Чарующая бесполезность - Татьяна Нильсен
— Что значит не уверены? — разозлился Шапошников, ему не хотелось понапрасну менять свои планы.
— Точно не знаю. Может сердечный приступ, может убийство или отравление, это скажет патологоанатом после вскрытия.
— А меня зачем выдёргиваешь? — раздражался всё больше полицейский.
— Дело в том что ты интересовался всем, что связано с карточными играми, картами и соответствующими преступлениями. Так вот, хозяин дома, в котором умерла эта женщина, дико разволновался и выпалил, что убить хотели именно его, а женщина умерла случайно. Он рассказал, что за день до этой трагедии получил предупреждение, мол кто-то позвонил в двери, а когда он открыл, то на крыльце обнаружил игральную карту— валет пики. В итоге мужчина начал задыхаться и завалился на пол, вызвали вторую карету скорой помощи, которая увезла его с сердечным приступом. Следователь его толком и допросить не успел.
— Спасибо, что позвонил. Говори адрес.
Шапошников интуитивно почувствовал, что это не случайное совпадение. Он быстро переоделся и бегом вернулся к Управлению, где на стоянке оставил свою машину. Из бардачка он достал карту и прикинул маршрут. Если не попадёт в пробки, то доберётся минут за пятнадцать. Возле открытых, кованых ворот стоял полицейский, и Сергей Николаевич, показав корочки, спокойно проехал по брусчатке к двухэтажному, окрашенному в светлую охру, двухэтажному дому. Парковка оказалась забитой автомобилями и Сергей не придумал ничего лучшего, чем заскочить передними колёсами на стриженый газон, чтобы дать возможность развернуться другим. Сейчас уже никого не удивишь архитектурными изысками в строительстве, но этот дом, построенный в классическом стиле показался полицейскому уменьшенной копией здания биржи в Санкт-Петербурге. Хозяин принадлежал к тем, кто имел возможности и средства для того, чтобы поселиться за городом на свежем воздухе в отдельном особняке с садом и огородом. Владелец этого поместья огород с огурцами и картошкой не разводил, но по всей видимости, любил цветы, которых имелось в изобилии в керамических и глиняных горшках разных размеров, на клумбах и даже в декоративных тачках, от этого усадьба казалась очень нарядной. Внутри строгого стиля не наблюдалось. Шапошников не увидел холодных тонов, чётких пропорций, тяжёлых зеркал в золотом обрамлении, витиеватых, хрустальных люстр и лепнины. Обитатели дома предпочитали уют и комфорт, без фанфаронства и бахвальства избыточным достатком. В холле висел тяжёлый запах то ли валерьянки, то ли корвалола. Везде горел свет и негромко переговаривались криминалисты. Увидев Шапошникова кто кивал, кто махал рукой. Все хорошо знали друг друга, потому что часто приходилось сталкиваться. Полицейский перекинулся парой фраз с одним из них и прошёл в столовую, где, как он понял, и произошло убийство. Круглый стол, накрытый белой скатертью, заставленный едой и разными бутылками, оказался почти нетронутым, только в одном месте растеклось красным по белому жуткое пятно. Сергей прикинул в голове, что вот тут и сидела жертва. По всей видимости только сели за стол, разлили бокалы и решили выпить за встречу и … «Успели сделать хоть по глотку? — размышлял Шапошников. — Закусить точно не успели, потому что почти все тарелки пустые.» Возле окна стояли двое, неуловимо похожих друг на друга мужчин и негромко переговаривались, неподалёку, на стуле восседала крупная женщина в фартуке, она шумно всхлипывала и сморкалась прямо в кухонное полотенце. Остальных свидетелей драмы не наблюдалось, скорая увезла и покойную. Сергея кто-то тронул за плечо. Это оказался его коллега— следователь прокуратуры Земсков Владимир Фёдорович, мужик лет пятидесяти, коренастый и абсолютно лысый. За любовь к бильярду и лысую голову, похожую на шар, за спиной товарищи называли полицейского Карамболь. В глаза ему об этом никто не говорил— побаивались, потому что характер Земсков имел крутой и вспыльчивый.
— Привет Серёга. — Владимир Фёдорович вытер потную лысину платком. — А ты что здесь?
Шапошников обернулся и протянул коллеге руку.
— Дежурный из управления позвонил, сообщил о странном преступлении. Вот решил посмотреть. — Сергей не стал говорить правды, чтобы не подставить эксперта, который ему звонил.
— Да ничего странного. — Земсков потянул Сергея к дверям. — Пойдём на воздух, покурим. Здесь дышать нечем. Сыну покойной стало плохо, пришлось накапать валокордин. Чуешь, как воняет.
Шапошников сглотнул слюну, лучше бы Карамболь ничего не говорил про покурим, но сжав душу в жёсткий кулак и запрещая даже думать о сигарете, вышел следом за коллегой.
— Короче, Серёга расскажу в двух словах— ещё не всех свидетелей допросил. Если захочешь, завтра протоколы допросов покажу. А пока вот что: Хозяин особняка некий Гульбанкин Эдуард Аркадьевич, человек не бедный, владелец крупного, питерского, молочного производства, ежегодно, в последнее воскресенье июня собирает друзей на посиделки. В назначенное время прибыли гости— бывшая жена с любовником, её сын с невестой, компаньон с женой, ещё компаньон холостой и любовница владельца этого дворца. Готовила домработница, а в помощь пригласила официанта. Компания небольшая, приличная, мало пьющая. Перед началом застолья случился казус— приглашённый официант опрокинул на себя кипящее масло и обварил руку. Сердечная домработница достала аптечку, сунула раненому и, конечно, приказала не соваться к гостям. На шум прибежали застольщики и узнав о произошедшем, решили сами накрыть яствами стол. Вот в этой неразберихе уже почти невозможно узнать кто что приносил, кто, и какую бутылку открывал, и ещё часть бутылок официант уже успел откупорить. Эксперты штопор забрали, посмотрим, чьи там отпечатки, но что-то мне подсказывает, что это тупик. — Карамболь с шумом выпустил дым. — Дальше вся счастливая компания рассаживается за столом и разливает выпивку, кто какую предпочитает. Оказывается красное вино уважает лишь хозяин застолья. Причём все присутствующие в курсе этого. И вдруг его бывшая супруга, которая до этого предпочитала лишь белое
