Анатолий Вилинович - Тайны Гестапо
– Сейчас одно, Юст, выйти на нужных людей…
– А Иванцова? Кстати, она уже не ходит на курсы, знаете?
Бенцер кивнул и затоптал в пепельнице выкуренную папиросу.
– Она ушла в армию, Юст, и вышла из игры. А я хочу знать, могу ли я на тебя положиться?
Юст отвел глаза в сторону. Он решил быть осторожным, с ходу не ввязываться в дело, о котором не имел ни малейшего понятия.
– Но, может быть, вы объясните, хотя бы в общих чертах, что это за дело, товарищ капитан? Например, большой ли риск?
– Не больше того, которому ты подвергаешь себя на железке, – усмехнулся Бенцер. – Опасность тебе не грозит. В худшем случае пойдешь в армию, да и только. Но о деле поговорим потом. Сейчас главное – выйти на нужных людей.
– Кто эти люди, товарищ капитан?
– Работники горисполкома и городского банка, – признался Бенцер. – Может быть, ты знаешь кого-нибудь?
Юст на миг задумался и сказал:
– Есть один. Зовут его Петр Лодкин. Мы с ним учились когда-то. От него можно получить интересующие вас сведения. Да и во всех отношениях он подходит, – с уверенностью сказал Юст.
Бенцер, скрывая волнение, спросил:
– Тот ли это человек, Юст? Сперва я хотел бы посмотреть на него. Ты можешь показать мне этого Лодкина?
– Обещаю, как только с ним свяжусь, организовать вам встречу.
– Ладно. Но обо мне ему пока ни слова.
– Вы всегда можете на меня положиться, – нетерпеливо произнес Юст. – Я все же хотел бы знать, какова моя доля в этом деле?
Прищурив глаза, Бенцер сказал:
– Если ты выполнишь свою работу, получишь определенный процент от многомиллионной суммы, а если нет, то… – развел он руками.
У Юста перехватило дыхание:
– Проценты от многомиллионной суммы? Это такое большое дело?
– Я тебе уже говорил.
8
Петр Лодкин печально смотрел вслед поезду, увозившему Веру. Махнул ей на прощанье рукой, она тоже взмахнула в ответ и исчезла из виду.
Он медленно направился к выходу с перрона. И тут его кто-то окликнул. Обернувшись, он увидел своего школьного товарища.
– Привет, Петр, – радостно пожал ему руку Юст.
– Здравствуй, Эрих! – улыбнуся Лодкин. – Вот проводил жену в Белореченскую, мать ее сильно больна. Как живешь, в армию не призвали?
– А кто же поезд с твоей женой будет осматривать? – рассмеялся Юст. – На железке вкалываю, бронь. А ты, Петр?
– Да все там же, в банке служу, после экономического. В армию комиссия пока не пускает, живу…
Они стояли в станционном зале и разговаривали, но ни один не заметил, что за ними наблюдают Бенцер и Эдита. Им было достаточно взглянуть на Лодкина, чтобы запомнить его надолго, не перепутав ни с кем другим.
А между тем Юст говорил, обнимая товарища юности.
– Надо бы встретиться, по сто грамм опрокинуть, а?
– Я не прочь, тем более я сейчас один. Давай встретимся… Позвони мне в банк, условимся.
– Идет, пиши номер телефона, – решительно произнес Юст.
На клочке газетной бумаги Лодкин написал карандашом своей служебный номер и протянул обрывок Юсту.
– Договорились, Петюша, – не сгоняя своей характерной улыбочки с лица, сказал Юст. – Я непременно позвоню…
– Конечно, звони, Эрих!
Еще немного поговорив о том о сем, школьные товарищи расстались.
Лодкин пришел на службу после обеденного перерыва, что ему было разрешено управляющим банком.
Фонин, работающий за соседним столом, приветствовал его многозначительной улыбкой.
– Ну, теперь ты снова стал холостым, сказал он, открыв одним поворотом ключа дверцу сейфа. – Я многое отдал бы, чтобы моя жена уехала хоть на несколько деньков. А то все читает мне нотации и жалуется на трудности. Все ей не так, все ей не этак…
Фонин в свои сорок лет начал уже полнеть и седеть. В разговоре с друзьями он любил вспоминать свое веселое и бурное довоенное прошлое. И доказывал, что время от времени полезно менять женщин.
– Ну и меняйте себе на здоровье, – со смехом отвечал ему Петр, – а меня полностью удовлетворяет моя.
Тем не менее в этот день он чувствовал какое-то странное состояние. При мысли о пустом доме ему становилось не по себе.
После работы Лодкин спустился по лестнице к служебному входу. С невеселым видом проследовал он по тротуару. Высокая стройная женщина в облегающем фигуру пальто шла впереди. Невольно его взгляд привлекали легкие движения ее бедер, и внезапно его охватило непреодолимое желание побыть с ней наедине.
