Пьеро Кьяра - Соблазны Джулии
- Метр, - покраснел следователь, - после этого эксперимента с двумя подписями, которые я отдам для подтверждения судебной экспертизой, вам останется только назвать мне это имя, и я незамедлительно распоряжусь о вашем освобождении.
- Этого еще недоставало! Я намерен оставаться здесь столько времени, сколько потребуется, чтобы были найдены драгоценности. И выйду отсюда в тот самый день, когда войдет "он". Если "он" узнает, что я вне этих стен, то поймет, что его час пробил, и сочтет себя свободным в самых непоправимых действиях.
Глава 8
Следователь вынужден был смириться в ожидании нового возможного заявления Эзенгрини.
Сканкалепре между тем не бездействовал. Никто не препятствовал ему вести сбор новых фактов. Еще раньше он был намерен проделать в обратном направлении возможный путь ночного визитера. Он прошел в парк, взобрался на стену при помощи железной скобы и приземлился затем в пределах собственности Сормани. "Однако каким же образом визитер проник во владения Сормани?" - спрашивал себя Сканкалепре. Вилла Сормани также имела решетчатую ограду со стороны сельской местности, а со стороны улицы Ламберта вход преграждался самой виллой. Перелезть через ту или другую решетку для визитера представляло одинаковую трудность. Почему в таком случае именно вилла Сормани, а не непосредственно вилла Дзаккани-Ламберти?
Комиссар был в высшей степени озадачен. Ко всем прочим теперь прибавилась еще и эта загадка. Но и это не все. Сканкалепре открыл еще кое-что: осматривая парк Сормани, он под сухими листьями, которые отбрасывал движением ноги, нашел совсем новую рукоятку от мотыги, настоящую дубинку с острием на конце. Он взял ее, перенес через стену и доставил в сарай, где каменщики продолжали свою работу. Он спросил, в порядке ли у них инструменты, и услышал в ответ, что за несколько дней до этого, а точнее, в тот самый день, когда обнаружили труп, одна из новых кирок лишилась деревянной ручки. Они принесли ее, и Сканкалепре убедился, что ручка, найденная под листвой, абсолютно точно подходит к железной части.
Значит, она могла быть той самой дубинкой, занесенной над головой инженера, которую он видел в руках тени. Он конфисковал кирку и записал имена каменщиков.
В сознании Сканкалепре угнездилось одно неотступное подозрение. Само затянувшееся следствие, а также некоторые другие признаки склоняли его к мысли, что убийство синьоры Джулии может иметь объяснение, совершенно отличное от того, в которое он верил до сих пор.
"И все-таки кирка или дубинка адвоката?" - спрашивал он себя. Но почему тогда Эзенгрини проходил через парк Сормани? Затем комиссар вспомнил, что допустил одну небрежность. В самом деле, поскольку Тереза Фолетти получила письмо от Барзанти уже после исчезновения синьоры Джулии, на имя Барзанти могло, в свою очередь, прийти письмо на бульвар Премуда после его отъезда в Рим. В этом случае привратница, которой был неизвестен новый адрес Барзанти, должна была сохранить его почту. Таким образом, он решил с опозданием в три года вернуться с визитом на бульвар Премуда.
Привратница была все та же, он узнал ее. Представившись, он напомнил ей о своем визите три года назад.
- Мне кажется, - заявила она без особой приязни, - что три года тому назад кто-то действительно приходил справляться о жильце с последнего этажа, том самом молодом человеке, который принимал такое количество женщин.
- То был я, - отрезал Сканкалепре. - Со своими агентами из комиссариата. Но скажите мне, я вас прошу, не приходила ли сюда какая-либо почта на имя того жильца, который уехал в Рим, не оставив адреса?
- У меня имеется целая пачка писем, адресованных жильцам, которые выехали и не возвращались затребовать свою почту. Мы можем проверить...
Она спустилась в подвал и вернулась с пачкой писем. Оба начали просматривать их, и внезапно широко раскрытые глаза Сканкалепре заметили конверт с адресом на имя синьора Люччано Барзанти. Это был почерк синьоры Джулии, немного обесцвеченная временем надпись на пожелтевшем и покрытом следами пальцев конверте. Сканкалепре уселся и составил протокол о своем открытии.
Приехав в М..., он словно молния ворвался в свой кабинет, чтобы забрать пакет, в который завернул кирку и ее рукоятку, нагрузил этим агента Пулито и помчался вместе с ним в окружной город. Письмо в кармане жгло ему грудь. И все-таки он счел более разумным и осмотрительным, учитывая ход следствия, не вскрывать его и передать все в руки судебного следователя.
