Лариса Светличная - Детсадовская история

— Запросто. Я вообще-то детям нравлюсь. А лучше бы — начальству! — согласилась я.

— Попроси у него фотографию?

— Зачем?

— Повесим на стенку и будем любоваться.

— Глупости. Он к вам каждый день живьем ходит.

— И то верно. Я вот Янек на брата совсем не похож.

По-моему, братья были похожи, и Янек к восемнадцати годам сменит старшего брата на посту покорителя девичьих сердец.

Дети подозрительно смирно всей толпой сидели в песочнице. Правило гласит, что надо пойти посмотреть, и я пошла.

— А у нас ежики! — обрадовали меня дети.

Надо же, я действительно обрадовалась. Как мало человеку для счастья надо. Ведь могли в этой песочнице еще что-нибудь неожиданное выкопать.

— Ежики зимой живут в нашей раздевалке под шкафчиками, а летом — за верандой.

Два тяжелых жирных ежа бегали внутри песочницы, а я даже не заметила, когда они попались детям. Но факт — дети их изловили и играли. Ежи, если кто не знает, переносчики бешенства. Так-то вот, Миля Николаевна, сорок уколов в живот, или сколько их там сейчас делают, думала я, выгребая дергающихся ежей и отпуская их на волю. И кто сказал, что в Москве неблагоприятная экологическая обстановка? Покажите мне его, я ему под нос ежа ткну. В Сокольниках вообще лоси ходят, хорошо, что наш детский сад не там, вот счастье воспитателю — детей от лося отгонять.

— На ежиков смотрим глазками, а ручками их не трогаем! Понятно? — строго спросила я. Дети согласились, а ежи драпанули за веранду.

В песочницу дети не вернулись, а разделились на две группы, одна стала играть в космический корабль, а другая — в бомжей на площади трех вокзалов.

На соседней площадке Седа Самсоновна играла с малышами в прятки. Поскольку возраст не позволял ей бегать, ползать и искать детей там, где они хотели бы спрятаться, то прятаться детям разрешалось только на ровном заасфальтированном пятачке площадью три на четыре метра. Но там даже в землю зарыться нельзя было из-за толстого слоя асфальта. Дети присаживались на корточки, закрывали ладошками глаза, и думали, что раз они никого не видят, то и их тоже никто не видит, а значит и не найдет. Воспитатель не разубеждала их весь год.

— Где же мои детки? — причитала она, едва не спотыкаясь за неподвижно замерших детей. — Нет моих деток!

Малыши притихли, молчат.

— Куда же вы пропали? Что же я их родителям скажу?

Малыши молчат, страсти накаляются.

— Что же я без моих деток делать буду? Сейчас плакать начну! — все больше входит в роль воспитатель.

— Вот мы где! — не выдерживают малыши и вскакивают.

— Нашлись? Вот теперь я точно заплачу…

Тем временем бомжи выгнали космонавтов из корабля и устроили на лавочке бомжатник. Космонавты не захотели искать другой корабль и решили отбить прежний. «Ты, алкаш, куда в мой космический корабль залез, твой вокзал на другой скамейке!» — неслось над территорией детского сада. В результате вся группа передралась, мне пришлось их разнимать и наводить порядок.

До завтрака мне удалось во всех подробностях рассмотреть гномов с грибочками в холле детского сада, и узнать что мне уже дали кличку «Тротиловый Эквивалент». Увы, прозвища вроде «нежная фиалка» или «прекрасная роза» мне не видать никогда. Порыться все-таки в песочнице? Отрою вход в какую-нибудь ядерную шахту. Почему бы ей не быть под нашей песочницей? Надо только хорошенько поискать. Получу кличку «Ядерное Недоразумение».

Попросила детей полить цветы и покормить рыбок в живом уголке. Цветы полили томатным соком из кружки, а в аквариум рыбкам Мишенька вывалил тарелку каши. Корм он попробовал и решил, что каша вкуснее, а так как ребенок был не жадный, то не пожалел свою тарелку рыбкам. Остальные тоже захотели покормить рыбок завтраком, но я этому воспрепятствовала. Рыбки от каши чуть не передохли, пока я их вылавливала, пересаживала в стеклянную банку и меняла воду в аквариуме.

Надо еще раз опросить детей и пойти проводить опрос в других группах, вчера как-то плохо получилось, бестолково. Завтра дети могут все забыть, да что там могут, наверняка забудут.

— Почему вас зовут Николаевна? — опередили меня с вопросами дети, когда я посадила их на стульчики.

— Потому что мой отец — Николай.

— А я — Петрович!

— А я — Алексеевна!

— А я — Майоровна!

— Стоп, это как? — переспросила я у Кати. — Как зовут твоего папу?

— Товарищ майор!