Он быстро отвел глаза. Никогда, с тех пор как женился на Вере, он не смотрел так на женщин.
«Что со мной происходит? – подумал он. – Я становлюсь таким, как Фонин».
Следующий день тянулся медленно. В первый раз работа была ему неприятна, и он ловил себя на том, что все время смотрит на часы.
В шесть двадцать он закончил работу и вышел из банка. «Через час будет совсем темно, – подумал он, идя по улице, и вдруг остановился – впереди, как и вчера, шла та же высокая блондинка. Ему захотелось познакомиться с этой женщиной. Он ускорил шаг и поравнялся с ней.
– Вы не скажете, где находится кинотеатр? – спросил он, не придумав ничего лучшего.
Женщина улыбнулась и кокетливо ответила:
– Я провожу вас. Вы что, не здешний?
Втянув голову в плечи, Лодкин сказал:
– А как вы угадали? Всех здешних знаете?
Она снова улыбнулась и посмотрела ему прямо в глаза.
– Не всех. Но раз вы спрашиваете, то ясно, что вы не здешний.
– Вы умница! Меня зовут Петр, – сразу решил знакомиться он.
Она подмигнула заговорщически:
– Я сразу поняла, что вы для этого и заговорили со мной. Но у меня почему-то возникло доверие к вам. Сейчас, знаете, время военное…
– Да, вы правы… – протянул он медленно, шагая рядом с незнакомкой.
Они приблизились к кинотеатру. Здесь было светло, толпился народ.
– Ну вот мы и пришли, до свидания, – остановилась незнакомка, обворожительно улыбаясь.
– Может, пойдем вместе в кино? – не спуская завороженных глаз с девушки, спросил Лодкин.
– Благодарю, я уже смотрела этот фильм.
– Тогда, может, в ресторан? – с дрожью в голосе предложил он.
– Только не сегодня. Я иду по очень важному делу, – мягко засмеялась она. – До встречи. Завтра в семь, на этом месте… Мое имя – Вера.
Вера!.. Лодкин растерянно пожал руку девушке. И долго еще стоял и смотрел ей вслед, сдерживая себя, чтобы не броситься за ней.
Когда Эдита, а это была она, повернула за угол, ее догнал Бенцер.
Смеясь, она доложила:
– Распустил слюни, готов. Завтра в семь встречаемся.
– Молодец, товарищ младший лейтенант медицинской службы, – похвалил Бенцер.
На следующий день Бенцер отправился в горисполком. Выстоял в очереди за пропуском к председателю Малых.
В приемной сидели в ожидании посетители как военные, так и гражданские. Бенцер подошел к секретарше – очень славной девушке и представился:
– Капитан Рюмин. Я вижу, здесь можно просидеть не один час, не так ли?
– Да, у председателя дел невпроворот, товарищ капитан. Сейчас у него заведующая спецчастыо и представитель крайкома. Вы по служебному вопросу или…
Бенцер, обворожительно улыбаясь, восторженно смотрел на девушку. Наконец ласковым шепотом произнес:
– По личному. Вас, кажется, зовут Наденька?
– Надя, – ответила девушка, с удивлением глядя на бравого капитана, которого она видела впервые.
Имя секретарши Отто узнал в приемной заместителя председателя без особого труда и сейчас разговаривал с ней, как с давней знакомой.
– У меня совсем нет времени, Наденька, – взглянул он на часы в приемной. – И на прием надо, и…
Девушка улыбнулась:
– Приходите в конце дня, я вас пропущу, – ей определенно нравился этот капитан.
– Очень вам благодарен, – козырнул Бенцер, окончательно пленяя девушку своей улыбкой. Круто повернулся и вышел из приемной.
Пока он стоял в коридоре, разминая и продувая папиросу, обдумывая, что ему делать дальше, из приемной вышла небольшого роста женщина. В руках у нее была папка с бумагами, которые, очевидно, она носила на подпись председателю. Щупленькая, с миловидным лицом, она строго посмотрела на Бенцера и предупредила:
– Товарищ капитан, здесь курить не разрешается. – И хотела подниматься по лестнице, но дверь приемной отворилась и оттуда показался полный мужчина в очках.
– Анна Моисеевна, Василий Петрович просит вас вернуться.
– Что там? Иду. – Она вернулась в приемную, и Бенцер не успел ей сказать, что он и не собирался здесь курить.
– Она у нас строгая, товарищ капитан, – сказал проходивший парень в кепке и с лестницей на плече. Не то монтер, не то еще какой рабочий, обслуживающий Дом Советов.
– Кто строгая? – сделал вид, что не понял, о ком идет речь, Бенцер.