Роберт Фиш - Обнаженная с Копакабаны
Да Силва придвинул блокнот и старательно записал услышанное.
— Полезная версия. А что с обувью? Можно что-то сказать?
— Да. Это довольно новый, тяжелый рабочий ботинок, изготовленный компанией «Сапатолан» в Лауриньосе. Фирма специализируется на таких моделях. Все внутренние надписи, к счастью, хорошо сохранились. Ты записываешь?
— Конечно. Дальше.
— Внутри указано название фирмы и — по неизвестной мне причине город, ниже — восемнадцать Д, это конечно, размер, а непосредственно под ним — число два-шесть-четыре-четыре. На другой стороне стоит только один номер — тридцать шесть. Я пытался связаться с фирмой, но ты же знаешь, какая у нас работают телефоны. Так что я позвонил в обувной магазин здесь, в городе. Там мне объяснили, что «Сапатолан» — небольшая фирма, которая шьет только рабочую обувь, и что, хотя разные фабриканты используют разные обозначения, но число два-шесть-четыре-четыре может обозначать только номер модели, а другой номер — порядковый. Если это так, и если на фирме аккуратно ведут документацию, ты сможешь установить, когда и куда эти ботинки поставили. Если они попали в какой-нибудь маленький магазинчик, возможно, даже удастся выяснить, кто их купил.
— Правильно, — Да Силва улыбнулся. — Если они попали в какой-нибудь крупный торговый центр, придется потруднее, но, во всяком случае, теперь можно начинать работу. Спасибо, Жоао. Полагаю, ты пришлешь подробный письменный отчет?
— Со всеми подробностями, но не сейчас. Я пока не готов. — Голос доктора Мартинса приобрел какую-то странную интонацию. — У ботинка есть ещё один отличительный признак, который может тебя заинтересовать.
— Вот как? — Да Силва приготовил карандаш. — И что же это?
— Ну, — протянул врач, — по какой-то странной причине он приводит в бешенство счетчик Гейгера.
— Что!?
— Ты не ослышался, — подтвердил Жоао, довольный эффектом. — Он вызывает у нашего маленького прибора прямо-таки истерику. Я думал, это тебя обрадует.
Да Силва несколько секунд, как зачарованный, таращился в голую стену, прежде чем перевел дух.
— Радость тут, пожалуй, не совсем подходит. Скорее уж недоумение. Радиоактивный ботинок? Как, черт побери, он стал радиоактивным? И где? — Он нахмурился. — Может быть, у тебя ещё есть несколько сюрпризов?
— Нет, — с сожалением протянул Жоао, — это все.
— Черт побери! Непостижимо! Во всяком случае, теперь есть информация для размышления, верно? — комиссар в подтверждение своих слов кивнул и сам себе ответил: — Да. Это у нас есть.
Он записал в блокнот громадными буквами слово «радиоактивность», дважды подчеркнул его и отложил карандаш.
— Большое спасибо, Жоао. Если я когда-нибудь докопаюсь, что все это означает, ты узнаешь об этом первым.
— Это обещание нужно записать на магнитофон, — заметил доктор Мартинс. — Я его слышу каждый раз, когда тебе помогаю. А потом, в один прекрасный день, прочитаю обо всем в газете, как и все прочие. Чао, Зе.
Он положил трубку. Да Силва медленно опустил свою на рычаг телефонного аппарата и откинулся назад, машинально нащупывая в нагрудном кармане рубашки сигарету.
Радиоактивный ботинок… Что бы это значило? Где можно подцепить эту гадость?
Комиссар достал спичку, некоторое время пристально смотрел на нее, словно не понимая, что это такое и зачем, вынул изо рта сигарету, отложил её и швырнул спичку на стол.
Радиоактивный ботинок… Неплохое название для какого-нибудь авангардистского балета, исполняемого под электронную музыку, ну а в жизни?
Куда обратиться, чтобы получить сведения о возможностях радиоактивного заражения обуви? Лучше всего в НКАЭ — Национальную комиссию по атомной энергии. У него даже где-то валялись информационные бюллетени этой комиссии.
Да Силва встал и подошел к книжному шкафу. К его удивлению, нужные документы стояли на полке под рубрикой «К». Он взял их, решив при случае поблагодарить Дону Долорес, свою заботливую секретаршу.
Разложив бумаги на письменном столе, он снова сел и взялся за один из отчетов. В этой области он вообще ничего не понимал, но это было совсем неважно: он открыл последнюю страницу, провел пальцем по списку фамилий, выпрямился и наморщил лоб. Доктор Жайме Николи… Не тот ли это доктор Николи, чья фазенда располагалась рядом с фазендой его дяди в Дуке де Каксиас? Если он не ошибается, того звали Жайме… Именно Жайме впервые взял его с собой в самолет и до смерти напугал фигурами высшего пилотажа. И теперь этот шутник стал членом НКАЭ? Ну, это легко проверить.
