Юлия Латынина - Сазан
– А почему же не ввели?
– У них было общее школьное собрание, на котором завуч сказала, что с этой четверти они вводят жетоны. И тут встала учительница физики и сказала, что знает ли уважаемая завуч, что такие жетоны выдаются за примерное поведение пациентам дурдома, на Западе, и не хотят ли они сделать из школы дурдом?
Дмитриев хмыкнул. Старушка развела руками и закончила:
– В общем, в РОНО испугались всего этого эксперимента, и в школе ничего не вышло. Но Валерия все-таки не взяли в девятый класс.
– Понятно, – сказал Сергей, – а как жил ваш внук после школы?
– О, вы знаете, Федя стал таким непоседливым мальчиком. Он сначала учился в кулинарном техникуме, потом бросил, работал шофером. Поехал на землетрясение в Армению, а через месяц вернулся. А потом он стал работать у Александра, зарабатывал кучу денег, стал у Саши первым помощником. И вдруг ушел.
– Куда?
– В какой-то другой банк. Его еще все время Суворов рекламирует по телевизору.
– Тоже первым помощником?
Старушка улыбнулась.
– Федя всегда был такой хвастун… Если ему ставили четверку по математике, он говорил, что выиграл олимпиаду. Но он действительно очень хорошо зарабатывал.
– Даже уйдя от Александра?
– Да.
– А сколько?
– Я не знаю, он ведь здесь не жил. Он снимал квартиру где-то в центре. А мне давал деньги, если не забывал. Фрукты таскал сестре.
***Во дворе вода сочилась с карнизов и прыгала вниз, в радужные с бензином лужи. Из подтаявшего черного сугробчика торчала пачка прошлогоднего «Мальборо» и другие скопившиеся за зиму продукты жизнедеятельности населения.
Носом к сугробчику стояли три машины: в одной приехал Тихомиров, другая караулила дом всю ночь. Третьей же был подкативший только что «Мерседес». «Мерседес» был красивый, цвета спелой черешни, но его немного портил помятый правый бампер, – так шикарную проститутку портит нежданный синяк под глазом. Все три водителя стояли над сугробом и довольно мирно разговаривали.
Сергей подошел к ним, и все трое разом замолчали.
– Садись в свою тачку, – сказал Сергей мерседесовцу, – и давай отсюда.
– Чего такое? – оскалился парень.
– Того такое. Твой Сазан уже сидит за хранение оружия. И если тебя заметят около этого дома, то мы станем долго и неприятно выяснять, где ты побил бампер и почему у тебя в бардачке «Вальтер».
Парень молча сел в «Мерседес», развернулся и уехал.
– Немного мы узнали от старушки, – сказал Дмитриев, когда везший их Городейский, справившись о пункте назначения, свернул к набережной.
– Кое-что мы выяснили, – сказал Сергей. – Мы выяснили, что Баркин имел гораздо больше денег, чем он получал, шоферя «Межинвеста», и позволительно полагать, что эти деньги платил ему Сазан, – а Сазан даром денег не платит. Мы также выяснили, что и после увольнения денег у Баркина было достаточно. Спрашивается, опять-таки от кого, если не от Сазана?
– Забавный человек был генерал, – сказал Дмитриев, – я бы рехнулся от такого папаши. Жетоны за поведение!
– Ничего, – сказал Сергей, – у меня папка за мамкой с паяльником бегал, дома тапок домашних, и то не было – подумаешь, жетоны!
Водитель оскалился и стал рассказывать последнюю байку: вчера вечером директор АОЗТ «Саксесс» известил милицию, что от дверей его офиса угнали кремовую девятку. И что же? Через двадцать минут машина отыскалась: в нее было вмонтировано взрывное устройство с часовым механизмом, которое взорвалось, когда «девятка» выехала на Краснохолмскую набережную.
– Во везет мужику, – заключил Городейский, имея в виду директора.
***От старушки Сергей поехал на Кропоткинскую, где жили мать и отчим Гуни, но оказалось, что отчим не видел Гуни уже месяц, и ничего не имел против того, чтобы так продолжалось и дальше. Гуню отчим считал бездельником.
Тихомиров и Дмитриев уехали на метро в отделение, оставив Андрея Городейского скучать у дома в милицейской «Волге».
Андрей Городейский приехал в Москву два года назад после армии, и сразу же сунулся в охранное агентство, но его не взяли. Ему посоветовали поработать годик в милиции и завести связи. Городейский провел годик в милиции, получил комнату в общежитии, и ему понравилось. Особенно нравился ему лейтенант Тихомиров, – вот ведь не за гринами же гоняется человек, а за людьми, и какой человек! Андрей вспоминал, как они вчера положили лицом в снег Сазана. В глубине души ему было приятно, что, хотя у него нет столько денег, сколько у Сазана, зато он может положить Сазана лицом в снег, и продержать его десять суток по 122-ой статье, а то и все тридцать, по президентскому указу.