— Где он был в понедельник?

— Он уехал неделю назад, а приедет еще через неделю. И привезет мне подарок.

Так, товарищ майор вне подозрений. Мама Кати тоже сказала, что он в командировке. Поверю им на слово.

— А нашу бабушку зовут бабуленька или баба Фрося! Мы вечером пойдем в парк, и будем пить воду из фонтана!

— Не пейте из лужи, козленочками станете! — предупредила близнецов Женечка.

— А мы с мамой однажды вышли замуж, и бабушка нам поменяла фамилию, — похвасталась Мила. — Но это было уже почти давно.

День понесся стремительно. Я успела еще раз опросить своих детей, оставила их на попечение Лерочки и Данила из подготовительной группы, и пошла организовывать опрос в старшей группе. Нина Семеновна была счастлива и сбежала в магазин на пять минут. Вернулась через час. К тому времени я почти выучила имена девочек группы наизусть. Их в старшую группу по именам, что ли подбирали? Имя Мария-Елизавета было самым простым, еще запомнилась Травиата Пупкина, Вирджиния Хлебушкина и Олеандра Редька.

— Так привыкла к этим забубенным именам, что привели новенькую девочку — Олю, а я ее запомнить не могу! — пожаловалась мне помощник воспитателя.

Насчет странных имен у нее была своя теория. Помощник воспитателя считала, что чем более ненормальные родители, тем страннее они дают имена своим детям. Нормальные родители дают детям нормальные имена. Или хотя бы те, которые подходят к фамилии, и красиво звучат в сочетании с отчеством. В нормальности родителей девочек старшей группы она сильно сомневалась. Я тоже.

Ничего познавательного мне в старшей группе дети не сказали. И в подготовительной тоже. Там я, наконец, увидела их воспитателя. Не совсем трезвая, вернее совсем нетрезвая тетка пыталась найти что-то в столе.

— Куда ты лезешь, это для воспитателя место! — осадили ее дети.

— Да? Ухожу… А я кто?

— Воспитатель подготовительной группы? — предположила я.

— Выпьем? — поступило от нее предложение.

— Компот?

Не хочу, я вчера его перепила. Не угадала.

— Сок! Виноградный!

Почти пустая трехлитровая банка нашлась в темном углу мойки. Выдали ее в прошлый четверг, но детям она не досталась, а была с тайным умыслом открыта и припрятана, на жаре через несколько дней получилось отличное вино, которое шло в дополнение к водке.

— Людмила Николаевна, проведите с нами какое-нибудь интересное занятие! — попросили дети.

— А как же ваш воспитатель?

— Мы ее сейчас положим спать!

Та без лишних возражений отправилась спать на пустую детскую кроватку. А для меня рассказать что-нибудь из древней истории — просто хлебом не корми.

На обратном пути, проходя мимо кухни, я узнала, что из двух закрытых групп исчезли ковры. Высказывалось предположение, что они теперь обитают на даче заведующей. Она умудрилась и квартиру, и дачи (свою и дочерей) оборудовать мебелью из детского сада, и очень горевала, что в детском саду не положены двуспальные кровати — пришлось покупать самой, убытки. Она и свадьбы двух своих дочерей организовала на детсадовской кухне. Происхождение ее бриллиантов тоже объяснялось просто. Те родители, которые хотели видеть детей живыми и здоровыми, должны были лично доплачивать заведующей. Поскольку этого хотели абсолютно все родители, то небольшая сумма в месяц от каждого являлась регулярным и существенным дополнением к ее зарплате. С миру по нитке — заве брюлики.

Репетировать сказку воспитатели договорились в сончас после пятиминутки. Дети подготовительной группы, те, кто в представлении не участвует, посидят в это время с младшими детьми.

— Дети, какие вы знаете песни или танцы? — спросила я у подготовительной группы.

— Тамара Евгеньевна учила с нами песню «Веретенце», — ответила Лерочка.

— Кто это такая?

— Наш музыкальный руководитель. Она хорошая. Только она сейчас на больничном — сунула палец в мясорубку.

— Понятно. Кто споет сегодня на празднике эту песню?

— Я спою! — сказала Лерочка.

— Ну и пей! — обиделись другие девочки.

— Вообще-то у этой песни большой диапазон, — засомневалась я.

— А я шепотом!

— Стесняться будешь?

— А надо?

— Нет.

— Тогда не буду, — пообещала Лерочка.

Договорились, что споем вместе — я и еще шесть девочек. Еще дети знали какой-то веселый танец, и записи музыки, слава небесам, нашлись в музыкальном кабинете. Включать музыку поручили уборщице Свете. Когда я подошла к ней с просьбой, она как раз мыла лестницу. Я впервые увидела, что лестницу моют снизу вверх.