Антикварная история - Елена Дорош
Лев Моисеевич оставил в покое ухо и задумчиво провел рукой по плеши.
– Эта камея не просто вещь с историей. Ну, императрица и все такое… Она удивительна и прекрасна сама по себе. Вот посмотри. Сардоникс как основа, а в оправе – рубины и бриллианты. Индийский сардоникс в качестве материала для камеи очень удобен. Многослоен, разнообразная цветовая гамма: сочетает белый, желтый, красный и коричневый слои. Взгляни.
Маша сунулась поближе.
– Видишь? Слои тонкие, но яркие. Изображение Александры Федоровны очень живое и выразительное. Черты лица переданы изумительно! Рубины и бриллианты чистой воды, хотя и не очень большие. Все безупречно! Но дело даже не в этом. Не знаю, смогу ли объяснить тебе, Муся, но эта камея создана с любовью. Разумеется, русская императрица некачественную вещь на шею не повесит. Работа тонкая, мастерская. Камни, само собой, отличные. Но есть что-то еще. В нее вложено много личного. Это почти невозможно как-то обосновать, можно только почувствовать. Тут пахнет любовью, дорогая Муся. Да-с. Любовью. И мне ужасно хочется убедиться, что чутье меня не обманывает. Глупо. Понимаю. И опасно. Но я не смог. Не смог отдать камею просто так, как какой-нибудь «вещдок»! К тому же никто не доказал, что камея связана с убийством бедной Аленки. Возможно, я пострадаю от своей опрометчивости, но Рубикон перейден, и будем надеяться, что Бина Рафаэльевна об этом никогда не узнает, – неожиданно закончил Лев Моисеевич.
Маша посмотрела в блестящие подлинным вдохновением маленькие коричневые глазки.
– И что мы собираемся делать?
– Мы дождемся результатов экспертизы. Мы узнаем о камее все и тогда решим, какого будущего достойна эта вещь!
– А я зачем вам нужна?
– Как зачем? – искренне удивился Лев Моисеевич. – Ты будешь моей сообщницей! Кто-то ведь должен прикрывать мои противоправные действия!
Маша поперхнулась.
– Вы шутите?
– Ничуть.
– И как я это буду делать?
– Отвлекать милиционэров! – упирая на букву «э», уверенно заявил директор.
И видя, что Маша смотрит на него очумелым взглядом, пояснил:
– Тебя вызвали на допрос, так?
Маша кивнула, все еще не понимая, о чем ей толкует Суслин.
– А ты не удивилась, что вызвали только тебя? Ни Наташу, ни Константина в следственные органы не пригласили. Почему?
Маша оторопело посмотрела на Льва Моисеевича.
– Ааа… Вот то-то!
Суслин потряс перед ней пальцем.
– Да что то-то? – рассердилась она.
– Вот непонятливая! Сразу видно, невинная девица! К появлению в магазине Васнецова ты имеешь отношение не больше, чем остальные. К тому же я заявил, что Васнецов общался лишь со мной и более ни с кем. Однако капитан все же вызвал на допрос именно тебя. Повторяю, почему? Все очевидно. Ты ему понравилась. Не нужен ему никакой допрос. Ему нужна ты! Вот поэтому…
– Лев Моисеевич, у вас что, крыша поехала?! – не выдержала Маша. – Если Ширяев вызвал меня, то только потому, что я стояла ближе всех к вашему кабинету на тот момент! Завтра он вызовет всех остальных! И Наташу, и Костика, и вашу ненаглядную Изольду! Вы как ребенок, честное слово! У них просто метода такая! Одного вызывают, а другие пугаются, начинают дрожать, а потом быстренько колются на допросе!
Лев Моисеевич схватил ее за руку и сжал так крепко, что она охнула.
– Нельзя никого вызывать! Ты должна убедить капитана, что вы все ничего не знаете! Ведь так и есть на самом деле!
– Я не смогу ни в чем его убедить, поверьте! Он хам и шовинист! Он будет передо мной выделываться до упора!
– Тем лучше! Пусть выделывается, выкаблучивается, выпендривается! Нам именно это и надо! Когда мужчина распускает павлиний хвост, мозги у него отключаются автоматически!
– Да вы соображаете, о чем просите?
– Разумеется. Это и называется сообщничеством!
Маша подняла глаза и с тоской поглядела на потолок. Ну как объяснить этому невозможному Льву Моисеевичу, что ни на что подобное она не способна?
Она посмотрела на директора. Вид у него был самый решительный.
– Ну хорошо. Допустим, у меня это получится. Музыкант должен прислать заключение сегодня. Что дальше?
– Отлично! Будем плясать от того, что выяснит наш уважаемый профессор. Ждать осталось недолго.
Людвиг Гильберт
Однако звонок Музыканта их разочаровал. Профессор решительно потребовал дополнительного времени, заявив, что экспертиза вещи такого уровня должна быть безупречной.
Лев Моисеевич поохал, сетуя, что владелец камеи будет недоволен, но согласился подождать еще неделю.
– Ну что ж, – резюмировал он, повесив трубку вычурного аппарата начала двадцатого века, стоявшего на директорском столе, – все к лучшему! Чем качественнее Музыкант сыграет, простите за каламбур, свою партию, тем легче будет понять, что нам делать с этой прекрасной, дивной, великолепной камеей! Все идет отлично!
– Вашими устами, Лев Моисеевич, только мед пить!
– Не гунди, Муся! Я верю в Тору и наш успех!
Маша только головой покачала.
Положив трубку, Яков Михайлович еще минуты три задумчиво смотрел на свой новенький и дорогой телефонный аппарат, а потом встал, подошел к окну и стал любоваться на ноябрь.
В Петроградском районе из-за близости к Финскому заливу и двум Невкам – Средней и Малой – всегда холодней и ветреней, чем в других частях города. По крайней мере, Якову Михайловичу хотелось так думать. Знакомые не раз предлагали ему перебраться поближе к цивилизации, да и возможности были, но квартира на Петроградке была еще прадедова, с корнями, уходящими в дореволюционные времена, и Музыканту нравилось считать, что он продолжатель традиций рода и в каком-то смысле страстотерпец, потому что живет в немодном районе и терпит неудобства из-за ветров и холодов. Все это были, конечно, глупости, но, честно говоря, развлечений у одинокого доктора наук было не так уж много, поэтому размышления на эту тему веселили его долгими вечерами.
Снег за окном, как и всегда на Петроградской стороне, не просто шел, а куда-то несся, словно боялся не успеть. Старые рамы поскрипывали, из щелей ощутимо дуло. Почему он не сказал Суслину: камея не та, что носила императрица? Ведь со вчерашнего дня он в этом абсолютно уверен. Похожа, да. И очень. Но не та. Хотя автор у них, несомненно, один.
Причем суслинская камея отнюдь не копия той, первой. Автор не пытался добиться абсолютного сходства, да это и невозможно, когда речь идет о натуральных камнях. Сардоникс, рубины, бриллианты. Тут Суслин разобрался бы лучше, но он и сам знает, что двух одинаковых камней в природе не бывает, и если автор задумал сделать точную копию изделия, ему придется очень постараться. Однако, внимательно изучив изображения обеих камей, Яков Михайлович пришел к заключению, что мастер не ставил задачу сделать их идентичными. Он изготовил две камеи, сделав их похожими друг на друга, но не скрывая различий. Зачем ему это понадобилось? Возможно, он собирался предложить той, для кого камея изготавливалась, выбор? Да нет, если речь идет о подарке персоне такого уровня, как жена императора, это не принято. Даже наоборот! Получая
