Марк Гроссман - Капитан идет по следу
Вареник в противоположном углу комнаты надевал робу.
Смолин быстро бросил на него взгляд, развернул книгу и положил рядом с ней анонимку в сером конверте.
В книге не хватало форзаца — чистого серого листа. Поискав глазами штепсель, капитан включил в сеть принесенную с собой аналитическую лампу-пистолет. Навел ее невидимые лучи сначала на клей, прилипший к горлышку бутылки, затем осветил ободок распечатанного конверта. На бутылке и конверте клей светился совершенно одинаково.
Вареник, одевшись, подошел к столу. Пока Смолин возился с лампой, кочегар цедил веселые шутки и подмигивал понятым.
Совершенно веря уже в исход дела, Смолин, не таясь, развернул ученическую тетрадь в клетку. Первый лист ее был оторван. Сыщик достал из всех трех конвертов записки, сложил их и, убедившись снова, что это — части одного листа, — переложил на тетрадь.
Зубчатая линия обрыва на тетради и в письмах полностью совпала.
Вареник, увидев это, побледнел, взгляд его растерянно забегал по лицам понятых. Сразу ощетинившись, он глухо сказал Смолину:
— Не виноват я ни в чем, гражданин следователь! Ничего я никому не писал!
ЯЗЫК ВЕЩЕЙ
— Это третий случай за неделю, — хмуро сказал Крестов, прижигая новую папиросу от окурка. — Что удалось выяснить?
— Немного. Кража совершена точно так же, как и первые две. Мошенник разобрал крышу вагона, взял товар и выбрался через пролом. Заметая следы, он зашил дыру листом кровельного железа. Вот почти все факты…
— А кроме фактов?
— Кроме?.. У жулика, видимо, превосходные нервы. И силой бог не обидел.
— Любопытно. Объясни.
Крестов кивнул на стул и подвинул капитану коробку с папиросами.
— Во всех трех случаях вор появлялся на станции поздней ночью или незадолго до рассвета. Приходил один, это видно по следам. Вагоны, о которых шла речь, стояли на станции по три-четыре часа. О первой и второй кражах нам сообщили немедля после рассвета. Выходит, вор ломал крыши и исчезал с добычей перед зарей.
Смолин встал и несколько раз прошелся по кабинету.
— Станция — не глухой переулок. У вагона всегда могут оказаться люди. Вор должен был ждать своей минуты. В первый раз он стоял возле вагона примерно четверть часа. Я нашел там два окурка. Это — его окурки.
Заметив, что Крестов пожал плечами, капитан предупредил вопрос.
— Курить в таком положении может и неврастеник, конечно. Я сделал вывод по другим следам. Во второй и третий раз я нашел вблизи вагона недоеденный сыр. На обоих кусках — оттиски похожих зубов. Те же следы — на окурках. Отметим — во рту у преступника не хватает резца.
Крестов прищурился, и капитан решил, что полковник заметил эту немаловажную деталь.
— После первой кражи осталось мало следов. И я сделал тогда, пожалуй, промашку. Мне показалось: вор служит в товарной конторе и хорошо знает, что в вагонах. Сыск вел по этой догадке. Найдя сыр, я понял: не то…
Докурив вторую папиросу, Смолин посмотрел на полковника, махнул рукой и достал трубку.
Крестов кивнул:
— Дыми, дыми, табакур.
— Вы сами учили меня, Григорий Карпыч, у вещей точный язык. Вот о чем мог рассказать сыр. Знает вор, где нужный вагон, рассчитает время для кражи. Зачем же брать с собой еду? Мог закусить и перед «делом». Значит — не знал. Значит, вприглядку определял, по виду. А это — небыстрое дело.
На вторую кражу он пришел с сыром. Наметив вагон и выжидая, мошенник спокойно начинал закусывать. Для такой трапезы нужны крепкие нервы.
— Вероятно. Но, может, аппетит здесь не при чем? Может, сыр был нужен для маскировки? Кончил человек работу и закусывает. Кто придерется?
— Нет. Не думаю. Он доедал почти весь сыр. Я по себе знаю: взвинченный человек ест плохо, неохотно.
— Пожалуй.
— Так вот, заметив, что вокруг никого, что пришло время действовать, преступник бросал недоеденные куски и взбирался на крышу.
— Допустим. А что можно сказать об его одежде?
Смолин понимающе кивнул:
— Будь он в неподходящем костюме, его быстро заметили бы железнодорожники и охрана. Выходит, он был одет так, что мог сойти, скажем, за работника пункта технического осмотра или сцепщика.
— Может, он и в самом деле — вагонник или сцепщик?
— Едва ли. Час-два нужны, чтоб найти вагон, взломать крышу, заделать пролом и убраться в спокойное место. Человек, трижды исчезавший с работы, не мог не вызвать подозрений.
