Марина Серова - Все учесть невозможно
Мы вышли во двор.
— Мы вас подвезем, — предложил Халивин. Бог ты мой, он даже начал смотреть на меня с симпатией! Чего я никак не могла сказать об Ирине. Та неодобрительно скривила губы.
— Вы ей доверяете? — бросила она через плечо.
— Да, — удивил меня Халивин.
Он поймал мой взгляд и усмехнулся. Черт его знает, что можно ожидать от его улыбки? В конце концов, он странный. Ангелов рисует… «Василия Теркина» наизусть выучил. Может, он вообще в душе лирик. Но все эти несостоявшиеся художественные натуры обычно бывают опасны. Если бы человечество хоть немного повосхищалось ими в назначенный час, может, жило бы спокойнее. Сегодня ты, Таня, не поняла высокое искусство Халивина, не восхитилась его ангелом, а завтра, пожалуйста, разразится Третья мировая война. «Нет, — твердо решила я, — буду смотреть на Халивина как на гениального художника, с меня не убудет. Даже выпрошу у него какой-нибудь шедевр и буду честно терпеть на стене эту мазню, спасая тем самым человечество…»
Я ответила широкой улыбкой и устроилась поудобнее. Погода начала портиться, и, судя по скоплению туч, собирался дождь. Что в принципе доказывало мою теорию о том, что все беды происходят в мире от недопонимания. Поскольку, по моему твердому убеждению, в том, что испортилась погода, был виноват непонятый с его высокой любовью к Монике Билл Клинтон. Несмотря на дурную погоду, мое настроение заметно улучшилось, и голова снова обрела способность мыслить. Вот что значит — дорога домой…
Мы отъехали от места моего заточения, и я была почти счастлива. Если только они не придумают какую-нибудь каверзу, через час я буду у себя дома.
Глава 8
Знаете ли вы, какое это счастье — пить кофе на собственной кухне? Ставите чайник и с наслаждением наблюдаете за тем, как из разгоряченного носика начинает подниматься пар. Это — твой чайник. Собственный. И даже полы ты моешь с довольной физиономией. Завтра я, конечно, начну морщиться при мысли о том, что не мешало бы привести квартиру в порядок. Начну откладывать это полезное мероприятие на энное количество времени, успокаивая себя тем, что я все-таки личность творческая, а творческие личности могут пожить и так. Главное — не растерять способность к мыслительным процессам.
Сейчас я подпевала приемнику, передвигаясь по комнате со шваброй, бросала довольные взгляды в сторону уже блестящей от чистоты кухни, и вся моя душа была преисполнена такого ликования, что любой идиот, увидев меня, сразу бы понял, что перед ним — редкий экземпляр безумно счастливого человека.
Но вам этого не понять, если вас никогда не похищали. Может, вы вообще предпочитаете обходиться без кетчупа? Все, что приводило меня сейчас в восторг, нормальному человеку наверняка показалось бы чистым безумием. Возможно, он покрутил бы пальцем у виска и предложил бы мне обратиться к психиатру.
Ну и ладно. Я кончила свои разборки и отправилась в кухню.
Телефонная трель прорезала тишину.
— Алло, — подняла я трубку, безмятежно улыбаясь. Мысли о дискете отступили на двадцатый план. Конечно, нечестно по отношению к Халивину, но я подумаю об этом немного погодя.
— Привет, — услышала я голос своей знакомой, Светки. — Где ты была?
— На Канарах, — соврала я.
— Счастливая, — уныло поверила мне Светка. — Я тут мерзну, как рыба в Северном Ледовитом океане, а ты нежишься под солнцем…
— Как кому везет, — сказала я. — Становись детективом — узнаешь, что такое жизнь с ее радостями.
— Нет, у меня это не получится. Я хотела тебя спросить, не сможешь ли ты послезавтра отвезти нас с Игорем на дачу?
— Если честно, не знаю. Перезвони завтра…
Я действительно не знала, смогу ли я ей помочь. Но Светка обиделась и снова вздохнула:
— Попробуй, ладно?
— Ладно.
Она повесила трубку. Я опять уселась в кресле — о, мое любимое кресло! Отпив глоточек кофе, зажмурилась от удовольствия. Даже сумрак за окном радовал меня, наполняя квартиру особым уютом.
И вновь раздался телефонный звонок.
— Все с ума посходили, — проворчала я, хватая трубку и произнося довольно неприветливо:
— Алло.
— Танька? Что у тебя там происходит?
Голос Мельникова взрывал тишину своей чрезмерной взволнованностью.
— Ничего, что могло бы тебя довести до исступления.
— А где ты была?
— На Канарах, — опять наврала я.