Во дворе две девчушки, бледные и робкие после зимы, делали первую попытку играть в резиночку. Им не хватало третьего участника. Девицы сначала натянули резинку на столб, а потом одна из них постучалась в окно машины.
– Дядь, а дядь! Не подержите нам резиночку?
Андрей вышел из машины и покорно влез в резиночку, как ему было указано.
– Молодец, – одобрила девочка.
– Еще бы, – сказал Андрей, – небось другой не согласится.
– Мой брат, – сообщила девчушка, – все время держит резиночку.
– А сколько брату-то?
– Ой, он очень старый. Он вообще-то мне не совсем брат, у нас только мама одна и та же. Он мне куклы таскает.
– Врет она все, – сказала другая девушка, – он у вас уже месяц не был. Я слышала, как твоя мамка жаловалась моей мамке.
– А вот и был, – возразила первая, – он с мамкой поссорился, а со мной был. Он меня во дворе ждет и сникерсы носит.
– Врушка ты.
– А вот и не врушка. Спорим, что он до пятницы придет, а?
Через час девицы убежали домой, и Городейский забрался в машину греться. Он вызвал по рации лейтенанта Тихомирова, но тот не отвечал.
Городейский размышлял о том, придет ли подозреваемый со сникерсами к своей сестре.
Мимо медленно проехал ореховый «Вольво». В зеркальце заднего хода Андрей увидел, как машина остановилась. Хлопнула задняя дверца, и Андрея обдало запахом дорогого одеколона и растворимого кофе.
– Ждешь? – сказал голос Сазана. – И много наждал?
– Вали отсюда, – сказал Андрей.
Сазан что-то протянул ему. Андрей скосил глаза и увидел сотовый телефон.
– Когда Гуня придет, – сказал Сазан, – позвони мне по этой штуке, а Тихомирова не трогай.
– Меня уволят.
– Считай, – сказал Сазан, – что я взял тебя на работу.
В зеркальце заднего вида Городейскому было видно, как Сазан извлек из кармана черный бумажник и выудил из него несколько зеленых бумажек, украшенных портретом американского общественного деятеля Бенджамина Франклина. Сазан скатал Франклина в трубочку и, перегнувшись через сиденье, сунул бумажки в нагрудный карман милиционеру.
И, не дожидаясь ответа, вылез из машины.
***Банк «Межинвест» жил обычной деловой жизнью: блестели белым холодным светом люминесцентные лампы в коридоре, где-то недовольно попискивал компьютер, и в соседней комнате кто-то вежливо разъяснял по телефону возможность, или, скорее, невозможность, получения ссуды под организацию кролиководческой фермы близ Тамбова.
У дверей дежурили четверо: двое милиционеров и двое сазанят.
Охранники посторонились, пропуская Сергея, и тот прошел в третью дверь направо – туда, где вчера обитал молодой человек в сером свитере, давший ему фотографии клиентов банка.
– А где Дмитрий, – спросил Сергей у сидевшего за соседним столом сотрудника.
– Уволили, – ответил тот.
– За что?
Сотрудник молча ткнул пальцев в пакет с фотографиями под мышкой Сергея. Сергей положил пакет и вышел. «Однако и фрукт этот Шакуров» – подумал он.
Сергей поднялся на второй этаж к Александру. Дверь директорского кабинета была раскрыта, и сам Шакуров стоял в предбаннике, изъясняя что-то секретарше.
– Я хотел бы с вами поговорить, – сказал ему Сергей.
Секретарша тут же доложила:
– В час Александр завтракает в «Балчуге» с господином Макферсоном. У него очень мало времени.
Сергей вошел за Шакуровым в кабинет и закрыл дверь. Шакуров уселся в вертящееся кресло. От него пахло одеколоном и успехом, и он выглядел куда веселей, чем вчера. Для этого были основательные причины: он уже успел поверить разъяснениям Сазана насчет Гуни, и, вероятно, еще не знал об аресте Сазана.
– Благодарю вас за охрану, – сказал банкир, – но я бы предпочел, чтобы ее сняли. Мои сотрудники жалуются, что они действуют им на нервы.
– Я вряд ли сниму охрану в ближайшие дни, – сказал Сергей, – вдруг это не последнее покушение? Тем более, что у вас, оказывается, уже были неприятности.
– Какие? – удивился банкир.
– Случай с Баркиным. У вас угнали машину и сожгли ее за городом.
Согласитесь, когда машину сжигают, это как бы первое предупреждение.
Упоминание о Баркине явно расстроило банкира.
– Это была какая-то случайность, – сказал Александр. – Какой-то сумасшедший торчок! Влезть в машину и стрелять по прохожим! Он сжег машину, как стрелял по прохожим – просто так.