- Распечатаем его вместе, - сказал следователь, с живейшим интересом выслушав рассказ о последних исследованиях комиссара.
На письме была указана дата того самого четверга, когда исчезла синьора Эзенгрини, и вот его содержание:
"Мой дорогой Люччано!
Ты, может быть, напрасно будешь ждать меня сегодня. С первых же минут нашей с тобой любви кто-то в курсе всего. Только я ничего тебе не говорила, потому что хорошо видела, что любые трудности тебя очень волнуют.
Но сегодня то, чего я так боялась всегда, может быть, произойдет. Разве могу я допустить, чтобы наша история была предана огласке? Разве я могу пренебрегать последствиями? Если мой муж меня выслеживает, то это было бы для меня освобождением от всяких обязанностей по отношению к нему. Я ничего не боюсь. Я никогда не произнесу твоего имени, и никто не узнает, сколько раз я была счастлива в твоих объятиях. Если я однажды окажусь свободной и буду знать, что мое присутствие не обременит тебя, я найду тебя... Это единственная мечта, которая мне остается.
Твоя Джулия".
- Бедная женщина, - пробормотал Сканкалепре. Следователь же, напротив, воскликнул:
- Отлично! Чудесно! Теперь я окончательно убедился, что Эзенгрини невиновен.
Он повернулся к Сканкалепре:
- Давайте искать убийцу.
- Но какого убийцу?
- В самом деле, вы ведь не в курсе заявлений и просьб адвоката Эзенгрини. Вот, держите: прочтите все это досье, пока я сейчас выслушаю нескольких свидетелей. После этого мы вместе поедем в М..., и по дороге вы мне скажете, кто, по вашему мнению, является настоящим преступником. И я уверен, что наши мнения совпадут.
Даже завещание американского дядюшки Сканкалепре прочел бы не с таким восторгом!
Когда же он подошел к известному подложному письму адвоката Эзенгрини к Барзанти и повторил опыт по их сличению на оконном стекле, взгляд его засветился. Однако перед списком встреч в записной книжке адвоката его мысли вновь начали путаться. Он мысленно перенесся в тот самый четверг - день, постаревший на три года, пытаясь представить себе, когда и как синьора Джулия могла написать это письмо Барзанти в этот самый день. Это было, очевидно, около девяти часов утра, когда синьора Джулия отправила Терезу Фолетти обратно домой. Но кто же "был в курсе всего"? Ни малейшего сомнения - тот, кто подделал подпись адвоката Эзенгрини. И если он смог декалькировать ее с документа, который был не чем иным, как прошением о досрочном освобождении Марчионато, эта операция так или иначе должна была осуществляться в самом кабинете адвоката, в отсутствие последнего. Но когда? В предыдущую субботу? Если так, то тогда можно объяснить просьбу об изъятии его записной книжки, о чем заявил адвокат. В то субботнее утро прошение о досрочном освобождении в пользу Марчионато, уже подписанное, валялось где-то в кабинете адвоката. Беррини, коллега Эзенгрини, уже завершил к этому времени свой визит, а геометр Чиодетти пришел позже, когда адвокат возвращался из суда... Кто другой находился в кабинете в течение этого получаса, чтобы декалькировать подпись на уже приготовленное письмо?..
Сканкалепре закрыл папку с досье и погрузился в свои мысли, которые теперь принимали более определенное направление. Немного спустя вернулся следователь в сопровождении нескольких персон. Сканкалепре не проронил ни слова. Он продолжал размышлять.
По дороге в М.., он шепнул следователю на ухо единственное слово. Тот согласился кивком головы. Они больше ни о чем не говорили, и на протяжении всей поездки продолжали в тишине строить свои планы, ибо могли наконец подставить определенное имя ко всем указаниям и признакам, которые в течение месяца адвокат Эзенгрини последовательно раскрывал перед следователем.
Когда они прошли в арестантский дом, следователь вдруг остановился и посмотрел Сканкалепре прямо в глаза.
- А если мы все-таки ошибаемся? - заявил он. - Если этот чертов адвокат откроет нам сейчас совсем другое имя? Если все это не что иное, как макиавеллиева игра с его стороны?
- Можно всего ожидать, ясное дело, - согласился Сканкалепре.
- Вот уже почти месяц, как мы не виделись, - сказал адвокат Эзенгрини, обращаясь к Сканкалепре, после того как поздоровался.
- Мы немножко потеряли его из виду, - объяснял следователь. - Но Сканкалепре отнюдь не дремал, и сегодня утром он принес мне новый ключ к разгадке этой мистерии, на что я меньше всего надеялся.
