Антикварная история - Елена Дорош

Яков Михайлович помолчал и глянул на Суслина испытующе.

– А вы допускаете, что вещь может иметь криминальное происхождение?

Лев Моисеевич задумчиво потер свое знаменитое ухо и посмотрел Музыканту прямо в глаза:

– Если и допускаю, то надеюсь, о моих сомнениях никому не станет известно.

– Только не от меня, – слегка поклонившись, твердо сказал Яков Михайлович.

– И не от меня, – пискнула Маша.

Аленка

В понедельник хозяин камеи не явился. Во вторник – тоже. Лев Моисеевич пытался дозвониться, пару раз даже при Маше, но телефон был выключен.

Маша видела, что Суслина тревожит камея. Наверное, тот, что принес украшение, не похож на наследника царской династии. Мысленно она перебрала всех посетителей, появлявшихся в антикварном салоне в последние две недели. Только двое из них встречались с директором. Остальные просто покупатели. Первый был явно из проверяющих. Их Маша уже умела распознавать с первого взгляда. А вот второй… Маша старательно восстановила в памяти его облик. Лет тридцать пять. Довольно крепкий, коротко стриженный. Походка такая… вразвалочку. На правой руке татуировка. Она это заметила, когда, проходя мимо, мужик полез в карман куртки, словно хотел что-то достать. Нет, ни на коллекционера, ни на потомственного дворянина он похож не был. Скорее на простого работягу. На таксиста, например. Или на автомеханика. А почему, кстати, автомеханика? Ах да, руки у него такие, словно часто имеют дело с машинным маслом. Когда отец недолго работал в автосервисе, у него тоже такие были. С другой стороны, внешность никакой не показатель. Элеонора выглядит и ведет себя как королева, а на самом деле – из обычной семьи. Но в любом случае то, что у Льва Моисеевича есть насчет владельца камеи какие-то сомнения, можно понять. Она на его месте тоже засомневалась бы. Если, конечно, она думает на того человека.

Лев Моисеевич ждал среды, чтобы увидеть заключение Музыканта, но вместо этого в магазин пришел Диман Ширяев.

Машу он увидел сразу, благо она стояла у витрины перед самыми дверями, и, подойдя, уставился наглыми ментовскими глазами. Сейчас отпустит тупую шуточку, причем так, чтобы всем было хорошо слышно. Маша собралась с духом и посмотрела посетителю прямо в глаза.

В них вопреки ожиданиям читалось некоторое удивление, а на физиономии – что-то похожее на легкое остолбенение. С чего бы?

– Добрый день, чем могу помочь? – начала она.

– Я это… Здравствуйте. – Диман кашлянул.

– Хотите что-то приобрести? – Маша дежурно улыбнулась.

– Нет. Я это… – И снова кашлянул.

Маша подняла бровь.

– Короче, – наконец взял себя в руки Диман, – капитан Ширяев, следственный комитет. Мне ваш директор нужен. Позовите.

– Минуту.

Маша набрала номер.

– Лев Моисеевич вас ждет.

Маша сделала приглашающий жест и еще раз любезно улыбнулась. Ширяев, словно неохотно, проследовал в сторону директорского кабинета.

Что нужно от них следственному комитету? Изнывая от любопытства, она пару раз даже прошлась мимо кабинета Суслина. Нет, ничего не слышно.

Наташа позвала ее в торговый зал, и Маша ненадолго отвлеклась. Когда она снова посмотрела на часы, оказалось, что капитан проторчал у директора почти сорок минут. Ого! Не зная, что и думать, она вновь направилась в сторону кабинета начальника и тут же столкнулась с Ширяевым. Тот как будто только этого и ждал.

– Вы работаете здесь продавцом? – с ходу начал он.

– Продавцом-консультантом, – поправила зачем-то Маша.

– Ваша фамилия? – продолжил капитан и достал блокнот.

Маша почувствовала, что за ее спиной стало тихо. Наташа с Костиком так и замерли.

– А в чем дело? – строго спросила она.

– У нас есть к вам вопросы, – не менее строго ответил Ширяев.

