремальных условиях, и предстоящая возня с трупами не пугала его, но и от помощи он не откажется. Хотя и не подпустит Шуршина к самому главному.
Над трупом парень загрустил со слезами на глазах, понимал он, что в любой момент может лечь рядом. Взял Тошу за руки, собрался тащить к машине, но Герберт его остановил. Не время сейчас заниматься киллером, сначала нужно разобраться с телом Сысоева. Вдруг там у дома полиция, а они подъедут с трупом в салоне.
Но на дачах – полночный покой и тишина, труп на месте, Шуршин упаковал его в саван, Герберт помог ему переместить тело в машину. Дом деревянный, но поджигать его не стали, чтобы не привлекать внимания. Диван старый, разбитый, залитая кровью спинка дивана едва держалась, Герберт выбил ее с двух ударов, также унес в машину и простреленную подушку. А кровь на полу замыл Шуршин. Герберт посоветовал ему работать на совесть, а то вдруг экспертизу проведут, дело возбудят, придется вытаскивать из земли труп Сысоева в комплекте с орудием убийства – с пальчиками Шуршина. И ведь не отвертится пацан, хоть пусть испишет именем Герберта все стены своей камеры, все равно не поверят в его существование.
Следы зачистили, «Шкоду» отогнали, труп вывезли в поле, там к нему добавили второго покойника.
– Если б ты знал, как мне хочется тебя пристрелить! – закрыв крышку багажника, сказал Герберт.
На самом деле убивать не хотелось. Убивать вообще. А убить морально можно.
– Я… Я никому ничего не скажу…
– Скажи мне, откуда взялся киллер, Леня?
– Не знаю, Сысоев знал… Я правда не знаю!
– А может, и знаешь. Отец Водорезова будет тебя искать, даже не сомневайся в этом.
– И что мне делать?
– Бежать. Как можно дальше. И спрятаться, так, чтобы ты сам себя не смог найти, понимаешь?
– Ну, есть одно место… – Шуршин запнулся.
От Герберта ведь тоже нужно спрятаться, сейчас у него на уме одно, а завтра перед ним поставят задачу найти беглеца.
– Пошел!
Герберт отправил пацана прямо в ночь, пешком, как-нибудь доберется, а ему нужно скорее решать вопрос с утилизацией. В город он с трупами не поедет, а в области у него, увы, крематориев нет. Зато в машине саперная лопатка…
В Москву Герберт вернулся под утро, небо уже розовело, когда он сворачивал на Большую Грузинскую. Ставицкая ему звонила, два раза, на выключенный телефон, ответил он ей только сейчас – личным визитом.
Еще подъезжая к дому, он включил приемник, настроенный на волну прослушивающих микрофонов. Если Лариса дома, она давно уже должна спать, но Герберт услышал женский стон. Как будто кто-то резал Ставицкую – не больно, а нежно. Мужчина хрипел, пыхтел, в спальне скрипела кровать. Вряд ли это Водорезов наказывал провинившуюся перед ним женщину.
Герберт уже припарковался, когда страсти улеглись.
«Странный ты какой-то, Сережа! – не очень ласково попеняла Лариса. – У человека беда, а ему давай!»
«Ну так соскучился…» – шумно выдохнул мужчина.
Уж не Феофанов ли к Ставицкой заявился, он же Сергей Львович?
«Илью здесь убили».
«Не знаю, не видел».
«Я знаю! Я видела!.. Может, это ты организовал?» – спросила Ставицкая.
«Я?! С ума сошла!.. Ты так больше не говори, не надо!.. Я, конечно, этого твоего Илюшу терпеть не мог, но чтобы убивать!.. Ты же не хотела с ним?»
«Не хотела!»
«Тогда зачем?»
«Он меня хотел!»
«Мужчина такое животное, всегда хочет…»
«Может, ты просто не можешь убить ради любимой женщины?» – резко спросила Лариса.
«Ради тебя могу».
«Тогда убей Водорезова! Этого старого козла!..»
«Я подумаю».
«Что подумаешь?»
«Подумаю».
На этом разговор закончился, какое-то время любовники лежали тихо, затем Лариса куда-то отправилась, возможно в душ. Вернулась, и снова наступила тишина. Утро уже, но просыпаться еще рано.
Проснулся любовник в районе семи утра, Ставицкая приготовила ему завтрак, а за столом попросила как-то решить вопрос с Водорезовым.
«А если этот псих снова наедет? А я даже не директор департамента!»
«Даже?» – фыркнул Феофанов.
«Но у меня же все впереди?»
«И Водорезов, думаю, это знает».
«Поэтому он будет спешить! Чтобы нагнуть пока еще замдиректора!»
«Поверь, меня он нагнуть не сможет. Сам ему позвоню, если не поймет… – замялся Феофанов. – Надо, чтобы понял… Да, ты мне ничего не говорила. Ну, что тут с твоим Ильей произошло. Как там дело было?»
«Да не был он моим!»
«Но произошло?»
«Не было ничего, мне показалось».
«Ну вот и хорошо… Хомутов вопрос решал?.. Хомутов – могила, Хомутову я верю… Может, ему позвонишь?»
«Звонила, сказал, ты легко все решишь. Один звонок психу – и он успокоится!»
«Ну, псих не псих, а если сына убили… Если бы моего Димку… Точно ты не при делах?»
«Началось!»
«Ладно, позвоню, скажу, чтобы не обижал».
Минут через десять к дому подъехали два «Мерседеса» с мигалками, удлиненный седан и внедорожник с охраной. Все-таки замминистра, все-таки Феофанов. Немолодой, породистый, холеный, большой человек с другой планеты. Это Хомутову, Водорезову и подобным им дельцам приходится выживать, подстраиваясь под интересы власть имущих, а Феофанов – человек закостенелой, но, в общем-то, стабильной системы. Главное – сильно не зарываться, любить и уважать главную башню Кремля, и все будет в порядке. Но разве с другой планеты нельзя заслать убийцу, подставив при этом какого-нибудь Липатия?.. Можно отправить с другой планеты торпеду, а вот самому опускаться до простого смертного не с руки. Даже если Водорезов не совсем простой…
Феофанов уехал, оставив Герберта под знаком вопроса. А нужно ли ему идти к женщине, которую его сиятельство считало своей собственностью? Ну так Герберт и не собирался приставать к Ставицкой. Ключи нужно вернуть и сказать, что убийца установлен. А
