Себастьян Жапризо - Прощай, друг
***
Барран сидит на своем чемодане у выхода из подземелья со стороны гаража. Поверх изодранной рубашки он надел пиджак, повязал галстук. Насколько это было возможно при покрывающей его лицо трехдневной щетине, он сумел придать себе более или менее приличный вид. Неподвижный и молчаливый, он ждет, положив пальто на колени. В другом конце лабиринта, у одного из лифтов, Пропп тоже ждет, когда откроются двери. Морщась, он скребет щеки своей бритвой, без воды и без зеркала. Издалека, через все коридоры, до него доносится свист Баррана. Он смотрит на наручные часы: ровно восемь. В ту самую секунду, когда он собирается свистнуть в ответ, во всем здании раздается оглушительный звонок, уже звучавший здесь в пятницу вечером. Почти одновременно с грохотом открываются двери всех входов в подземелье. Барран надел пальто. С чемоданом в руке он входит в гараж и тут останавливается как вкопанный спиной к нему в стеклянной кабине стоит охранник номер 315. Согнувшись пополам, медик пробирается между машинами, оставленными на стоянке. Не спуская глаз с охранника, он незамеченным достигает выхода из гаража. Перед ним - длинный крутой подъем на улицу, в конце которого освещенное солнцем отверстие. Держа в руке чемодан, Барран начинает восхождение. Он преодолел уже треть подъема, когда впереди, на фоне выхода, внезапно зажигаются два ослепляющих огня фар навстречу на полной скорости катит автомобиль. Сообразив, что этот снаряд нацелен в него, Барран падает на землю и откатывается к стене. Машина проносится в нескольких сантиметрах от него, не тормозя, и заезжает внутрь гаража. Звонок, возвещающий о начале рабочего дня, по-прежнему звенит в здании. Не оглядываясь, Барран подбирает чемодан и продолжает восхождение к свету дня. Когда он выходит на улицу, свет режет ему глаза. В этот день, 26 декабря, над Парижем по-летнему яркое солнце. Посреди толпы служащих СИНТЕКО, спешащих на рабочие места, некоторые оборачиваются ему вслед, - Барран широкими шагами удаляется от здания. Примерно в то же самое время у дверей лифтов подземелья Пропп с нетерпением ждет, чтобы к нему спустилась кабина. Наконец одна из дверей с гудением открывается. Толчок в сердце: легионер оказывается нос к носу с охранником номер 112. Тот смотрит на него с безразличием, не замечая его смятения. Он явно принимает Проппа за служащего, который успел приехать на машине и оставить ее в гараже. Легионер входит в кабину, стараясь держаться естественно. Все время, пока кабина идет вверх, охранник не сводит с него взгляда. Неожиданно его лицо оживляется каким-то подобием человечности. - Хорошо провели уик-энд? - спрашивает номер 112. Пропп с трудом сглатывает слюну. - Потрясающе.
***
Полицейские сирены рвут холодный, пронизанный ярким светом воздух утра. С подоконника квартиры Баррана шумно взлетает голубь. Внизу у тротуара останавливаются две полицейские машины и фургон. Полицейские в штатском спрыгивают на асфальт и устремляются в подъезд. Другие полицейские, в форме, образуют кордон, сдерживая стекающихся отовсюду зевак. Все это происходит очень быстро. На другой стороне улицы - Франц Пропп. Он только что появился здесь. Бессильный что-либо сделать, он стоит неподвижно и с тревогой наблюдает за развитием событий. Вот он снова поднимает глаза к окну Баррана. Потом, пятясь задом, медленно отходит. В нескольких шагах позади него, на углу улицы, кто-то скребет по стеклу. Легионер оборачивается это Барран, жуя бутерброд, подает ему знак изнутри кафе. Убедившись, что его заметили, медик тотчас уходит в глубь зала, к стойке. На лице Франца Проппа появляется его обычная ухмылка. - Йеа-а-а! - вопит он. Уборщица на коленях моет пол кафе тряпкой. Подняв голову, она видит Франца Проппа - тот входит вразвалку, держа руки в карманах помятого пиджака, и направляется к Баррану, облокотившемуся о стойку. Она вновь принимается за работу. В углу зала стоит наряженная рождественская елка. Двое мужчин у стойки - единственные пока посетители. Держась как нельзя более естественно, они ведут негромкий разговор. - Плохие новости разносятся быстро, док. - Если б не это, они сцапали бы меня наверху, - говорит Барран, указывая на свой бутерброд с ветчиной. Он разламывает бутерброд и протягивает половину легионеру. Перед ним стакан и полбутылки вина. Он перегибается через стойку и достает еще один стакан - для Проппа. Легионер жадно уминает бутерброд. - Что собираешься делать? - спрашивает он. - Разыщу Изабеллу. Пропп в знак неодобрения качает головой. Оба смотрят сквозь витрину кафе на проезжающую мимо с воем сирены полицейскую машину. - Через час вокзалы и аэропорты будут перекрыты. Айда со мной, док. Не получив ответа, легионер запускает руку во внутренний карман пиджака, достает оттуда пачку купюр и, не считая, делит ее пополам. - Нынче я при деньгах, продал одну куколку!.. Если тебе что-нибудь понадобится, приходи в больницу Валь-де-Грас, на восемнадцатый пост. Меня там уважают. Он сует половину пачки Баррану в наружный карман пальто. Медик долго смотрит на него и наконец принимает решение. - Слушай. Ты садишься на самолет в Марсель, я тоже. Встречаемся в пивнушке напротив лагеря Святой Марты. Пропп согласно кивает, запихивая оставшиеся деньги назад в карман. - И запомни, - продолжает Барран, - ты никогда не бывал в этом подземелье, и меня ты не знаешь. - За меня не переживай, док. - Да я не только за тебя. Если они узнают, что мы были вдвоем, схлопочем лет по десять.. Ты умеешь держать слово? - Нет. - Тогда дай мне его. Пропп прикрывает глаза в знак того, что дает слово. Потом, взяв со стойки свои стакан, он придвигает его к стакану Баррана - чокнуться. Какое-то время они молча смотрят друг на друга. Наконец на лице легионера появляется улыбка. Серьезная, приветливая. И он говорит: - Прощай, друг.