– В связи с чем?

– Узнаете, когда придете в следственный комитет для беседы.

– А с какой…

– Прошу ответить на мой вопрос.

– Мария Николаевна Заречная.

Ширяев даже ухом не повел на фамилию. Только записал в блокнотик. Видать, излишками образованности не страдает.

– Жду вас завтра по этому адресу. – Он протянул ей визитку и добавил: – Опаздывать не советую.

Маша чуть не послала капитана к черту, но вовремя прикусила язык.

Не хватало еще нагрубить следственному комитету.

Когда Ширяев, оглядев притихших сотрудников, не торопясь удалился, Маша кинулась ко Льву Моисеевичу.

Тот сидел за столом, задумчиво разглядывая его полированную поверхность.

– Лев Моисеевич, можно?

Суслин кивнул, не отрывая взгляда от столешницы.

– Что-нибудь случилось? Извините, может, не стоит спрашивать, но… я волнуюсь.

– Пока не стоит, хотя… Честно признаюсь, сам в полнейшем раздрае.

– Я могу узнать, чего хотел от вас Ширяев?

– Ты его знаешь?

– Сталкивались на тренировке.

– Ах да. Я и забыл, что ты у нас Джеки Чан.

– Джеки Чан в другом стиле работает. Я – Стивен Сигал.

– Хрен редьки не слаще.

– Это точно.

Наверное, Лев Моисеевич не хочет обсуждать с продавцом то, зачем приходил капитан Ширяев. И чего она полезла со своими вопросами! Совсем забыла, что надо соблюдать субординацию. Разбаловал ее директор!

– Он приходил по поводу Аленки.

– Ка… какой Аленки?

– Оказывается, хозяина нашей камеи убили.

– Ничего себе! – ахнула Маша. – И при чем тут мы?

– У него в телефоне наш номер. Капитан хотел выяснить, зачем он сюда звонил и приходил ли в салон. Врать не было смысла, и я смиренно покаялся. Да, говорю, звонил и приходил.

– Вы сказали про камею?

Суслин поднял на нее глаза и закрыл рукой левое ухо. Словно не хотел, чтобы его главный воспринимающий орган услышал то, что он собирался сказать.

– Ничего я ему не сказал. Ни единого словечка. Врал, как барон Мюнхгаузен. На голубом глазу. Набрехал, что тот искал подарок для женщины. Редкую вещь. Я взялся ему помочь.

– Почему? – Маша затаила дыхание.

– Вовремя понял, что эта Аленка нашей камее не хозяин.

– Да почему Аленка? Он голубой, что ли?

– Фамилия этого мужика – Васнецов. Насчет голубого – не знаю. Аленка – его воровская кличка, или, как сказал капитан, погоняло. По названию известной картины, как я понял. Васнецов – вор и бандит. Вчера его зарезали на какой-то хате.

Маша посмотрела на директорское ухо, закрытое ладошкой, и уточнила:

– Вы не отдали камею, потому что уверены: к убийству она отношения не имеет, или наоборот?

– Просто испугался, что ее заберут, засунут в пакетик, приобщат к делу, положат в сейф и благополучно забудут. А мы никогда не узнаем, откуда она взялась. Она пропадет еще на сто лет! Или на триста!

– Лев Моисеевич, но ведь это опасно!

– Сам знаю! Но что мне было делать? Ясно как дважды два, что Аленка у кого-то ее украл. Или ты считаешь, что он законный владелец?

– По правде, мне показалось, что на наследника царских драгоценностей он не похож.

– Вот именно.

– Но мы с вами тоже не имеем на нее права, – тихо сказала Маша.

– Ты что, думаешь, я ее прикарманить решил?

Именно так Маша и подумала, но сказать не решилась.

Лев Моисеевич отпустил свое ухо и уставился на Машу.

– Ты что, Муся, считаешь меня таким же ворюгой, как эта Аленка?

– Да что вы, Лев Моисеевич! – пошла на попятный Маша, хотя ничего иного предположить не могла.

Директор вперил в