Джейн Остен расследует убийство - Джессика Булл
Челюсть Алетии отвисает в притворном возмущении.
– Дорогой Джонатан никогда не был серьезен в своих намерениях по отношению ко мне.
– Еще как был. – Джейн ставит чашку с блюдцем на колено. Она давно чувствовала, что за неудавшимся предложением Джонатана стоит более интересная история, но Алетия всегда очень тщательно охраняла свои секреты. – Я слышала, что именно поэтому он сбежал в Европу, чтобы залечить свое разбитое сердце.
– Он отправился в Европу изучать искусство.
– И сбежать от некой дерзкой выскочки?
Алетия откидывается на спинку дивана, прижимая руку к груди и хохоча:
– О, Джейн! Ты ужасна. Но откуда такой внезапный интерес к прошлому? Все, что случилось много лет назад, лучше оставить похороненным в памяти.
Джейн ставит чашку с блюдцем обратно на поднос и поднимается со своего места.
– Просто я очень потрясена смертью бедной мадам Рено. Разные мысли лезут в голову.
– Так вот почему ты ведешь себя так странно? – цокает Алетия.
Джейн подходит к высоким окнам, любуясь парком. Вдалеке на холме пасется на жухлой траве стадо оленей. Пятнистый молодняк сбился в кучу, но старый самец стоит в нескольких футах от них. Гигантские рога слишком тяжелы для его худого тела. Кое-где они сломаны в результате многочисленных сражений. Молодой и более мускулистый самец неторопливо пасется рядом, его рога целы. Летом он сменит своего отца.
– Тебе не кажется, что мистеру Крейвену следовало бы допросить всех нас и выяснить, что каждый делал в ту ночь и почему мадам Рено вообще пришла в Дин-хаус, вместо того чтобы искать бродяг, прячущихся в кустах? – размышляет Джейн.
Алетия хмурит тонкие рыжие брови.
– Ты же не думаешь, что кто-то из гостей имеет какое-то отношение к ее убийству?
– Не знаю. – Джейн пожимает плечами. – В этом, конечно, и смысл. Никого нельзя исключать из числа подозреваемых, пока мы не узнаем, кто это сделал.
– Он магистрат. Я уверена, ему виднее.
– Любой дурак, у которого достаточно земли, может стать магистратом. – Джейн опускается в кресло. – Взять хотя бы моего брата Недди.
Эдвард «Недди» Остен – третий по старшинству из братьев Джейн. Хорошо, что именно его усыновили их богатые родственники Найты – он не такой умный, как Джеймс и Генри, и не такой упорный, как младшие мальчики семьи Остен.
– Джейн! Твой острый язык никого не щадит?
За окном олени пришли в движение. Старый вожак поднял голову и принюхивается в поисках хищников, а стадо самок беспечно прогуливается позади него.
– То есть любой дурак, кроме женщины. – Джейн складывает руки на груди.
Обязанность землевладельца – поддерживать мир, добровольно выступая в качестве мирового судьи. Недди часто жалуется на утомительную задачу – тащить мужчину к алтарю, чтобы тот женился на матери своего незаконнорожденного ребенка, иначе ответственность за ребенка ляжет на приход. Или добиться присяги на верность короне от убежденного католика. Некоторые магистраты, такие как мистер Крейвен, с огромным энтузиазмом относятся к этой роли и берут на себя больше, чем положено по закону. Все они назначаются на основе пола, ранга и богатства, а не заслуг или, боже упаси, степени их юридической подготовки.
– Что ж, вот такие они мужчины, вечно недооценивающие нас и издевающиеся над нами, – вздыхает Алетия. – Ума не приложу, почему все женщины готовы добровольно подчиняться мужчинам.
Как дочь священника, Джейн обязана утверждать, что церковный брак – это высшее состояние бытия, если только удастся найти подходящего партнера. Мать и отец Джейн вполне удовлетворены обществом друг друга даже после стольких лет совместного проживания. И Кассандра определенно ликует от перспективы выйти замуж за своего давнего возлюбленного, мистера Фаула. Но подруга Джейн, похоже, не рассматривает такую перспективу. Возможно, так сложилось потому, что мать Алетии рано умерла, а отец остается вдовцом, не подавая своим детям примера супружеского счастья, к которому они могли бы стремиться.
– Мистер Крейвен едва ли услышал хоть слово из того, что я говорила, – продолжает Алетия, стряхивая крошки сахара со своей юбки. – Нет, пока я не упомянула о пропавшем ожерелье. Отвратительный человек. Он был еще более пренебрежителен к Ханне. Она попыталась показать ему, где нашли мадам Рено, но он прогнал ее, как бродячую собаку.
– Ханна? – Насколько Джейн известно, минувшим вечером на балу не было никакой Ханны. Но поскольку все, кроме самых близких наперсниц, в приличном обществе обращаются друг к другу «мисс» или «миссис» с добавлением фамилии, вполне возможно, что девушек с таким именем было много. Джейн может претендовать на титул «мисс Остен» только в отсутствие Кассандры. Обращение «мисс Джейн», пожалуй, единственное, по чему она не будет скучать, когда сестра бросит ее, чтобы стать, к сожалению, «миссис Фаул».
– Одна из наших горничных. – Алетия теребит нитку на своем платье. – Мы одолжили ее на вечер. У леди Харкорт слуги никогда надолго не задерживаются, и она всегда пытается переманить наших.
Джейн прижимает палец к губам.
– Могу я поговорить с ней?
– С Ханной? Если желаешь.
– Желаю. Очень даже. Пусть мистер Крейвен и отказался выслушать ее слова, но я очень хочу их услышать.
Горничная имела доступ ко всему, что происходило за кулисами в Дин-хаусе. Ханна наверняка видела и слышала больше, чем кто-либо из гостей.
Алетия приподнимает брови, и они образуют над глазами два рыжих полумесяца.
– В таком случае я пошлю за ней лакея. – Она берет со стола маленький медный колокольчик и звонит.
Когда Ханна просовывает голову в дверь гостиной, Джейн узнает в ней ту маленькую пухлую девушку, которая минувшим вечером стояла в прихожей Харкортов со шваброй и ведром. Она очень молода, самое большее пятнадцати или шестнадцати лет. На ней чепец и оловянно-серое платье, к которому приколот накрахмаленный фартук. У нее опухшее лицо и красные глаза. Должно быть, проплакала всю ночь.
Алетия машет рукой, приглашая горничную войти:
– С тобой все в порядке, Ханна?
– Да, мисс. – Девушка мнет свой фартук, медленно входит в комнату и встает на турецком ковре спиной к камину.
– Не надо так бояться. Ты не сделала ничего плохого. Мы с мисс Остен просто хотим задать тебе несколько вопросов. – Алетия закидывает ногу на ногу. – Итак, Ханна, как ты думаешь, кто убил ту бедную женщину?
Глаза Ханны расширяются, а рот приоткрывается.
– Ты зря спрашиваешь ее об этом! – усмехается Джейн. – Она не знает… ты ведь не знаешь, не так ли, Ханна?
Ханна прерывисто вздыхает, отступая назад. Ее юбка колышется в опасной близости от огня.
– Нет, мисс, клянусь!
– Тогда задавай вопросы сама. – Алетия надувает губы.
В комнате повисает неловкое молчание. Ханна явно глубоко потрясена тем, что видела прошлым