— А не крал ли он в свободное время?
— Сомнительно. Могли встретить сослуживцы, это его едва ли устраивало. Пока можно сказать: вор все же имеет или имел какое-то отношение к станции. Совсем чужому было бы трудно.
— Итак?
— Все три взлома совершил один человек. Время, способы кражи и заделки крыш, сходные следы на кусках сыра и папиросах — все говорит об этом. И еще: у мошенника железные мускулы — каждый раз он уносил от шести до семи пудов груза.
Капитан несколько раз затянулся из трубки и достал из кармана связанный узелком платок. Развязав его, Смолин высыпал на стол восемь гвоздей.
Крестов молча ждал объяснений.
— Вот этим вор прибивал жесть к крышам очищенных вагонов. В первом и третьем случаях он потратил по три штуки, во второй раз — две. Неврастеник едва ли стал бы заниматься этим. Но я пока — о другом. Экспертиза исследовала гвозди и установила: абсолютно сходны.
Смолин спрятал платок в карман.
— Значит, мы можем уже кое-что сказать о воре. О его характере и силе, о его зубах, его одежде и особенностях гвоздей. Такие же гвозди, полагаю, можно найти у него дома.
— Ну что ж, тут верный путь, пожалуй. Как поступишь?
— Вор был у вагона шесть часов назад. Уходя, он обронил кусок шелка. Сегодня нет ни дождя, ни ветра. Следы сохранятся. Я вызвал из питомника Рустамова с Дези.
— Работай, — поднялся Крестов со стула.
На станции Смолин быстро отыскал нужный вагон. Поздоровавшись с милиционером, капитан закурил, но тут же сунул трубку в карман: вдали показался Рустамов с овчаркой.
Проводник пожал руку Смолину и что-то ласково сказал собаке. Затем он дал Дези понюхать кусок шелка, оброненный вором у вагона, и ослабил поводок.
Овчарка бросилась вперед, вернулась к вагону, потащила проводника по путям. Вскоре она оказалась на старом месте и, подняв на Рустамова глаза, жалобно взвизгнула.
— Ищи, Дези, голубушка! — тихо сказал проводник.
Дези несколько раз прихватывала след, но сбивалась. Наконец, она взяла его нижним чутьем и, сильно натягивая шнур, вышла на площадь.
Смолин поспешил к машине и вскоре почти догнал Рустамова.
Медленно следуя за проводником, «Победа» добралась до небольшого железнодорожного поселка.
У крайнего дома Дези резко рванула поводок, залаяла и потянула Рустамова на крыльцо.
«Победа» мгновенно увеличила скорость, пронеслась вперед и скрылась из глаз.
Дези заметалась у крыльца, ничего не понимая: проводник уводил ее от следа.
Через несколько минут машина вернулась и замерла вблизи замеченного дома. Смолин одернул на себе пиджак, переложил пистолет в карман и вышел из «Победы».
Шофер тоже выбрался из машины, приготовил оружие и облокотился на капот мотора.
Неподалеку Рустамов прикармливал Дези и зорко посматривал на капитана.
Смолин постучал в дверь.
Никто не ответил на стук.
Капитан ударил сильнее.
Послышались старческие шаги. Кто-то, не открывая дверь, спросил:
— Кого надо?
— Откройте, бабушка…
— Надо, говорю, кого?
— Напиться найдете?
Дверь немного приоткрыли, и стало видно женское морщинистое лицо.
Разглядев Смолина, старуха сняла цепочку.
— Пожалуйте, батюшка.
В прихожей стоял полумрак. Старушка медленно пошла вперед. Смолин держался почти вплотную к ней: преступник, если он здесь, не станет стрелять — побоится попасть в хозяйку.
Подойдя к ведру с водой, старуха загремела ковшиком и сказала:
— Включи лампочку, голубь. Я-то к темноте привыкла — все одно слепая, а тебе неспособно будет.
Щелкнув выключателем, Смолин быстро огляделся. Прихожая была пуста. На стене, на большом крюке, висела промасленная одежда железнодорожника.
Словно перехватив взгляд Смолина, старуха прошамкала:
— Не испачкайся, батюшка. Сын у меня — шофер, грузовик водит.
«Не очень-то она слепая!» — отметил про себя Смолин.
— Отдохнешь, может? С дороги, видать?
— Посижу немного, — согласился гость.
Старуха оказалась словоохотливой. Она сообщила, что сын ее — Пантелей — первейший в поселке шофер, но притом забияка и лихач.
— Конечно, — поспешила она сгладить впечатление, — дело молодое, не всякое лыко в строку.
— Пожалуй, — неопределенно откликнулся Смолин.
