Медальон Распутина - Наталья Николаевна Александрова
— Так я тебе и не предлагаю пить. Я только в кофе капельку добавлю, это же не считается…
— Ну, только если капельку…
— Тогда ликера!
Алла достала из кухонного шкафчика бутылку с яркой этикеткой, налила сначала Дусе — действительно немного, потому что та жестом попросила ее остановиться, а потом плеснула себе — уже основательную порцию.
Пригубив кофе, Алла подперла щеку кулаком и вздохнула:
— А все-таки жалко Кристинку, хоть и зараза она была первостатейная…
— Зараза? — переспросила Дуся. — А почему зараза?
— По определению. Когда мы с ней познакомились, она такая была… никакая, ни то ни се, ни рыба ни мясо, мимо на улице пройдешь — и не вспомнишь. Полненькая, бледненькая, да еще и хромая. Само собой, мужики на нее и не смотрели. Ну, мы с ней как-то незаметно подружились, она прямо с руки у меня ела!
— Понятненько… — протянула Дуся.
Она знала такие случаи — когда привлекательная женщина заводит невзрачную подружку, чтобы на ее фоне выглядеть еще красивее. А эта Алла раньше вроде бы ничего себе была — блондинка натуральная, фигуристая.
Но зоркие Дусины глаза заметили уже легкую одутловатость лица, и слегка заплывшие глаза. И опять же, на дворе белый день, а она дома сидит в халате. Не работает, что ли? А на что тогда живет, если одна?
— Я сменами работаю, сменами, сегодня в вечер пойду. — Алла правильно угадала ее взгляд.
Дуся отвела глаза и подумала, что теперь работа у Аллы явно не в той фирме, где дают хорошую страховку. Ясное дело, турнули ее оттуда.
— Ну вот, тут эта операция… — продолжала Алла, — уж как она меня упрашивала! Я и подумала — что мне, не жалко, не свои деньги плачу… вот, сделала она операцию, и что ты думаешь?
— Что?
Алла взглянула на свою чашку и подлила еще ликера — теперь, по оценке Дуси, там уже ликера было больше, чем кофе. Да, бывает адмиральский чай, когда коньяку все время подливают, а у этой Аллы получается адмиральский кофе, что ли…
Потом Алла взглянула на собеседницу — мол, подлить?
Дуся помотала головой и для убедительности накрыла свою чашку ладонью.
Алла сделала большой глоток и продолжила:
— Значит, сделала она эту операцию, и как переродилась. Записалась на фитнес, в бассейн, на диету села, похудела килограмм на пятнадцать, постриглась… я и не заметила, как стала моя бледная моль совсем другим человеком.
Алла отпила еще кофе, вздохнула и снова долила ликера. Дусе на этот раз не стала предлагать.
— А я, по чесноку, не сразу все эти перемены заметила. Потому что не до того мне было — у меня в это время случилась большая любовь. Федя его звали…
Алла снова вздохнула.
— Так, вроде с виду ничего особенного, парень как парень, а вот чем-то он меня зацепил. Прямо с ума по нему сходила. И он вроде тоже ко мне неровно дышал. Уже была у нас мысль съехаться, даже квартирку присмотрели. Хорошая такая квартирка, двушка, в приличном месте и недорогая. Я уже кое-какие вещички присматривать стала — инстинкт гнездования, как говорится. И вот увидела в одном магазинчике красивое зеркало, купила — думаю, где его повесить. Приехала в ту квартирку, чтобы подобрать место для зеркала. Открыла своими ключами, вхожу… и вижу у порога Федины ботинки. Вот, думаю, сюрприз… Иду тихонько, чтобы сюрприз не испортить, открываю дверь спальни, а там…
— Федя с Кристиной? — догадалась Дуся.
— Ну вот, неинтересно с тобой! Хотя тут кто угодно догадался бы. Одна я как дура…
Алла плеснула в свою чашку еще ликера, сделала глоток и закашлялась.
— Главное, Кристинка меня первая заметила, раньше, чем Федор. И глазки у нее прямо загорелись — мол, смотри, подруга, как я тебя сделала! Такое торжество во взгляде! И ты еще спрашиваешь — почему я ее заразой называю? Зараза — это еще мягко сказано! Я ее по своей страховке на эту операцию пристроила, можно сказать, жизнь ей изменила — а она мне так за это отплатила! Такую подлянку устроила!
Алла замолчала.
Дуся решила, что больше не узнает от нее ничего полезного, и достала блокнот, чтобы записать все, что удалось узнать у Аллы.
— Значит, вашу бывшую подругу зовут… звали… Кристина Олеговна Леденцова. А этого Федю как полностью зовут?
— А зачем вам Федя? — насторожилась Алла. — Федя тут совершенно ни при чем!
— Ну, такой порядок. Нужно его на всякий случай опросить. Считается, что при убийстве женщины самый первый подозреваемый — муж или любовник…
— Тем более он ни при чем! Он ей не любовник и тем более не муж!
— Не муж — понятно, но вы же говорили, что связь у них была.
— Да какая там связь! Один раз переспали, Кристинка на него прямо вешалась! И то было это почти два года назад!
— И что потом?
— А что потом? Федя ко мне приходил, прощения просил, чуть не на коленях стоял — бес, говорил, попутал, сам не знаю, как это случилось… но я послала его подальше. Знаешь, говорю, теперь тебе доверия нет. Ты на работе задержишься, а я стану думать, что ты с Кристинкой или еще с кем-то в койке. А мне это надо, такие заморочки? Он в конце концов и уехал куда-то… в Саратов, что ли. Или в Воронеж, не помню уже.
— А Кристина? Видели вы ее после того?
— Да Кристину я после того и видеть не хотела! Подруга, называется… через общих знакомых кое-какие слухи доходили — Кристинка наша прямо с цепи сорвалась, мужиков меняла как перчатки. Видно, хотела за все прошедшие годы компенсацию получить. Поэтому у нее больше и подруг не было…
— Что, так ни разу ее и не видели?
— Ну, кажется, один или два раза случайно столкнулись, но я к ней даже не подошла.
При этих словах Алла бросила взгляд на что-то за Дусиной спиной.
— Ладно, спасибо, вы мне очень помогли… Да, вот еще что. Были у Кристины какие-нибудь родственники?
— Здесь никого не было, она сама из провинции, у нее жилья своего нет…
Дуся поднялась и, прежде чем выйти, из кухни, обернулась.
На стене за ее спиной висела глянцевая цветная фотография — может быть, вырезанная из журнала.
На этой фотографии был изображен тропический остров — несколько пальм, белоснежный песок и набегающие на него волны…
И ни души, ни следа человеческого присутствия.
Дуся вздохнула и выглянула в окно. За ним была все та же унылая картина — с низкого сырого неба сыпала