— А зачем тогда ты подослала ко мне ребенка?
— Какого?
— Девчонку. Она сказала, что тебя украли тетка, похожая на палку, и дядька, похожий на сморщенный гриб. Это что, шутки такие? Она мне даже описала их машину…
О боже! Умная кроха все запомнила и поспешила мне на помощь. Но, бог мой, как же все это сейчас некстати!
— Ей так показалось. Ничего страшного, Андрей. Это были мои клиенты.
— Так тебе нужна моя помощь?
— Пока нет, — машинально проронила я. — Если что случится, я тебе позвоню.
— Смотри, Танька, а то опять вляпаешься в грязную лужу.
«Да уже вляпалась, милый», — подумала я. Но сейчас мне надо попробовать выбраться самой. Потому как я уже доказала, что вполне в состоянии решать свои проблемы самостоятельно.
Я повесила трубку и попыталась снова сосредоточиться на мелких, но таких приятных радостях бытия.
— О, черт! — выругалась я, услышав очередной звонок. На этот раз звонок был в дверь. Наверняка соседи пришли поинтересоваться, где я пропадала.
Я распахнула дверь и выпалила:
— На Канарах я была, отдыхала и нежилась под солнцем…
— Ну и ладно, — услышала я в ответ знакомый голос и, подняв глаза, встретила насмешливый взгляд Стаса. — Я ничего не имею против Канар. Нежились вы там под солнцем и отдыхали…
Я рассмеялась. Честно говоря, я была рада его видеть. Хотя этот визит можно было отнести к числу самых неожиданных.
— Чему обязана?…
— Папенька прислал. Решил, что моя помощь будет тебе нелишней.
— Он что, начал очеловечиваться? — не поверила я своим ушам.
— Твоя заслуга…
Стас прошел в комнату.
— Я рада тебя видеть, — озвучила я свои мысли, смирившись с тем, что мы незаметно перешли на «ты».
— Собственно, на иное отношение я и не рассчитывал, — нагло сообщил мне Стас.
Ну и ладно. Сегодня я добрая и отвечать язвительно не стану.
* * *— Так что ты можешь сказать по поводу своего брата?
Он задумался. Сидел, внимательно разглядывая кофейную гущу на донышке чашки, и молчал.
— Я жду. Ты не забыл, что я присутствую в этом пространстве?
— Нет, конечно. Просто на твой вопрос довольно сложно ответить. Что я думаю по поводу Федьки? Он самый загадочный экземпляр, который я встречал на своем пути.
— То есть?
— Создается впечатление, что он все время играет в какую-то игру. И условия этой игры понятны только ему одному. Сказать, что он маленький конформист? Нет. Я бы не рискнул. Я бы скорее обозначил его Штирлицем среди конформистов. Он просто носит этот свой мундирчик, как маскарадный костюм. А что прячется за ним? Не знаю. Я пытался понять его. В детстве он уже предпочитал откровенности загадочное молчание. Там, где остальные дети кричат, Федька держал язык за зубами. Как будто готовился к великой миссии…
— К какой? — спросила я.
— Если бы я это знал, — передернул он плечами.
— А какие у него отношения с родителями? — поинтересовалась я.
— Федька нежно привязан к матери, — подумав, сказал Стас, — но также любит и отца. Правда, здесь все наполнено определенной толикой трагизма. Он его любит, но не понимает. Так же, как и любит и не понимает его отец. Тебя, как я понял, интересует, мог ли он взять дискету?
— Да, — кивнула я.
— Мог. Но только если хотел спасти кого-то.
— Предположим, что именно этого он и добивался.
— Нам надо выяснить, что же там было записано. Я прав?
— Знаешь, если бы на меня снизошло озарение и я поняла бы, из-за чего разгорелся сыр-бор, мне вообще было бы проще, — призналась я.
— Отец по этому поводу молчит?
— Конечно, — передернула я плечами.
— Значит, там компромат, — уверенно произнес Стас.
— Почему? — удивилась я.
— В противном случае он бы так не переживал. Теперь об отце. Он неплохой мужик, но с перекосом. Кстати, он ведь сам занимается бизнесом, реально понимая, что надо все-таки и семью кормить.
Догадка пронзила меня молнией.
— Бизнесом? — переспросила я.
— Да.
— Каким?
— А вот этого я не знаю.
Так. Если на этой дискете было нечто, связанное именно с халивинским бизнесом, тогда все становится понятным.
Хотя… Пока еще рано говорить о разгадке. Предположим, что он там зафиксировал сведения о нелегальных доходах, но кому тогда так понадобилась эта дискета? Федору? Зачем?
— Ирина… — сказала я в пространство.
