Диана Кирсанова - Созвездие Девы, или Фортуна бьет наотмашь
Повод? Да мало ли у женщин бывает поводов, чтобы возненавидеть друг друга, пусть даже в одну минуту! А орудие убийства – разве у меня есть уверенность, что преступник не оставил его где-нибудь в квартире, предварительно стерев отпечатки пальцев, ибо кто же в наше время не знает о необходимости уничтожать эти самые отпечатки?
* * *Заставив себя подняться, я вышла из квартиры и осторожно прикрыла за собой дверь. Две мысли забились в моем мозгу сразу же, как только я смогла соображать, первая: как в Люськиной квартире оказался ее муж?
Ведь совсем недавно она рыдала на моем плече, рассказывая, что Боря ее бросил, ушел к какой-то Катьке из пятого подъезда. И даже с вещами. Как же так вышло, что я застала его у брошенной жены? Пришел забрать что-то? Решил объясниться как следует? Но почему именно сейчас, именно за минуту до убийства – ведь, когда я разговаривала с подругой по телефону, та и словом не обмолвилась, что она не одна. Значит, Борис пришел к ней уже после моего звонка?
И второй вопрос: кто заходил до меня к Люське домой, иными словами – кто убийца? Этот вопрос представлялся мне куда более простым, чем первый; во всяком случае, узнать, как выглядел убийца, я могу прямо сейчас. Еще полчаса-час на всякого рода расспросы у меня есть. Потом ситуация изменится – милиция начнет гоняться уже за мной.
Не мешкая, я направилась вниз, к консьержке. Пожилая женщина, похожая на добрую волшебницу из сказки, с такими милыми «бабушкиными» очками на чуть вздернутом носу и седыми буклями по обеим сторонам полного лица, посмотрела на меня вскользь и снова склонилась над своим вязанием. Я остановилась напротив и кашлянула.
– Простите, что отвлекаю. Можно обратиться к вам с просьбой?
– Да? – спросила она без особого интереса.
– Пожалуйста, помогите мне выиграть один спор! Ничего особенного, просто поспорили со знакомыми. Они утверждают, что в сто семнадцатую квартиру сегодня поднимался мой бывший муж – такой высокий блондин с узкой бородкой клинышком, – а хозяева дома отпираются и говорят, что никого у них не было. Вы поймите меня как женщина, я этого подлеца уже полгода ищу, от алиментов скрывается! А хозяева сто семнадцатой его, наверное, покрывают, вот и не хотят выдавать, что мой муж у них был. Но вопрос-то принципиальный, у меня двое детей на руках, их надо кормить!
Бог его знает, откуда в моей голове всего за какую-то минуту родилась вся эта чушь. Недаром говорят, что в минуту опасности в человеке мобилизуются скрытые резервы – вообще-то, вранье и фантазерство никогда не были моей стихией. Но, видимо, я попала на нужную волну, потому что женщина, сидевшая в каморке консьержки, отложила вязание и посмотрела на меня с явным сочувствием.
– Бедная вы моя, – сказала она с силой и покачала головой, словно страшно жалела, что не может сообщить мне ничего утешительного, – если бы вы знали, как я вас понимаю! Сама двоих внуков с дочерью рощу, а муженек ее ноги на плечи – и ищи-свищи, вот уже восьмой год неизвестно где обретается, сволота… Сажать таких надо, без суда и следствия. Сажать! И закон такой придумать, чтобы не смели больше детей заводить!
Добрая фея из сказки на моих глазах превращалась в жестокую Фемиду – богиню правосудия, не знающую слез и жалости к оступившимся. В другую минуту я бы, может, и поддержала ее законопроект, направленный на сохранение семьи, но именно сегодня у меня было мало времени.
– Да! Да! Я с вами совершенно согласна! Только скажите, кто приходил сегодня в сто семнадцатую – он или не он? Если он, значит, мне надо срочно бежать, искать и наказывать подлеца!
Но она покачала головой, сдвинув указательным пальцем к переносице очки:
– Увы, бедная вы моя, вы ошибаетесь. И ваши знакомые – тоже. Я с самого утра заступила на смену, и за все время сегодня к Людмиле Францевне никто не приходил. Она сама только недавно вернулась.
– Как никто – совсем никто? – не поверила я. – А… а ее муж? Борис?
Консьержка снова покачала головой, это движение выглядело у нее уже каким-то заученным:
– Нет, нет. Борис Алексеевич съехал с квартиры, тому уже… точный день не скажу. Не при мне это было, но где-то больше месяца прошло. И с чемоданами, как моя сменщица рассказывала. С тех пор я его не видела.
Я поблагодарила старушку и, понурив голову, побрела к выходу.
Вышла во двор, насквозь продуваемый всеми ветрами – погода начинала портиться на глазах.