Комиссар заглянул на первую страницу бюллетеня, нашел там нужный номер телефона и снял трубку.
Как обычно, понадобилось немалое время, прежде чем он услышал высокий женский голос.
— Алло? Национальная комиссия по атомной энергии.
— Алло! — да Силва придвинул кресло поближе к столу. — Говорит комиссар да Силва из криминальной полиции. Не могли бы вы соединить меня с доктором Николи?
Высокий голос помедлил с ответом.
— Сожалею, комиссар, но доктор Николи только что вернулся с конференции в Вашингтоне и отдыхает в Терезополисе. Всю неделю, включая праздничные дни. Он будет только после Нового года. Может быть, вам поможет кто-нибудь другой?
— Хм… — Да Силва опять взял список и пробежал взглядом фамилии. Лучше бы поговорить с кем-то знакомым, но не хотелось ждать целую неделю. Раз нет доктора Николи, можно начать с самого верха. Он выбрал фамилию председателя. — Тогда я поговорю с доктором Жаиром.
— Искренне сожалею, — огорченно сообщил голос. — Его тоже нет на этой неделе. В Сантосе…
У да Силвы зародилось смутное подозрение.
— А есть в городе вообще хотя бы один член комиссии?
— К сожалению, нет!
Кого же она тогда имела в виду, предлагая помощь? — в ярости подумал он, ледяным тоном поблагодарил и положил трубку.
К кому ещё обратиться? Минутку… Вильсон как-то говорил, что в посольстве США теперь есть атташе по науке, специалист по минералогии. Хоть какой-то шанс. Он опять снял трубку, набрал знакомый номер и стал нетерпеливо ждать.
Наконец послышался голос Вильсона.
— Да?
— Привет, Вильсон! Это Зе. У меня проблема, можешь мне помочь. Не ты ли мне как-то рассказывал, что в вашем посольстве появился минералог?
— Верно. Уже несколько лет, если быть точным. Его зовут Джек Гренделл. А в чем дело?
— Можно договориться с ним о встрече? Если да, то прямо сегодня? У меня есть несколько вопросов, в которых он мог бы помочь.
— Я не знаю, где он. Он отдыхал на родине и, кроме всего прочего, собирался на встречу однокурсников в Колорадо Спрингс. А вот вернулся ли он обратно… Подожду у телефона, я узнаю.
В ожидании да Силва достал сигарету и с трудом прикурил её одной рукой. Вскоре Вильсон объявился вновь.
— В его отделе мне сказали, что он уже здесь, но эту неделю проводит в своем загородном доме в Петрополисе. У него ещё не кончился отпуск.
— Черт возьми! — вскричал да Силва. — Да вообще тут хоть кто-нибудь работает?
— Только мы с тобой, — успокоил Вильсон. — Но к концу недели Джек наверняка вернется. Именно он устраивает новогодний вечер, и уж там-то он появится.
Да Силва вздохнул.
— Ну что же, это лучше, чем ничего. Думаешь, он сможет уделить мне несколько минут? Ты ведь говорил, я приглашен, верно?
— Верно. Но на серьезный разговор на этом вечере я бы не рассчитывал. Там слишком живая обстановка, спиртное льется рекой. Тем более на Новый год.
— Вот как? Почему же это исключает разговоры? Думаешь, он напьется?
— Не он, — строго поправил Вильсон. — Ты.
Да Силва рассмеялся.
— Постараюсь воздержаться. Тем не менее, большое спасибо. Если не увидимся раньше, то до встречи там.
— Я заеду за тобой, — Вильсон глубоко вздохнул. — По крайней мере, хоть за кем-то я могу заехать. Кроме того, ты не знаешь, где он живет.
— Вообще-то знаю, — ухмыльнулся да Силва. — Джилл называла адрес. Но все равно можешь за мной заехать. До скорого!
Он положил трубку, и улыбка тут же погасла.
Проклятие!
Просто не следовало ожидать, что в рождественскую неделю люди будут сидеть за своими письменными столами. У кого ещё можно справиться? Университеты закрыты — каникулы. Пожалуй, не остается ничего другого, как дождаться вечеринки. Правда, есть ещё брат Джилл Ховард, этот Дон… Кажется, Вильсон говорил, что он геолог? Но и тот должен вернуться только через неделю…
Он собрался было позвонить Рую, чтобы сориентировать того на компанию «Сапатолан», как вдруг застыл на месте. Если в Бразилии на неделе между Рождеством и Новым годом университеты закрыты, то почему они не закрыты в Соединенных Штатах? А если закрыты, тогда кто там принял телеграмму мисс Хоуард с названием её отеля в Рио, чтобы передать потом адрес её брату? И почему телеграмму брата пришла не через университет, а из какого-то бразильского города с длинным непроизносимым названием?
