Анатолий Степанов - Парад теней
- Я, конечно, с Леонидом поговорю, - покорно согласилась с ней Анна. Но что он может сделать? Преступления-то не на его территории, и, понятное дело, никто ему не позволит ими заниматься.
- Так пусть хоть хорошего сыскаря присоветует! - осенило догадливого короля.
- Ша, козлы и козлицы! - приказал умерить вновь возникший гам патриарх и устрашающе поднялся. - Теперь слушайте меня. Во-первых, Анна права во всем: не пристало нам быть в дерьме. И противно, и неэстетично, и самоуважения не прибавляет. Просто так дело оставлять нельзя. Во-вторых, к моему полному изумлению, прав и Федька: надо всерьез скинуться на настоящего профессионала. И, наконец, в-третьих. Права и наша многоопытная Ритуля: сыскаря надо брать только по рекомендации полковника Махова. Я его знаю, дельный мужик.
- Это не Ритуля, а я! - обиженно заявил о своем первородстве король Подмосковья.
- Ты, ты! Ты с Ритулей, - пошел на компромисс патриарх. - Чтобы не было никакого стеснения в средствах на первом этапе, предлагаю первоначально всем отстегнуть по зеленому куску.
- Не многовато ли? - усомнился прижимистый любимец тинэйджеров.
- Уж ты-то не обедняешь! - не скрывая злобной зависти, срезала его Ритуля.
После этой короткой перестрелки все присутствующие ненадолго замолчали, что способствовало мыслительному процессу короля Сери. Его осенило в третий раз.
- Предлагаю все полномочия в решении этого вопро са передать нашей благодетельнице, хозяйке этого дома, великой и несравненной Анне! - Не давая Анне передышки, быстро скомандовал веселой толпе: - Голосуем! Кто за то, чтобы избрать нашим уполномоченным по борьбе с коррупцией и преступностью на российской эстраде мудрую хозяйку этого дома? - И первым стремительно вознес правую руку.
Господи, как хорошо-то! Откупиться тысчонкой, и пусть всем зараза Анька занимается! Лес рук, лес рук! Понимающе и слегка брезгливо глядя на эгоистично ликовавшее стадо, Анна устало сказала:
- Тогда не уполномоченным, а уполномоченной. Впрочем, я и предполагала, что все этим кончится. Только не думайте, девочки и мальчики, что я вас оставлю в покое. Если понадобится, каждый из вас будет делать все, что я прикажу. Надо будет говно есть, будете есть говно.
- Будем! Будем! И съедим, если надо! - восторженно соглашались звезды эстрады, твердо зная, что не только говно есть, но и вообще что-нибудь делать не будут. Первым, картинно сводя ладони, гулко захлопал гигант Федя, и тут же раздался дробный гром аплодисментов. Знали, стервецы, слабинку матери игуменьи. Анна разрумянилась, зарделась от удовольствия и, стесняясь этого удовольствия, неискренне попросила:
- Ну, хватит, хватит!
В звонком треске ладоней слова ее не были слышны, но изощренные в пенье под фанеру певцы и певуньи прочитали эти слова по артикуляции, и от этого овация набрала новую силу. Правда, вскорости устав, перешли на скандирование с легким подхлопом:
- А-ня! А-ня! А-ня!
Достали. Анна цвела, как роза на солнышке под слепым дождем. Постепенно стали убирать звук. Все тише и тише:
- А-ня! А-ня. А-ня.
Вот и шепот. А вот и тишина. Разрывая эту тишину, Анна сказала низким-низким голосом:
- Спасибо, любимые мои.
- И мы тебя любим, Нюшка, - признался патриарх, подошел и через стойку звучно расцеловал ее в обе щеки. С делами было покончено, и Анна объявила о втором отделении:
- А теперь выпить и закусить! Трех бабенок пошустрее мне в помощь!
Желающие мигом нашлись. Этот дом был приспособлен именно для таких сборищ. Мужчины отделили от стены низкую панель, которая превратилась в длинный-длинный и высокий - точно под стойку - стол, который тотчас протянулся через всю громадную комнату от бара до дальней стены.
Женщины таскали из кухни блюда с разнообразными маленькими бутербродами, салатницы с салатом, плошечки с оливками, солеными супермелкими огурчиками, с маринованным чесноком, с солеными орешками. Все это заранее заготовили добровольные кухарки из неистовых почитательниц таланта хозяйки дома.
Отдельные мужички-добровольцы тоже были при деле: из шкафов бара извлекали соответствующие емкости и вместилища напитков, равномерно расставляя их на бесконечном, как дальняя дорога, столе.
От некоторых семейств, легкомысленно прибывших без шоферов, пили делегаты (чаще, естественно, мужья), предусмотрительные же навалились на халявку полным составом. Сначала выпили, понятное дело, за хозяйку, потом за то, чтобы всем им было хорошо, затем за то, чтобы всем их врагам было очень плохо. После этого пили бессистемно и вразбивку.