* * *У меня просто не оставалось выбора – вот почему я решилась позвонить Аде, а вовсе не потому, что вдруг с этого момента взяла и уверовала в ее паранормальные способности.
Мне совсем, совсем некуда было пойти! Возвращаться домой, туда, где у кухонного стола сидел труп, – это было выше моих сил. Идти в милицию, чтобы сообщить об этом трупе и приплюсовать к нему еще два, только что обнаруженных, – это было выше моих сил!
Ехать к дочери и искать прибежище у нее – бессмысленно. Лика только испугается, а помочь ничем не сможет. Ни при каких обстоятельствах я не хотела бы, чтобы моя дочь лишилась сна из-за того, что ее мать скоро будут считать убийцей!
А такая возможность была близка, и я начинала это понимать. Какой бы сверхумный и суперпроницательный следователь ни приехал по вызову – ко мне ли домой, в квартиру ли Люськи, – в первую очередь он заподозрит именно меня.
Господи боже мой, что же делать, куда же пойти?!
И тут в мозгу сверкнуло, как узкая полоска стали, сегодняшнее воспоминание: Ада! Рыжеволосая женщина со странными глазами, которая так многозначительно пробормотала что-то о грядущих неприятностях и настаивала на том, чтобы я ей позвонила. Как это? А, вот: «Обещайте мне, Вера, что, когда это время придет, вы позвоните мне и ничего от меня не скроете. Поверьте, сейчас я говорю это больше для вашего интереса, чем для своего. Ну? Обещаете?»
И она дала мне свою визитную карточку. Я лихорадочно порылась в сумке – где же… вот! Простой картонный прямоугольник, и на нем несколько легко запоминающихся цифр – и больше ничего – ни имени, ни должности.
Она отозвалась через два или три гудка:
– Алло.
И какой спокойный голос!
– Это… – Голос у меня сел, пришлось прокашляться и начать сначала: – Ада, это Вера. Мы познакомились с вами сегодня у… в…
– Как же, очень хорошо помню, – сказала она очень любезно. – А вы знаете, я была уверена, что вы позвоните, и именно сегодня. К этому все и сводилось. Я ждала вашего звонка с минуты на минуту.
– Но почему…
– А вы приезжайте, – вдруг предложила она, и я, на миг закрыв глаза, неизвестно почему вдруг ощутила огромное облегчение. – Прямо сейчас, сможете?
– Да. Смогу. Куда?
– Куда… – Ада задумалась, но всего лишь на несколько секунд. – Предлагаю встретиться в центре, где-нибудь… в «Шоколаднице». На Бауманской, знаете?
– Да, знаю. Я приеду.
– Прекрасно. Я буду через полчаса.
* * *Когда я приехала на условленное место встречи, Ада уже была там.
Сначала я увидела ее волосы цвета расплавленной меди – их нельзя было не увидеть, эта шевелюра, отливающая шелком при каждом движении головы, бросалась в глаза каждому, кто только еще открывал дверь кафе, – а потом увидела и саму Аду, восседавшую на простом стуле с полукруглой спинкой так, словно это был настоящий царский трон, инкрустированный бриллиантами и изумрудами.
Она и саму себя, кажется, считала за бриллиант, по крайней мере, делая заказ (всего лишь зеленый чай и два круглых пирожных), она диктовала его с видом миллионерши, решившей почтить своим присутствием это весьма скромное заведение.
Завидев меня, Ада еле заметно кивнула и указала подбородком на соседний стул.
– Рассказывайте, – предложила она, когда я сняла плащ и уселась.
– Вы, наверное, мне не поверите… Я бы и сама не поверила, если бы кто-то рассказал такое…
– Рассказывайте. Мне приходилось выслушивать самые необычные истории. И самым необычным в них всегда было то, что они происходили на самом деле.
Итак, я рассказала ей все. И, как могла, помогла себе жестами – даже руками развела, чтобы дать полное описание того, в каком положении я обнаружила трупы. Ни на какой чай, который к тому времени нам подал молодой прыщеватый официант, я, конечно, не могла даже смотреть.
Но Ада, внимательно глядя на меня блестящими леопардовыми глазами, спокойно поднесла чашку к губам.
– Так вы говорите, что идея открыть брачное агентство принадлежала вашей подруге?
Если я и ждала какого-нибудь вопроса, то уж, во всяком случае, не этого. Вздрогнув, я уставилась на Аду во все глаза.
А она продолжала, словно не заметив моего удивления:
– Собственно говоря, этого следовало ожидать. Судя по тому, что можно заключить из вашего рассказа, ваша подруга – Скорпион. Страстная любовница, инициатор нового дела, в котором она полагается на других в такой же степени, как и на себя, поборница справедливости – желала отомстить мужу, который ее оставил, желание стать самостоятельной, презрение к слабости… Все эти черты свойственны в большей степени Скорпионам. Роль хозяйки брачной конторы очень подходит этому знаку.