***
Часом позже все в то же солнечное утро. Барран с черным чемоданом в руке входит в просторный аэровокзал Орли. Первое, что он замечает, окинув взглядом суетливую толпу прилетевших и улетающих на другой край света, что Пропп уже тут. Легионер стоит у автомата для продажи сигарет. Забирая свою пачку, он наблюдает за Барраном в зеркало автомата. Легионер тотчас замечает в зеркале, что несколько человек в штатском медленно стекаются к его напарнику, стягивая вокруг него кольцо. Он быстро оборачивается. Полицейские в форме занимают места у выходов из аэровокзала. Легионер не колеблется ни секунды. Он с размаху всаживает кулак в зеркало автомата и орет что-то, чтобы привлечь к себе внимание. Реакция Баррана мгновенна. Не оборачиваясь, чтобы поглядеть, что творится сзади, он перемахивает через стойку "Эр Энтер", приземляется у ног двух всполошившихся стюардесс и стрелой мчится через багажное отделение. Пропп тем временем бежит через весь зал, по пути хватает в охапку какую-то стюардессу и швыряет ее в полицейских, преграждающих ему дорогу. Насмерть перепуганная девушка истерично визжит, будоража весь аэровокзал. Повсюду раздаются пронзительные свистки. Мчась по таможенному залу, Барран перепрыгивает через движущуюся ленту с зарегистрированным багажом. Там он оставляет среди прочих чемоданов свой. Полицейские в штатском, потерявшие драгоценные секунды из-за устроенного Проппом переполоха, преследуют медика. Тот уже достигает открытой к солнечному свету двери, когда двое служащих аэропорта пытаются его задержать. Он пробивает себе между ними дорогу ударами кулаков - по одному левым, по другому правым - и выскакивает наружу. В тот же момент Пропп левым и правым кулаками разделывается с двумя другими служащими, попытавшимися остановить его бегство в противоположном конце аэровокзала. Легионер несется во весь дух, петляя, как слаломист, между машинами на стоянке. И тут он натыкается на громадный кулачище, с треском обрушившийся ему промеж глаз. Все вдруг становится зыбким перед глазами Проппа, рухнувшего оземь. В этом нереальном, совершенно беззвучном мире к нему склоняется здоровенный черноволосый детина в плаще, и постепенно восстанавливающийся слух доносит до него скрипучий, не сулящий ничего хорошего, голос: - Старший инспектор Мелутис... Антуан-Пьер-Эмиль. Брось свою бритву! И когда Пропп, оглушенный, но не покоренный, встает на колени, он видит, как навстречу ему снова летит громадный кулак. На этот раз непроглядная тьма. На другом конце стоянки Барран, оторвавшись от преследователей, в последнем, отчаянном броске плюхается на заднее сиденье крытого брезентом джипа. Водитель, уже собравшийся было отъезжать, с недоуменным видом оборачивается. - Трогай, сволочь! - задыхаясь, кричит Барран. Повторять дважды ему не приходится. Через заднее стекло уносящегося джипа Барран видит, как от него удаляется удручающая картина: Франц Пропп, распростертый на асфальте стоянки посреди обступивших его полицейских.
АНТУАН МЕЛУТИС
Ротационные машины крупной газеты. В печатающемся номере, экземпляры которого, еще влажные, с удивительной быстротой укладываются в стопки, по всей ширине первой полосы жирный заголовок: "Кровавое ограбление на Рождество". Ниже подзаголовков помещена большая фотография Баррана, сделанная в Алжире. Фотографии, множась, накладываются одна на другую по мере того как в ритмичном, неотвратимом дыхании машин один на другой летят все новые и новые экземпляры.