Даша, по малости отметившаяся на тостах, тихо предложила Константину:
- Отвези меня домой, Костя, устала я.
Он согласно кивнул, и они стали по возможности незаметно перемещаться вдоль стола к выходу. И все бы удалось, если бы не всевидящая ветеранша Ритуля. Когда они были уже у двери, она на своем характерном, известном всем лет двадцать взвизге сообщила:
- Нюрка, Дашка в отвал намылилась!
- Эй, эй, куда?! - грозно-весело осведомилась разогревшаяся уже Анна.
- Домой, - тоненьким голосом сообщила Даша.
- У нас по-английски не принято, - объявила Анна, но вдруг сменила гнев на милость: - Сейчас провожу.
- Стоит ли? - учтиво возразил Константин, но Анна уже шла к дверям. Подошла негромко и совершенно трезво спросила:
- А теперь, не при всех, может быть, скажешь мне что-нибудь, Дарья?
- Ну нечего, нечего мне сказать! - отчаянно почти прорыдала Дарья.
- Тогда вали, - презрительно разрешила ей Анна, а Константина похвалила: - Ты мне понравился, футболист. Хорошо слушаешь и хорошо молчишь.
Усевшись рядом с уже включившим мотор Константином, Даша капризно ударила кулачком по приборной доске:
- Ну что она хочет от меня, что?!
На этот вопрос можно было и не отвечать. Константин и не ответил. Даша теперь была обижена на весь мир, и пятьдесят минут до МКАД ехали в недоброжелательном молчании. За гаишным постом он освобожденно прибавил скорость. От скорости, наверное, от ощутимого ветра навстречу, от прямой дороги Дашу отпустило. Примирительно шмыгнув носом, она поинтересовалась:
- Ты у меня останешься?
- Нет, - твердо отказался он. И для того чтобы смягчить категоричное "нет", добавил: - Просто не могу, Дашура.
- А как же я? Мне же страшно!
- Я так понимаю, что Мишаня доблестного Артема пришлет. Если не прислал.
И точно: их встречал Артем. Небрежно кивнув Константину, он, вытянув руки по швам, приветствовал хозяйку:
- Здравствуйте, Дарья Васильевна! Как ваше самочувствие?
- Все сама чувствую, - решила поерничать Даша. - А что чувствую - и не пойму никак. - И позвала Константина: - Пошли в дом.
Константин, стоявший у машины, напомнил ей:
- Я поеду, Даша.
- Ой, а на чем? Машина-то мне завтра с утра понадобится.
- Как все нормальные люди. На электричке, - сказал он и протянул ей ключи от автомобиля.
Она заглянула в его развеселые глаза.
- Ну, ты даешь, Костька!
- До свиданья, друг мой, до свиданья... - пропел Константин, и она вспомнила их вечную игру в продолжение стихотворения.
- Милый мой, ты у меня в груди, - подходя к нему, выдала вторую строчку Даша.
- Предназначенное расставанье... - Он взял ее руки в свои.
- Обещает встречу впереди. - Она освободила руки, обняла его за шею и в открытую поцеловала в губы.
Артем понимающе улыбнулся.
Константин вышел за ограду и махал рукой до тех пор, пока Даша не ушла в дом. Оглядываясь, проследовал за ней и Артем.
Константин по проулку миновал два забора (первый Дашин) и остановился у калитки третьего. За добротным, тщательно покрашенным штакетником стоял бревенчатый с занятным мезонином и веселой в разноцветных стеклах верандой дом. Хозяева были на участке: трое в тренировочных костюмах темпераментно кидали через забор на ничью территорию тяжелый грязный весенний снег широкими деревянными лопатами.
- Добрый день, Александр Иванович! - зычно то ли приветствовал, то ли позвал Константин. Обернувшийся Смирнов тотчас принял классическую позу человека с лопатой: поочередно уложил обе ладони на черенок, а подбородок на тыльную сторону верхней ладони. Присмотрелся, узнал:
- Так уже к вечеру ближе, Константин.
- Тогда добрый вечер. Вам и вашим дамам, - бодро поправился непрошеный визитер.
- Я так понимаю, ты поговорить со мной хочешь? - Смирнов задал вопрос, который можно было и не задавать.
- Если можно, конечно, - подтвердил Константин. Смирнов оторвался от лопаты, обернулся, распорядился:
- Кончай шуровать, начинай вкалывать! Бросайте лопаты, бабы! Идите знакомиться.
7
Кирилл Евгеньевич подробно рассказывал перспективному покупателю о стилистических особенностях и высоком качестве яркой и жизнерадостной (как излагал Горбатов) картины "Игра в снежки" постпримитивиста Суханова. Покупатель сосредоточенно смотрел через горбатовское плечо, но не на картину и не на по сетителей. В себя, где производились сложные операции пересчета. Стоявший за его спиной агент сочувствующе улыбался Горбатову. Покупатель-предприниматель вдруг резко повернулся и осмысленно глянул на агента. Тот быстренько сделал соответствующее лицо.
